Книга Столичный доктор. Том V - Алексей Викторович Вязовский

«Предлагаю участвовать в операции по резекции головки поджелудочной железы».

Иоханн не студент, ему объяснять не надо, сам поймет и масштаб, и объем, и трудности. Захочет — приедет. Если честно, очень хотелось бы его видеть в операционной. Потому что я — ремесленник, волею случая знающий больше других. А он — гений. Такому и крючки подержать незазорно.

Швейцар меня уже знал, назвал сиятельством. Сообщение об ожидаемом госте записал в журнал какой-то, и тут же вызвал сопровождающего. А как же, верхнюю одежду принять, в порядок внешний вид привести, если нужда возникнет. Там, внутри, другие будут свежие газеты приносить, и даже заворачивать их с собой, если посетителю вдруг вздумается дома почитать. В течение месяца, правда, прессу рекомендуется вернуть. Равно как и книги. Это мне уже библиотекарь рассказал. Поинтересовался, буду ли я выписывать издания, которых в фонде нет. Разумеется, буду! Все медицинские журналы нового и старого света.

Пошел к буфету, издеваться над местным барменом. Надо же для аперитива коктейль какой-нибудь замутить. Текилы в арсенале не оказалось, что не удивительно. Напиток еще не набрал популярности, так что пока там заказ из Мексики доставят, времени пройдет немало. Затребовал мартини. Хорошо, что попросил вермут показать. Так и знал, хотели итальянского приторно-сладкого плюхнуть. На пожелание заменить пойло на нормальный французский сухой у буфетчика явно дернулся глаз, но пить-то мне придется. Еще бы сироп предложил, в дань традиции. Оливку в бокал он добавлял, сдерживая вздох. Но подал напиток с каменным лицом. Давай, работай, я сюда часто приходить буду. Мы с тобой еще «Белого русского» и «Французского связного» замутим.

Сергей Васильевич явился вовремя. Пока мы ждали заказанные блюда, болтали о всякой ерунде. В основном о ремонте в особняке. А что, там много чего сделали, жаловаться есть на что. И вообще, как кто-то шутя предлагал, все беседы лучше начинать с «Как меня достало…». В ответ получишь примерно то же с другой стороны, вот и контакт налажен.

Терпения Зубатову хватило до десерта, за которым он начал выговаривать мне, что как магнитом притягиваю к себе всякий революционный мусор, от чего одни неприятности. Получил отповедь, что сложности были только с самым первым, Винокуровым-младшим, с остальных я взял обязательство в политику не лезть, а работать. И вообще, ходят легенды, как некий чиновник Московского охранного отделения вел многочасовые беседы с неблагонадежными гражданами, вербуя их в соглядатаи. На что Сергей Васильевич только посмеялся и погрозил мне пальцем.

— Есть у меня мысль укрепить дисциплину в бывшем медицинском департаменте, — поделился я планами. — Люди там нас не знают, как бы не расслабились в новом министерстве. Пока переедем, пока то да се… Но необходимо ваше содействие.

— Всё, что в моих силах, — улыбнулся Зубатов.

— Показательная порка. Может, не с уголовным наказанием, но так, чтобы человек пару-тройку свежих подштанников еще долго с собой носил. У вас же, наверное, на всех материал имеется?

— На многих, — поправил меня Сергей Васильевич. — И что, кандидатуры есть?

— Да. Имеется один.

— Чем же он успел вам насолить?

— Считайте это моим капризом. Назаренко, Никодим…

— … Петрович! — закончил за меня Зубатов. — По секрету скажу: он и так привлек к себе внимание, но ради еще одного такого обеда чего только не сделаешь. Можно и ускорить. Хотите на взятке поймать?

— Это уже на ваше усмотрение. Но на взятке легче всего. Обязательно, чтобы в газетах пропечатали.

Ну вот, сделал гадость — на сердце радость!

А дома меня ждал еще один приятный сюрприз: ответная телеграмма из Бреслау.

«Выезжаю ближайшим поездом. Точное время прибытия сообщу в дороге.

Микулич».

Глава 16

СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. Дѣвица-кучеръ. На-дняхъ въ уѣздную тюрьму заключена по обвиненiю въ кражѣ неизвѣстная женщина, долгое время выдававшая себя за мужчину и носившая мужское платье. Выяснилось это на освидѣтельствованiи, произведенномъ врачемъ и начальникомъ тюрьмы. Неизвѣстная объяснила, перемѣнить костюмъ ее принудили насмѣшки и издѣвательства ея сверстницъ. Арестованная высокаго роста (2 арш. 9 вершк.) и обладаетъ колоссальной физической силой, — поднимаетъ тяжести до 15 пуд. Долгое время она работала вмѣстѣ съ мужчинами, служила въ кучерахъ. Теперь ей 22 года.

СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. Министерство финансовъ предположило въ интересахъ потребителей понизить прѣдельныя цѣны на бѣлый кристаллическiй сахарный песокъ для внутренняго рынка. Въ настоящее время установлена норма цѣнъ по перiодамъ: отъ 1-го сентября 1896 г. до 1-го января 1897 г. въ 4 ₽ 65 коп., а съ 1-го января по 1-е сентября 1897 г. — въ 4 ₽ 90 коп. за пудъ.

ГАЗЕТА БУФЕТЪ. Что такое осень?..

Осень — это дама бальзаковскаго возраста.

— Покосъ и жатва для врачей.

— Бенефисъ гробовщиков.

— Сезонъ аптекарей.

— Радость домовладѣльцевъ.

— Горе квартирантовъ.

— Тема для поэтовъ.

— Скверное время для обывателей.

Микулича я встречал без оркестра, зато на «Бенце». Как аристократ и миллионер, я имею право на легкую чудинку. Тем более, что с прибытием поезда никаких сюрпризов не ожидалось. Так что приехали, забрали — и вперед.

Йоханн вышел на перрон совершенно спокойно, будто в Петербург приезжал в сотый раз. Причем в России он вроде впервые. Внешне с нашей последней встречи он не изменился — тот же чуть грустный взгляд за счет опущенных наружных уголков глаз, та же шевелюра, лежащая крупной волной.

— Здравствуйте, Евгений! — он бросил на перрон свой саквояж и полез обниматься. — Наконец-то настоящая хирургия! Рассказывайте скорее, что вы там задумали! Я в дороге сделал кое-какие наброски, сейчас покажу!

— Рад видеть вас, Йоханн! Давайте поедем ко мне домой. Там и обсудим всё. Команда в сборе, со вчерашнего дня у нас тренировки в анатомическом театре. Извините, а разделение близнецов — это разве не настоящая хирургия была?

— Цирк в чистом виде. Ценность операции мизерная с точки зрения науки, потому что почти ничего не дала.