Книга Виннету – вождь апачей - Карл Май

Я потерял много крови, очень обессилел и опять лишился чувств.

Когда я очнулся, услышал лошадиный топот и поспешно открыл глаза. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что лежу на шкуре убитого мною медведя. Из нее было устроено нечто вроде гамака, который был прикреплен к седлу двух лошадей, шедших рядом. Я лежал в глубине этой шкуры и не мог ничего видеть, кроме неба и загривков несших меня коней. Солнце неимоверно пекло, и жара, словно расплавленный свинец, растекалась по жилам. Мой опухший рот был набит комками запекшейся крови, я пытался выплюнуть их, но у меня не поворачивался язык.

– Воды, воды! – хотелось мне крикнуть, я испытывал мучительную жажду, но не мог издать ни звука. – Это приближается смерть, – подумал я и в третий раз потерял сознание.

Затем я сражался с индейцами, буйволами и медведями, скакал с головокружительной быстротой по сожженным засухой степям, плыл в течение долгих месяцев через безбрежные моря… Это была лихорадка, чуть было не унесшая меня в могилу. То я слышал откуда-то издали голос Сэма, то видел устремленные на меня темные бархатистые глаза Виннету.

Потом я словно умер: меня положили в гроб и похоронили. Я слышал, как комья земли застучали о крышку гроба, а затем я долго-долго, целую вечность лежал в земле и не мог шевельнуться. Наконец однажды крышка гроба бесшумно поднялась, взвилась на воздух и исчезла. Я увидел над собой ясное небо, между тем как края могилы словно опустились. Неужели все это было на самом деле? Разве это могло случиться? Я провел рукой по лбу и…

– Ура! Ура! Он восстал из мертвых! – услышал я ликующий голос Сэма.

Я повернул голову.

– Смотрите, он двинул рукой, а теперь даже повернул голову! – воскликнул мой друг.

Он склонился надо мной. Его лицо буквально сияло от радости, я это сразу заметил, несмотря на густую бороду, почти скрывавшую его физиономию.

– Видите ли вы меня, дорогой сэр? – спросил он. – Вы открыли глаза и двигались, – значит, вы живы. Скажите только, видите ли вы меня?

Я хотел ответить ему, но не мог этого сделать: во-первых, я был очень слаб, во-вторых, язык мой все еще напоминал кусок свинца и не ворочался во рту.

Я опять закрыл глаза и продолжал спокойно лежать, на этот раз в объятиях не смерти, но блаженной усталости: хотелось навеки остаться в таком состоянии. Вдруг раздались незнакомые мне шаги. Чья-то рука потрогала мою голову, и я услышал голос Виннету:

– Не ошибся ли Сэм Хоукенс? Неужели Разящая Рука действительно очнулся?

– Да, мы все трое ясно видели это. Он даже кивками головы отвечал на мои вопросы.

– В таком случае совершилось великое чудо! Однако лучше было бы, если бы он вовсе не приходил в себя! Ведь его все равно ожидает смерть. Мы убьем его вместе с вами.

– Он – лучший друг апачей!

– Однако чуть не отправил меня на тот свет.

– Он вынужден был так поступать.

– Ничего подобного!

Почувствовав прикосновение руки Виннету, я хотел было взглянуть на него, однако все еще не мог поднять век. Только при последних словах молодого апача мне удалось открыть глаза, и я увидел его совсем рядом. На этот раз на нем была легкая полотняная одежда, он был без всякого оружия и держал в руках изящный томик, на котором золотыми буквами было написано «Гайавата».

Итак, этот индеец, отпрыск «дикого» племени, не только умел читать, но обладал к тому же чутьем и пониманием возвышенного. Знаменитая поэма Лонгфелло в руках у апача! Мне бы этого и во сне не приснилось!

– Он опять открыл глаза, – воскликнул Сэм. Между тем Виннету, подойдя ко мне и взглянув в лицо, спросил меня:

– Можешь ли ты говорить?

Я отрицательно покачал головой.

– Чувствуешь ли ты где-нибудь боль?

Тот же ответ.

– Будь откровенен со мной. Человек, который воскрес из мертвых, не смеет говорить неправду! Разве вы вчетвером собирались спасти нас?

Я два раза кивнул головой.

Он сделал презрительный жест рукой и возмущенно воскликнул:

– Это ложь! И ты осмеливаешься лгать на краю могилы! Если бы ты признался во всем, я мог бы надеяться, что ты станешь лучше, и попросил бы своего отца Инчу-Чуну даровать тебе жизнь. Но я вижу, ты не достоин этого, и тебе придется умереть!

На это Сэм возразил:

– Мы же доказали тебе, что были на вашей стороне. Ведь киовы собирались подвергнуть вас пытке, а Разящая Рука сражался с Метан-Аквой, чтобы избавить вас от этого. Он рисковал своей жизнью ради вас, а вы хотите в награду за это убить его!

– Вы ничего не доказали мне, так как ваш рассказ тоже был ложью.

– Если ты нам не веришь, то спроси Тангуа, вождя киовов, который еще находится в ваших руках.

– Я уже спросил его.

– Что же он сказал тебе?

– Что ты лжешь. Метан-Аква вовсе не сражался с Разящей Рукой, его убили наши воины при нападении на киовов. Ну а теперь ступайте за мной, больной не нуждается больше в вашей помощи. Я укажу вам место, которое вы не должны покидать.

– Только не это, ради бога, только не это! – умолял его Сэм. – Я не в силах расстаться с Разящей Рукой!

– Ты должен это сделать, я приказываю тебе. Все будет так, как я хочу!

– Прошу тебя, по крайней мере…

– Молчи! – сурово прервал его апач. – Пойдете ли вы со мной, или же мои воины должны связать и унести вас?

– Мы находимся в вашей власти, и поэтому принуждены повиноваться. Но скажи, по крайней мере, когда мы снова увидимся с Разящей Рукой?

– В день вашей и его смерти.

– Не раньше?

– Нет.

– В таком случае дай мне проститься с ним, прежде чем мы последуем за тобой.

Взяв мою руку, Сэм поцеловал меня в лоб. Паркер и Стоун сделали то же самое. Затем они вместе с Виннету удалились, и я долгое время оставался один. Наконец пришли несколько апачей и куда-то понесли меня. Я был так слаб, что не мог поднять век, чтобы посмотреть, куда меня несут, и по дороге заснул.

Не знаю, как долго длился этот сон, во всяком случае, он подкрепил меня, и, проснувшись, я уже смог открыть глаза и не чувствовал себя таким слабым, как раньше. Я мог даже немного шевелить языком, и мне удалось засунуть палец в рот, чтобы очистить его от гноя и запекшейся крови.

К моему немалому удивлению, я очнулся в четырехугольном помещении, напоминавшем комнату. Мое ложе находилось в самом отдаленном углу. Оно состояло из сложенных друг на друга медвежьих шкур, а сверху я был прикрыт роскошным сантильским одеялом. В углу возле двери сидели две индеанки, очевидно, приставленные ухаживать за мной, а заодно и стеречь меня. Одна из них была старуха, другая – совсем юная девушка. Старуха была безобразна, как большинство старых женщин у краснокожих. Очевидно, это происходило вследствие того, что на женщин ложится всегда самая тяжелая работа, между тем как мужчины занимаются только войной и охотой, в остальное же время бездельничают. Что же касается девушки, то прежде всего поражала ее миловидность и простота одежды. Она была одета в голубой балахон, плотно обхватывавший шею и подхваченный в талии пояском из змеиной кожи. На ней не было ни стеклянных бус, ни дешевых побрякушек и монет, которыми очень любят обвешивать себя индеанки. Ее единственным украшением были прекрасные волосы, заплетенные в две черные с синеватым отливом косы, доходившие почти до колен. Они были очень похожи на волосы Виннету. Черты лица этой девушки также напоминали молодого вождя. На вид ей можно было дать лет восемнадцать, и я пошел бы на любое пари, что она сестра Виннету.