Книга Иоанн III Великий: Ч.3 - Людмила Ивановна Гордеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда служба закончилась, Антоний почти подбежал к Иосифу.
— Ты почему скрывал, что умеешь так читать? — спросил он, сохмурив брови, но бесцветные глаза его довольно светились.
— Я ведь простой паломник, — скромно ответил Иосиф, — мне скоро дальше уходить, зачем чужое место занимать?
— Ну уж нет, теперь я никуда тебя не отпущу, я назначаю тебя клирошанином, а собору старцев сообщу, что ты остаёшься в нашем монастыре насовсем.
— Но я не могу оставаться. У нас с товарищем другие планы, — тревожно воспротивился такому насилию Иосиф, ещё не забывший, как только что над его головой возносился тяжёлый Антониев посох.
— И товарищу твоему хорошее место у нас найдётся, оба тут останетесь, зачем странствовать монаху? От добра добра не ищут. Я вам не позволю уйти. А двинетесь без разрешения, сообщу великому князю Михаилу Борисовичу, он на вас быстро управу найдёт. Посидите в крепости или у меня в погребе — сами уходить раздумаете, — пригрозил настоятель.
Чего-чего, а такого поворота событий Иосиф не ожидал. Он недоумённо замер посередине храма, распрямив грудь, — высокий, широкоплечий, сильный и в то же время совсем беспомощный. Он хотел было запротестовать, возмутиться, но против него стоял старик, такой же высокий и широкоплечий, как и он сам, не сгорбленный ни годами, ни многолетней молитвой, упрямый и властный. Они возвышались над собравшимися вокруг любопытными иноками и молча взирали друг на друга, как два задравшихся петуха, размышляющих, рисковать или не рисковать, нападать или погодить.
— Готовься, вечерню тоже ты будешь читать, — распорядился игумен и, повернувшись, пошёл из храма.
Он решил, что победил. Но он просчитался. Вернувшись в свою келью, Иосиф тут же начал собирать вещи. Он понимал: всё сошлось, чтобы бежать немедленно. Пока с них не потребовали клятвы остаться в обители навсегда, пока за ними нет слежки, пока не явилась Фенечка и не выдала их обоих слезами или истерикой — от женщины всякого можно ожидать. Пока она, наконец, не уговорила его сделать что-то непоправимое, ибо он теперь и сам не знал, на что способен. Не хотел ведь накануне идти на свидание, так нет, помчался, словно кролик в пасть змеиную под гипнозом. Да и теперь вот тоска начинает вновь распирать.
Бежать надо сразу же после вечерни, когда стемнеет, а насельники разбредутся по своим кельям. Через те же хозяйственные ворота, в которые он ходил на свидание. И выходили они, как он уже убедился, на малолюдную улицу.
Его размышления прервал Герасим, вернувшийся из пекарни.
— Почему ты вещи укладываешь? — поинтересовался он.
— Нам надо немедленно уходить отсюда.
— Отчего такая спешка, что стряслось?
Иосиф рассказал о приключении в храме и об угрозах игумена Антония оставить их в этом монастыре навсегда.
— А мы не замёрзнем ночью в дороге? — спросил неуверенно Герасим.
— Одежда тёплая у нас есть, — рассудил вслух Иосиф, — да и пешком мы далеко не пойдём. На повечерницу идти не обязательно, в келью к нам никто не заглядывает по вечерам, подумают, что мы спим, так что сегодня нас никто не хватится. Сегодня к ночи доберёмся до окраины города, попросимся в какой-либо двор, переночуем. А с утра пораньше возьмём лошадей да двинемся по своему пути. Деньги у нас есть, не хватит — подзаработаем!
— А если погоня?
— Сам Антоний на это не решится. Если же обратится к князю, как обещал, — времени много уйдёт. А через пару дней — ищи ветра в поле! Свернём в сторону Ростова Великого, к Вассиану двинемся, на той дороге нас никто искать и не подумает, они же знают, что мы на север собирались! А Вассиан нас в обиду не даст и поможет до цели добраться! Не волнуйся, брат, не пропадём. А пока пошли обедать.
Вечером Иосиф вновь читал в храме, и служба эта имела не меньший успех, чем предыдущая. Антоний был доволен, что в обители появился чтец с таким прекрасным голосом. Вечерня прошла более чинно и благостно, чем обычно, что особенно порадовало настоятеля. Он решил завтра же с утра ещё раз поговорить с Иосифом и убедить его добровольно остаться в обители.
Но не успел. Уже через час после вечерни, выбравшись по одному из своей кельи, чтобы не привлечь внимание, со своими котомками в руках паломники спешно двигались вдоль монастырской стены на большую дорогу. Иосиф в последний раз глянул в ту сторону, где для него наверняка уже начинали топить баню. Сердце предательски заныло. Но решение принято. А сердечная боль — это та же самая болезнь. Она рано или поздно проходит. Надо только потерпеть. А монах, не умеющий терпеть, — не монах.
Глава VI
КТО В МОСКВЕ ХОЗЯИН?
И присудил господин Геронтий, митрополит всея Русии,
князю Михаилу Андреевичу Кириллова монастыря
игумена судить по старине, как было при его отце...
Кириллов Белозерский монастырь не был на самом деле столь единодушен в желании избегнуть полноценного владычества над собой архиепископа Ростовского Вассиана. Во-первых, потому что это было вопреки обычаям, все монастыри, даже великокняжеские, обязаны были подчиняться епархиальному владыке. А во-вторых, и это самое главное, редко какой коллектив жаждет полновластия над собой какого-то одного человека, будь это даже совместно выбранный ими настоятель. Люди, получившие неограниченную власть над другими, нередко теряют объективность, начинают ценить себя сверх всякой меры. Если к тому же лидер властолюбив и несдержан, каким бывал порой Нифонт, то его самоуправство могло сделаться невыносимым. Отстранив Ростовского архиепископа от судейства в монастыре, игумен становился там полным хозяином. Ибо князь Белозерский хоть и считался покровителем монастыря, в дела его практически не совался.
Как и следовало ожидать, Нифонт не замедлил проявить свои дурные наклонности. Одной из них, по мнению старцев обители, была страсть игумена к обогащению, к накоплению сел и земель с крестьянами, что совершенно не соответствовало, по их мнению, учению основателя монастыря Кирилла Белозерского. В результате монахам всё чаще приходилось исполнять далеко не свойственные им функции: управляющих, сборщиков налогов, судей крестьянских, торговцев и даже надсмотрщиков-палачей. Безусловно, старцы-схимники были освобождены от подобных обязанностей, но они с болью видели, как вовлекается в это дело молодёжь, как вместо обретения духовности она всё более погружается в
