Книга Сокрушенная империя - Эшли Джейд

я целую его в губы. Жду, что он оттолкнет меня, ведь мы на людях, но этого не происходит. Краем уха слышу, как что-то падает, а затем Оук кладет одну руку на мою шею, а второй собственнически притягивает меня к себе за бедро, врываясь языком в мой рот. Он снова берет меня в плен… потому что, неважно, сколько я ему даю, он всегда требует больше.

Словно ему всегда будет меня мало.

Постанывая, я висну на нем, но его голодный поцелуй не дает звуку вырваться наружу. Когда Оукли наконец меня отпускает, я не могу дышать. Он проводит кончиком языка по своей нижней губе, и на его лице появляется бесстыдная ухмылка.

– Хотя, если подумать, неплохо.

Засмеявшись, я играючи толкаю его, поскольку мы оба знаем, что про этот поцелуй нельзя сказать просто «неплохо».

– Дурачье. – Я опускаю глаза на его мороженое, которое теперь скорее напоминает шоколадную лужицу. – Ты уронил свой рожок.

Вот это точно преступление.

В его голосе слышится заигрывающая нотка.

– Тогда тебе придется еще раз поделиться со мной своим.

Я собираюсь снова его поцеловать, но останавливаю себя, потому что не могу избавиться от этого назойливого чувства. Мне не нужно предложение руки и сердца и все такое, ведь это просто гадость, но я бы хотела понимать, что он сам думает о наших взаимоотношениях.

Я сглатываю.

– Оукли?

– А?

– Что мы делаем?

Он поднимает бровь.

– Едим мороженое.

Я серьезно смотрю на него.

– Я имела в виду это… нас.

Напрягшись, он делает небольшой шаг назад.

– Пришло время для этого разговора, да?

Я вздыхаю.

– Послушай, я не стану вести себя как девушки, которые говорят: «Я не как остальные девчонки, милый, я лучше», и притворяться, будто все нормально, когда это на самом деле не так, просто чтобы удержать парня. – Я снова поднимаю на него глаза. – Я знаю, чего хочу и не собираюсь извиняться за это.

Оукли смотрит на меня веселым взглядом.

– И чего ты хочешь?

– Тебя… это… что бы это ни было.

Теперь он выглядит неловко.

– Ты же знаешь, что отношения не для меня, малышка.

Я говорю ему правду:

– И не для меня.

Черт, я ничего не знаю об отношениях. И, если честно, они меня до ужаса пугают. Однако мне не нравится мысль о том, что он будет трахать других девушек.

– Но у меня есть одно правило.

Несмотря на то, что, судя по его виду, он хочет сбежать отсюда, Оукли говорит:

– Какое?

– Ты не можешь спать с другими. – Я убираю прядь волос за ухо. – И, если вдруг тебе этого захочется, имей совесть и скажи, что мы расходимся, прежде чем трахнуть кого-то.

Подойдя ближе, он берет меня за подбородок.

– Договорились. Но только если ты согласна с моим правилом.

Факт, что Оукли пытается установить правила, застает меня врасплох, но он имеет на это право.

– Каким?

– Я не стану лишать тебя девственности, Бьянка.

Я разглядываю его лицо, пытаясь понять, шутит ли он… но, кажется, нет.

– Почему?

Оук невесело смеется.

– На самом деле, причин полно… но для начала? Я этого не заслуживаю. – Он гладит мою щеку пальцем. – Очевидно, ты зачем-то хранила ее так долго, и я не хочу, чтобы ты разбрасывалась чем-то настолько важным.

– Привет, – говорит Джейс за моей спиной.

Вот дерьмо.

Распахнув глаза от удивления, Оукли дует мне в лицо.

– Получилось. – Он смотрит на Джейса и Дилан. – Бьянке ресница в глаз попала.

– Спасибо, – подыгрываю я. – Было очень больно.

Дилан морщит нос.

– Ненавижу, когда такое случается.

Я демонстративно игнорирую ее и смотрю на своего брата.

– Что вы тут делаете?

Джейс взглядом показывает на их сцепленные руки.

– Сегодня хорошая погода, и у нас выходные, так что Дилан предложила прогуляться по причалу.

Ну конечно, потому что каким-то образом эта стерва всегда умудряется насолить мне.

Он с любопытством смотрит на нас с Оукли.

– А вы что здесь делаете?

– Мороженое, – выпаливаю я одновременно с Оукли.

– Я учил ее водить, и мы приехали отпраздновать, – поясняет он.

– Погоди… что? – говорит Джейс со смесью шока и обиды на лице. – Ты водишь машину?

– Ага. – Я не могу сдержать улыбку. – Пока только на парковках и маленьких улицах, но я учусь.

– У нее отлично получается, – добавляет Оукли, и я начинаю сиять еще сильнее.

– Это хорошо. – Поморщившись, Джейс потирает шею. – Просто… я всегда думал, что я буду учить тебя водить, если… когда ты будешь готова.

Черт.

– Оу. – Я вздрагиваю. – В смысле я могла бы попросить тебя, но… – Он последний, кого я хотела бы видеть своим учителем. – Ты знаешь, какой ты, Джейс.

Очевидно, не знает, потому что на его лице появляется непонимание.

– А это что еще значит?

Господи.

– Без обид, но тебя точно не назовешь спокойным и расслабленным.

Он выглядит обиженным.

– О чем ты? Я всегда спокойный и расслабленный.

Дилан и Оукли обмениваются веселыми взглядами и начинают смеяться.

– Малыш, я тебя люблю, – говорит Дилан, – но Бьянка права. Я бы не хотела, чтобы ты учил меня водить, потому что ты бы каждые две секунды пытался откусить мне голову.

– О да, это точно, – влезает Оукли. – Пару дней назад ты вышел из себя, потому что я ехал девяносто по шоссе.

Джейс переводит свое раздражение на друга.

– А что непонятного в слове ограничение скорости, придурок?

Думаю, дело как раз в ограничении, ведь у Оукли их нет.

Джейс раздраженно поднимает руки, когда Оукли снова хохочет.

– Конечно, пошел я за то, что не хочу, чтобы мой лучший друг попал в аварию и разбился. – Выражение его лица становится серьезным. – Хорошо… ладно. Можешь учить Бьянку водить. – Затем Джейс угрожающе тычет пальцем ему в лицо. – Но только попробуй научить ее своим дерьмовым привычкам за рулем.

Оукли поднимает руки.

– Обещаю, что Бьянка Ковингтон будет цела и невредима.

Мне приходится силой заставить свое сердце биться.

Джейс успокаивается.

– Хорошо. – Братец осматривает нашу компанию. – Раз уж мы все здесь, может, сходим в Суши-Суши пообедать?

– О да, – соглашается Оукли.

Взяв Оукли под руку, Дилан улыбается.

– Мне кажется, мы целую вечность не проводили время вместе. Чем ты вообще занимаешься?

К счастью, ни Джейс, ни Дилан не обращают внимания на взгляд, который бросает на меня Оукли.

– Да ничем, – говорит он, снова сосредоточившись на своей двоюродной сестре. – Живу.

Очень быстро становится понятно, что между нами есть еще одно негласное правило.

Не рассказывать о нас ни одной живой душе.

Глава двадцать шестая

Оукли

Я стою в пустой