Книга Арестант особых кровей - Агата Грин

Вряд ли Найте лгал, когда говорил, что нарочно рисовался передо мной как пошляк и хам. Это, наверное, в его духе: притвориться, чтобы произвести нужное впечатление и добиться цели. Целью было разрушить нашу связь — не получилось. Тогда он изменил тактику и сказал прямо, что у нас проблемы и с этим надо что-то делать. Утешал меня, когда я расплакалась, по спине поглаживал… Даже признался, что я ему нравлюсь…

Возможно, так и есть. Возможно, что-то во мне привлекает его, и потому мы бьемся в путах энергетической связи. Но если отбросить все эти эо-заморочки, то станет очевидно, что я для него ничто. В его отношении ко мне так и сквозит несказанное: «О, Звезды, с кем мне приходится общаться!»

Пожалуй, поэтому он так взбесился, когда я ответила на вопрос о шоу.

Он толком не выслушал меня и начал рассерженно вещать о том, к каким серьезным последствиям привела популяризация его «непревзойденной» техники, как будто я об этом не знаю. Не так уж важно, о чем он говорил, важно, как — а говорил он со мной, как с глупенькой девчонкой, которая ничего не смыслит в психокинезе, и с таким обреченно-злым видом, словно мне по умолчанию не понять таких сложных вещей.

Хорошо хоть вывод он сделал верный: без эо он ничего из себя не представляет. Найте Малейв все так же остается мастером эо и самым ярким участником всеми любимого шоу. Но в этом нет никакого толку. Он бесполезен, звезда горелая…

Восторженная влюбленность в него уже растаяла, как дымка, исчезла вместе с иллюзиями. Остались только примитивное влечение как к самцу с привлекательным генетическим набором да крошечная, совсем микроскопическая частичка той полудетской убежденности, что в нем есть что-то особенное. Но эта частичка так ничтожна, что принимать ее во внимание не стоит.

Арестантов в желтых костюмах охрана не сопровождает по территории, так что, выйдя из комнаты для посещений, я медленно, как через густой туман, побрела к месту работы, никем не подгоняемая, никем не отвлекаемая.

Адвокат, нанятый Доброжелателем, добился моего перевода в Арету. Когда придет распоряжение о моем переводе (через день-два), я покину десятое трудовое поселение, перестану считаться арестанткой и через месяц-другой, как только комиссия примет решение о том, блокировать ли мне психические способности, или нет, улечу с Хесса! Домой улечу! К Яри! Начну новую жизнь!

Автоматическая дверь бесшумно отъехала в сторону, выпуская меня из административного здания. Я вышла на дорожку; шел дождь. Вместо того чтобы поскорее добежать до нужного мне здания, я остановилась и, закрыв глаза, запрокинула голову, позволяя каплям стекать по лицу.

Получилось. Получилось!

— Не балуй, простынешь, — раздался мужской полу-заботливый, полу-насмешливый голос позади.

Оглянувшись, я увидела средних лет надзирателя, который, судя по всему, вышел из корпуса следом за мной. Он неторопливо пошел куда-то к парку, не обращая на погодные условия внимания.

— Не балуйте, простынете, — весело сказала я.

Махнув рукой, мужчина продолжил путь. Я же, расправив плечи, с которых будто сняли тяжелый груз, пошла в архив. Увидев мои мокрые волосы и лицо, коррекционный сотрудник цокнул языком, но ничего не сказал, только на место показал — иди работай.

Я взглянула на Найте — он углубился в чтение — и заняла свое место.

Скоро все забудется: арест, поселение, неразбериха с эо-связью… Свобода совсем близко.

— Что это мы такие задумчивые? — спросил Найте сразу после нашего ежедневного обмена энергиями.

Я опустила руки и прямо ответила:

— Меня переводят в Арету.

— Поздравляю, — тут же слюбезничал он. Голос веселый, даже радостный, а вот взгляд настороженный. — Полагаю, сегодня-завтра?

— Ага.

— Поздравляю, — повторил Найте. — Не очень-то ты и рада.

— Рада. Очень. Просто меня напрягает наша ситуация со связью. Что будет, когда мы окажемся далеко друг от друга?

— Хорошо ли ты училась в академии Жизни, дорогуша? — спросил шутливо Найте. — Думаю, что нет. Иначе бы знала, что энергетические связи рано или поздно разрушаются без подпитки. Не разрушаются только связи между матерью и ребенком или любящими супругами. Но второе нам не грозит, так что можешь расслабиться.

— В том и дело, что расслабиться не могу, — ответила я. — Эта связь слишком ярко себя проявляет.

— Ты знаешь, почему. Исчезнут чувства — исчезнет связь.

— Намекаешь, что я все еще до сумасбродства в тебя влюблена? — едко спросила я. — Это не так, дружочек.

Найте приподнял темную бровь.

— «Дружочек»? Д-е-етонька, ты начала перенимать мои словечки. Это как раз доказательство того, что ты все еще в меня влюблена. Люди, знаешь ли, непроизвольно копируют жесты, слова, интонации того, кто им очень нравится, и кому они хотят понравиться.

— А еще люди иногда передразнивают других людей, повторяя их любимые словечки.

Он умилительно забавно разыграл огорчение:

— Ах, значит, нет больше любви? Какой ужас. Не знаю, как переживу потерю фанатки!

— Переживешь, — уверенно сказала я, поднимаясь. — Фанаток у тебя итак предостаточно. Выбирай любую.

— Если бы здесь был еще толковый выбор… — проворчал он.

— К сожалению, выбор здесь и правда плохой. Особенно у арестанток. Преступники, охранники, потухшие звезды шоу…

Найте улыбнулся; глаза его опасно блеснули.

— Но у тебя был хороший выбор, правда, Тана? Охранники, преступники… апранцы, надзиратели. Тебе не на что жаловаться. Кстати, с чего это тебя переводят в Арету? Кто так старается тебя вытащить? Любимые родители… или кто-то другой?

— Не твое дело, — с улыбкой ответила я и оставила Малейва одного.

Ежемесячный вечер танцев выпадал на один из моих последних дней в поселении. На этот раз я была в числе тех, кто занимался подготовкой к «празднику». Мне было велено расставлять стулья; пока я занималась этим немудреным делом, коррекционный сотрудник с рептилоидной ухмылочкой подбирал музыкальное сопровождение (что он задумал?).

День выдался хлопотливый, полный мелких забот и поручений, поэтому до самого торжественного, прости Звезды, вечера, мы с Найте ни разу не поговорили и не сумели найти возможность обменяться энергией. Убеждая себя в том, что этот обмен не так уж нам нужен, и что мне следует начинать привыкать обходиться без энергий Найте, я предавалась сладким мыслям о приближающейся свободе.

Снова шел дождик, но он был так ненавязчив, что об отмене вечера или замене его на просмотр фильма даже не заговаривали. Разве что пришлось позаботиться о том, чтобы столы с угощениями стояли под деревьями так, чтобы дождик не подпортил «изысканные» закуски.

После ужина арестантов стали партиями приводить к месту сбора; я грызла печенье (на ужин не сходила, времени не хватило), и выглядывала парочку «своих» апранцев. Арестанты все прибывали, толпа становилась многолюдней, все чаще слышался смех, почти не прерываемый строгими выкриками. Могучего кудрявого апранца я так и не увидела, хотя внешние данные всегда выделяют его среди прочих. Миниатюрную красотку тоже. Забыв о голоде, я оставила пачку печенья на ближайшем столе и пошла высматривать друзей — вдруг, они уже присели где-то, и поэтому я не вижу их?