Книга Опасный попутчик - Сергей Иванович Зверев

указания через тот же тайник напрямую, без моего участия. Получается, я тут вообще лишнее звено. А каждый лишний человек — это на одну единицу больше возможность чужого внедрения и в итоге провала. Массовость хороша для пехотных атак на окопы противника. Серьезные секретные боевые или шпионские организации всегда компактны.

— Вы звено далеко не лишнее. Через тайники и шифровки такую шайку, как ваши сиротинушки-дворяне, держать в руках и повести на серьезную акцию просто опасно. Тут нужен проверенный организатор и жесткий надсмотрщик. Каким и считался у хозяев Француз. Кроме того, эмиссар имеет возможность расконсервировать еще несколько спящих ячеек, к которым у Птицееда нет доступа.

— Логично, — закивал я. — Но все равно, какое-то вологодское кружево, а не организация.

— Делали люди с богатой фантазией.

— Вопрос в том, откуда Птицеед получает текущие указания от разведцентра. Изначального плана, переданного мной, маловато. Он постоянно дополняется и корректируется. С его манией преследования вряд ли это происходит через резидентуру посольства.

— Ну почему же.

— Потому что персонал посольств в поле нашего внимания. И Птицеед на это никогда бы не пошел.

— Предположим, — согласился Петр Петрович.

— Об этом я, кстати, говорил с Французом. Точно он тоже ничего по этому поводу не ведал. Но выдвинул предположение, что используется старый трюк. Информация зашифрована в газетных сообщениях.

— В «Московской правде»? — усмехнулся куратор.

— Может, и в ней, в разделе объявлений. Дает объявления какой-нибудь сотрудник посольства Франции. Но, скорее всего, просто в иностранных газетах. В Европе масса газет левого толка, которые периодически и достаточно быстро доходят до Москвы. Некоторые находятся под контролем их тайных служб.

— Не сложновато?

— Самое оно. Надежно. И никаких вам лишних передаточных звеньев.

— В киоске не купишь просто так иностранную прессу, — заметил куратор.

— Ну, парочка свежих изданий в Москве всегда есть. А еще имеются различные библиотеки и идеологические организации, где все это лежит на полке. Поступает под эгидой Коминтерна, да и просто культурного сотрудничества.

— Предлагаешь проверить тех, кто туда захаживает? — осведомился с интересом куратор. — И как там вычленить нужного?

— Птицеед имеет притяжение к Верблюжьей Плешке. Взять списки всех тех, кто проживает и работает в тех местах. И сверить с теми, кто получает иностранную прессу. Ее ведь без документов вряд ли выдадут. Тут учет строгий.

Действительно, допускали к этим кладезям мудрости далеко не всех, только с авторитетной справкой о необходимости использования зарубежной прессы в научной работе и агитации. И по паспортам, которые с этого года уже вовсю вводили в Москве, впервые со времен царского режима. Наконец, до верхов дошло, что паспортизация — это не буржуазная прихоть, а необходимый контроль за населением.

— Идея на редкость дурацкая, — по достоинству оценил мой план Петр Петрович.

— Поэтому и может сработать. Против умных профессионалы обычно страхуются. А от дураков не убережешься.

— Хорошо, — подумав, решительно кивнул куратор. — Но если не получится, тогда действуем по радикальному варианту.

— Вот и договорились…

Глава 32

Все же для атлетических упражнений необходимы простор и свежий воздух. Тягать двухпудовую гирю в моей маленькой душной каморке, да еще и опускать ее на пол с таким стуком, что, кажется, доски треснут, и провалишься вместе с ней в подвал — это удовольствие сомнительное. Но развлекаться с гирей под окнами, прямо в центре Плешки, да еще в холод — это сразу привлечь внимание всего района. Из физических упражнений здесь приветствуется только мордобой — с «метростроевцами» или с «ассенизаторами», в который я, слава богу, не втянут в связи с тем, что не вписан плотно в местные общественные группы. Так что народ мою гимнастику не поймет.

А без физической нагрузки мне никак. Спасибо рабочим артели, которые по указанию Конторщика где-то добыли и, кряхтя и пыхтя, притащили мне эту железяку. Хорошая гиря, гладкая такая, правда, выкрашенная в ярко-красный цвет — пожарники, что ли, ею забавлялись? Она мне нервы укрепляет лучше валерианового корня. А нервы эти не слабо разболтаны в связи с общей неопределенностью обстановки. И с близостью контрольного срока. И с новыми пугающими боевыми задачами, на которые Птицеед затейник знатный.

Радует, что, кажется, резидент теперь твердо верит и в нас, и в успех нашего предприятия. Об этом свидетельствуют его новые указания, по которым нам следует не только завершить акцию по графику, но и предварительно тщательно проработать пути отхода. Притом направление отхода указано определенно — всю группу ждет Ленинград. Способы связи будут сообщены дополнительно. Нам надлежит принять там меры к легализации.

В общем-то, это было все в пределах изначальных задач и возможностей Француза, который рассказывал мне по поводу планов закрепления в Ленинграде. Есть у французской разведки и «РБХ» там кое-какие позиции. Хотя, конечно, бросать артель «Революционный ткач» с ее материальными и организационными возможностями для антисоветского подполья очень болезненно. Но после Большого Взрыва, понятное дело, прихлопнут тут всех в считаные часы. И лучше держаться от нее подальше.

Позиция Птицееда демонстрировала, что проверку я прошел. И мы снова на доверии. Адская машинка, которую я передал, помогла его вернуть. Резидент представить себе не мог чекиста, готового с легкостью грохнуть товарища Ворошилова.

А вот дальнейшие его указания тревожили. Нам категорично рекомендовалось приступить после перебазирования в Ленинград к как можно более быстрому и глубокому прощупыванию подходов к тамошнему обкому партии. Обратить внимание на охрану первых лиц. То есть, с учетом нашей специфики, нетрудно догадаться, что нам предлагалось просчитать, как укокошить руководство обкома. А кто там у нас во главе областного комитета ВКП(б)? Ближайший друг и соратник Сталина товарищ Киров! Верный ленинец, блестящий руководитель и любимец всего Ленинграда. Неужели именно он очередная цель террора? Вот это расклад. Хорошо еще, что цель эта на дальнюю перспективу. До съезда его трогать не будут. А вот потом…

А, ладно, это пусть у куратора голова болит. Что-то сомневаюсь я, что наша терроргруппа доберется до Ленинграда. И я сделаю все, чтобы сам Птицеед к тому времени бился головой о стенки во внутренней тюрьме ОГПУ. И выкладывал нам в подробностях все пункты коварного плана, который поэтапно реализовывал. Но для того чтобы его довести до этой тюрьмы, надо еще ударно поработать. Слава тебе господи, кое-какой просвет возник. Но боюсь сглазить. Тьфу, тьфу, через левое плечо.

Закончив с гирей и водными процедурами, я облачился в тяжелые зимние одежды. Пора в дорогу. У меня вдруг образовалось множество дел. А дело лени не любит.

На столике лежал третий том из пятнадцатитомного собрания сочинений знаменитого пролетарского поэта Демьяна