Книга Антология сатиры и юмора России ХХ века - Аркадий Михайлович Арканов

капусту. И неизвестно откуда взявшийся ветер подхватил все это, поднял над городом, закружил и засыпал его, словно первым зимним снегом. В освободившееся помещение всадники ввели своих приземистых лошадей и устроили там конюшню. И рука Писателя выронила перо, и он потерял возможность осмысливать происходящее.

Ученый попытался было разбудить жену, чтобы та полюбовалась невиданным до сих пор зрелищем, но она в ответ что-то простонала во сне и повернулась на другой бок. И Ученый пожалел ее, хотя понимал, что когда она проснется, то не поверит ему, будто он видел такое несметное количество удивительных всадников. А они всё проносились и проносились, и Ученый стал опасаться, как бы они не помешали городскому шествию в честь Праздника Спелых Яблок. И когда до начала пикника оставался всего один час. а они все проносились, Ученый заволновался и направился к Философу, чтобы посоветоваться с ним. так как открывать торжественный пикник и вести Праздник в этом году в порядке очереди должен был он.

К своему удивлению, он застал у Философа Скрипачку. Композитора и Писателя. Все они были весьма встревожены.

— Доброе утро, друзья мои! — сказал Ученый. — С Праздником Спелых Яблок! По всему городу скачут странные конники! Не нарушат ли они шествие?..

Все четверо как-то поспешно кивнули ему в ответ, и по выражению их лиц Ученый понял, что они знают нечто большее, чем он.

— Присаживайтесь, друг мой. — произнес Философ. — Боюсь, что сегодняшний Праздник под угрозой срыва, ибо мы оказались в центре довольно неприятного диссонанса. природу которого нам еще предстоит выяснить.

— А как же малиновый пирог? — растерянно спросил Ученый. — Жена не спала всю ночь. Она очень расстроится. Может быть, перенесем на некоторое время, пока они все не проскачут?..

— Они не собираются уходить. — сказал Композитор. — Они входят в дома, набрасываются на еду…

— Если они несколько дней без отдыха скакали по степи. то они проголодались, и их можно понять, — перебил Философ.

— Можем ли мы жалеть еду для голодных?..

— Они изрубили в куски «Летопись» и развеяли ее над городом, а в хранилище устроили конюшню, — с трудом выговорил Писатель и разрыдался.

— Успокойтесь, друг мой, — сказал Философ и положил ему руку на плечо. — Потеря невозвратна, но они не знали, и никто им не объяснил. Их письменность, их культура могут не соответствовать нашему уровню. Они могут даже не знать, что существует бумага. Это их беда, а не вина…

— Но они абсолютно невоспитанны, — вспыхнул Композитор. — Плеваться в присутствии женщины!

— Это, увы. так, — грустно подтвердил Философ, взглянув на свои ладони.

— Но не бесчувственны к музыке, — сказала Скрипачка. — Их музыкальность, конечно, не столь рафинированна. Но когда один из них попросил меня сыграть их гимн, в этом было что-то трогательное… Не понимаю только, почему горят дома?

— Горят дома? — изумился Ученый.

— Огонь — благо для тех, кто его обуздал, и бедствие для тех. кто не умеет с ним обращаться, — сказал Философ. — Или это дело рук безумцев, у которых помрачился рассудок от чересчур сильного влияния солнечных лучей.

В это время вбежал Изобретатель. Он был в крайнем возбуждении и никак не мог перевести дух.

— На нас… напали… и хотят… уничтожить, — проговорил он и рухнул в кресло.

— Крайность суждений никогда не может быть хорошим советчиком, — урезонил его Философ. — Напали на нас? За что? По какой причине?..

— Это вы ищите причину, — резко ответил Изобретатель. — Я видел следствие!.. Повесили Садовода!

— Как повесили? — не понял Ученый.

— Очень просто! — сказал Изобретатель. — Надели на шею петлю и подвесили на яблоне. Он умер…

— Против его воли? — по-прежнему не понял Ученый. — Но ведь это насилие!

Философ слушал молча, уставясь в пол. Потом он поднял голову и медленно произнес:

— Когда вы, гуляя по лесу, случайно наступаете на муравья, это тоже насилие. Но неумышленное. А стало быть, не насилие, а несчастный случай. Если же вы наступили на муравья сознательно, то это уже насилие.

— Бедняга! — вздохнула Скрипачка. — Как ему не повезло. Он только недавно женился… И был так счастлив…

— Надо во всем искать логику, — прошептал Философ. Он не верил в зло. Оно для него просто не существовало. Холодный ужас вполз в него от сознания того, что всадники несли с собой зло. Это противоречило всей системе его взглядов это переворачивало всю его жизнь.

— Надо во всем искать логику, — повторил он.

Изобретатель вскочил с кресла и нервно заходил взад-вперед.

— Две крестьянки, — ему было трудно сформулировать свою мысль, — которые помогали жене Садовода украшать опушку, видели… как ее… схватили… сорвали одежду… и восемь всадников… по очереди… совершили с ней то… что муж… совершает с женой… в момент высшего… проявления любви… Вы когда-нибудь слышали что-либо подобное?..

— Я что-то не понимаю, — сказала Скрипачка.

— Абсолютный биологический абсурд, — сказал Ученый.

— Это тоже несчастный случай? — жестко спросил Изобретатель.

Все молчали. Каждый пытался представить себе слова Изобретателя и не мог. хотя и чувствовал, что с женой Садовода сделали что-то отвратительное и непристойное.

— Они нас уничтожат! — почти крикнул Изобретатель. — Поэтому мы должны уничтожить их!

Философ закрыл уши руками. Композитор судорожно схватил Скрипачку за руку. А Ученый спросил:

— Как уничтожить?

— Наверное, Изобретатель прав, — сказал Писатель, — но для того чтобы внушить нашим людям, что они должны кого-то уничтожить, понадобится лет сто, а может быть, и больше… Я должен начать писать соответствующие книги…

— Мы с Изобретателем должны выдумывать оружие? — ужаснулся Ученый.

— Да, — сказал Писатель. — И все это время должна звучать жестокая музыка.

— Но я не могу изменить систему взглядов! — взмолился философ.

— Это нереально. — сказал Изобретатель. — Мы должны оповестить всех жителей, чтобы сегодня же ночью, забрав все необходимое, они покинули город и ушли от него на расстояние четырех часов. К рассвету мой Луче-скоп будет смотреть не в небо. Луч, натолкнувшись на любое материальное препятствие, растворяет его мгновенно и бесследно. Таким образом, еще не успеет взойти солнце, а уже не будет ни нашего города, ни тех, кто в нем останется. А мы сохраним людей, опыт, знания, разум. Мы построим новый город и восстановимся уже к третьей генерации.

— Жестокое и неразумное предложение, — задумчиво произнес Философ, и все с надеждой взглянули на него, потому что слова Изобретателя заставили их содрогнуться. — Всадники, по внешнему облику похожие на нас, принимающие пишу подобно нам, дышащие с нами одним воздухом и обогреваемые одним солнцем, должны иметь разум. Пусть этот разум не соответствует нашему. Но они не скачут сами по себе. Их движение, их поведение направляет чья-то высшая для них воля, чья-то определенная система взглядов, преследующая какую-то цель. Мы не