Книга Православная Церковь и Русская революция. Очерки истории. 1917—1920 - Павел Геннадьевич Рогозный

раздавались».

Вскоре после своего приезда Серафим утвердил протоколы майского съезда и разогнал старый состав консистории, «допустив» в нее новых членов, избранных на прошедшем съезде. Новые члены консистории, писал владыка, «очень почтенные люди... дела у нас идут прямо прекрасно мирно, тихо и спокойно». Свои же отношения с Исполнительным комитетом епископ описывал в идиллических тонах: «Мы работаем дружно». Епископ, однако, не отметил, что и консисторию, и Исполнительный комитет составляли, по сути, одни и те же лица, возглавляемые, ставшим в Орле почти легендарным, Сергеем Аракиным. Более того, подписывая протоколы майского съезда, Серафим передал все полномочия по исполнению постановлений съезда Исполнительному комитету; последний, кроме того начал получать ежемесячные отчисления из сумм свечного завода в размере 700 рублей.

Таким образом, Комитет был не только официально легализован, но и должен был содержаться на епархиальные средства. «Ввиду широких полномочий Комитета, — писал Серафим, — усердно прошу духовенство и мирян. сплотиться около исполнительного Комитета». По мысли епископа, такое сплочение должно произойти на «почве сочувствия освобождению церкви из-под гнета цезарепапизма».

Единственное, чего не мог сделать Серафим сам — сменить секретаря консистории, который напрямую подчинялся обер-прокурору. Пятницкий еще раньше подал прошение об увольнении по болезни, оставаться в окружении аракинцев у него не было ни сил, ни желания. Серафим усиленно ходатайствовал об ускорении увольнения секретаря и назначении на его место Лебедева. Последний, по словам его ходатаев, «умело приспосабливается к требованиям текущего времени». Обер-прокурор согласился уволить Пятницкого, но кандидатура Лебедева, бывшего до этого столоначальником в консистории, Львову не понравилась по причине окончания тем семинарии лишь по второму разряду. Лебедеву было разрешено только временно исполнять обязанности секретаря.

Таким образом, «церковная революция» в Орловской епархии полностью победила. Комитетчикам и епископу Серафиму оставалось только разделаться со своими противниками из Общества обновления.

Так как в соответствии с определением Синода правящий епархиальный епископ должен был избираться «свободным голосованием клира и мирян», в Орле начали готовиться к выборам. В условиях предвыборной кампании Серафим пошел на ряд знаковых акций, которые должны были обеспечить ему успех. Во-первых, он решил устранить с политической сцены своих основных конкурентов. Против руководителей Общества обновления Церкви Оболенского и Беляева было назначено следствие по обвинению их в «деятельности, порочащей церковное управление».

Основным обвинением руководителей «Общества» было распространение ими уже цитируемого мною «обращения». Всего в фондах архива мною обнаружены три различные листовки «Общества обновления». Первая — представляет собою машинопись, две последующие — типографский оттиск. Оболенский, отвечая на вопрос епархиального следователя, написал, что первое обращение было распространено в количестве около 40 экземпляров.

Серафим также постановил автоматически ввести в состав будущего съезда целиком Исполнительный комитет Сергея Аракина, общим числом до 70 человек. По мысли владыки, это и должно было обеспечить ему победу в предстоящих выборах. В своей статье, опубликованной в местном церковном издании, Серафим объяснял свое решение тем, что «сама суть дела требует участия в съезде членов Комитета, так как Комитет на своих плечах вынес дело обновления церковной жизни... и чтобы это обновление было действительным и не остановилось, необходимо дать членам Комитета голос на предстоящем епархиальном съезде».

Кроме того, аракинский Комитет составил наказ о порядке избрания епископа, где подчеркивалось, что будущий архиерей должен быть непременно «искренним и убежденным сторонником нового строя и обновления церковной жизни на демократических началах». Следствие же над руководителями Общества обновления лишало их возможности участвовать в предвыборной кампании.

В одной из листовок «обновленцев» представлен внушительный список членов «Совета общества». Это орловские протоиереи, священники, миряне, преподаватели духовной семинарии и гимназии. Обращает на себя внимание факт полного отсутствия дьяконов и псаломщиков. Видимо, прав был епископ Павел, когда писал, что «все до одного» дьяконы и псаломщики попали в комитет Аракина. Очевидно, что в Общество входили в основном представители орловской церковной интеллигенции. (В данном случае к церковным интеллигентам я отношу людей, имеющих соответствующий образовательный ценз: полный курс семинарии или Духовная академия.)

Протоиерей Оболенский писал в Синод, что «ход дела не внушает надежды на беспристрастное к нему отношение епархиального судилища. Здесь не преступление или проступок преследуются, ибо таковых нет, а применяется один из приемов партийной борьбы». Оболенский также писал, что за 25 лет служения Церкви ни разу не подвергался никаким взысканиям.

Новому обер-прокурору Синода А.В. Карташову не понравились такие маневры Серафима, от него потребовали объяснений. Серафим умело оборонялся, занимая позицию мало уязвимую в 1917 г. Он выставил Оболенского и Беляева как «представителей реакционного направления, как и само общество». Из последующих документов неясно, чем окончилось расследование «преступлений» Общества обновления.

Выборы в Орле состоялись 12 августа. Присутствующий на них по поручению Синода архиепископ Михаил (Ермаков) в своем рапорте писал, что выборы игнорировали все приглашенные епископы; даже викарий епархии Амвросий (Смирнов), несмотря на «настойчивые просьбы» основного кандидата Серафима, накануне выборов уехал в Елец «под предлогом участия в крестном ходе». В заключительной части рапорта Михаил туманно сообщал, что ему «не представилось необходимым заняться рассмотрением тех обстоятельств, о которых уполномочен...» (Видимо, Михаил был как раз «уполномочен» разобрать конфликт Серафима с Обществом обновления.)

В Синод пришло письмо от жителя Орла, подписанное «обыватель», в котором сообщалось, что когда к архиепископу Михаилу пришла делегация «просить его о разборе двух партий, то к ней вышел сам Серафим и сказал, что архиепископ Михаил их принять не может, так как устал».

Косвенно решение епископов не участвовать в избрании архиерея на Орловскую кафедру объясняет заметка мирянина, присутствовавшего на съезде, помещенная в местной газете. По словам автора, он не может «подобрать соответствующих слов, чтобы передать весь ужас, весь позор. того, что происходило в зале Духовного училища. Это не церковное собрание, заметил стоявший рядом мирянин, это какой-то бесовский шабаш, только роль леших заменяют люди. Искаженные судорогой бешенства лица, свирепый блеск глаз, приподнятые кулаки, топот ног, рев голосов, угрозы и проклятия.» Отчасти это свидетельство подтверждает и телеграмма, пришедшая в Синод от группы делегатов. В ней сообщалось, что съезд «принял беспорядочный бурный характер, мирная работа невозможна. Такие условия создают решения Серафима, допустившего на съезд.... Исполнительный комитет».

Неоднократные попытки примирить противоборствующие силы, предпринятые влиятельным в Орле протоиереем Н.В. Брянцевым, ни к чему не привели. Опубликованные «журналы» съезда, видимо, подверглись цензуре и, видимо, слабо отражают накаленную атмосферу форума. Однако и в них зафиксирован факт выступления Брянцева, призывавшего к перевыборам властных структур епархии на основе беспартийности, дабы «преодолеть прискорбное разделение духовенства и мирян Орла». Но подавляющее большинство депутатов представляло аракинцев и любое посягательство на новый передел епархиальной власти принимало в