Книга Притяжение - Бриттани Ш. Черри

— И это говорит человек, для которого верблюд — это позиция в сексе. А как именно это выглядит? Ты просто встаешь на четвереньки и… — я сделала толчок вперед бедрами, — …повторяешь эти движения? — Я продолжала изображать совокупляющегося верблюда, отчего Грэм покраснел сильнее, чем от нагрузок на занятии.

— Люсиль.

— Да?

— Прекрати трахать воздух.

— С удовольствием, хотя твой смущенный вид дорогого стоит, — рассмеялась я.

Его, как оказалось, так легко смутить, и я понимала, что в данный момент рядом со мной, на людях, для него это настоящее мучение. А я была готова использовать любую возможность — даже выставить себя дурочкой.

— Ладно, ежу понятно, что горячая йога — не твой конек.

— Абсолютно. Во всяком случае, я чувствую себя еще более напряженным и безжалостно облапанным, — пошутил он.

— Хорошо, позволь мне еще кое-что попробовать. Вдруг тебе поможет?

Он приподнял бровь, словно прочитал мои мысли.

— Ты собираешься окуривать мой дом дымом горящего шалфея, не так ли? Или по всем подоконникам разложишь свои амулеты?

— О, да, — кивнула я в ответ. — С помощью обрядов хиппи я собираюсь изгнать все дерьмо из твоего дома, а потом ты будешь помогать мне в саду.

* * *

Следующие несколько недель я провела на заднем дворе, обучая Грэма всем тонкостям садоводства. Мы посадили и фруктовые деревья, и овощи, и красивые цветы. Я высадила грядку подсолнухов — когда вырастут, они будут очень красиво смотреться. В одном из уголков сада стояла каменная скамья, идеально подходящая как для утренней медитации, так и для послеобеденного чтения. Я окружила ее восхитительными цветами, которые добавят газону ярких красок. Здесь и лилии, и котовник, и кореопсисы, и незабудки, и глориозы, и ромашки. Великолепное разноцветье: розовый, красный, желтый, голубой — в жизнь Грэма неплохо бы добавить красок.

Когда радионяня начала разряжаться, стоявший на коленях Грэм поднялся на ноги.

— Я схожу за ней.

Не прошло и нескольких минут, как я услышала голос Грэма, выкрикивающий мое имя.

— ЛЮСИЛЬ!!!

Я села на корточки, встревоженная настойчивым криком Грэма.

— ЛЮСИЛЬ!!! СКОРЕЕ!!!

Я вскочила на ноги. Сердце бешено заколотилось в груди. Перепачканная грязью и с криком: «Что случилось?», я бросилась в дом.

— В гостиную! Скорее! — крикнул он.

Я рванула туда, в ужасе от того, что мне, возможно, предстояло увидеть. С выпрыгивающим из горла сердцем я наконец-то добежала до места и тут же прижала ладони ко рту.

— О, Боже! — При виде Тэлон мои глаза наполнились слезами.

— Обалдеть, да? — сказал Грэм, улыбаясь дочери. Очень долго он всеми силами старался сдерживать улыбку, но в последнее время это перестало ему удаваться. Чем чаще улыбалась и смеялась Тэлон, тем больше открывалось сердце Грэма.

Сейчас он кормил Тэлон, держа ее на руках. Вернее, не он кормил ее, а она сама кормила себя, впервые самостоятельно держа в ручках бутылочку.

У меня от волнения чуть разрыв сердца не случился.

— Я кормил ее, а она обхватила бутылочку ладошками и стала держать ее сама, — сказал Грэм с горящими от гордости глазами.

Пока мы поздравляли Тэлон с этим достижением, она начала хихикать и плеваться молоком в лицо Грэму, заставляя и его, и меня смеяться. Взяв салфетку, я стерла молоко с его щеки.

— Она удивляет меня каждый день, — сказал он, с нежностью глядя на дочь. — Очень жаль, что Джейн… — Он запнулся — …что Лира всего этого не видит. Она даже не представляет, от чего отказалась.

Я кивнула, соглашаясь.

— Все это проходит мимо нее. Так печально.

— Каково это было? Расти вместе? — спросил Грэм.

Я была немного удивлена. За столько месяцев нашего довольно плотного общения он ни разу не задавал никаких вопросов о моей сестре.

Подсев к нему на диван, я пожала плечами.

— Мы часто переезжали. Наша мама не особо любила постоянство и была немного легкомысленной. Когда отец устал это терпеть, он ушел. Лира была старшей из нас, поэтому замечала больше, чем мы с Мари. А мне лично каждый день с мамой казался новым приключением. Отсутствие постоянного дома меня никогда не напрягало. Главное — мы были все вместе. А когда мы в чем-то нуждались, обязательно случалось какое-нибудь чудо. Но Лира так не считала. Она была очень похожа на отца: приземленная, практичная, реально смотрящая на вещи. Ей было ненавистно жить, не зная, где в следующий раз мы возьмем еду. Ей было ненавистно, что мама могла отдать наши последние гроши нуждающемуся другу. Она ненавидела нашу жизнь за отсутствие в ней стабильности. Поэтому, когда Лира поняла, что с нее хватит, что нет больше сил мириться с таким человеком, как наша мама, она сделала то же самое, что и наш отец, — ушла.

— Выходит, она всегда сбегала, — констатировал Грэм.

— Да, и, с одной стороны, мне хочется возненавидеть ее за то, какой отстраненной и далекой от нас она стала. Но, с другой стороны, я понимаю ее. Ей пришлось рано повзрослеть, и в каком-то смысле Лира не прогадала. Мама сама была в некотором смысле ребенком, и это значит, что нашим воспитанием особо никто не занимался. Лира чувствовала, что должна взять эту роль на себя и воспитывать даже собственную мать.

— Видимо, поэтому она никогда не хотела иметь детей, — сказал Грэм. — Свою родительскую роль она уже исполнила.

— Да. Конечно, это не извиняет ее поступков, но, по крайней мере, делает их понятнее.

— Думаю, когда я только познакомился с ней, то уже подозревал, что она сбежит. Кроме того, уверен, она обвинила бы меня в холодности, ведь я ни за что не стал бы просить ее остаться.

— Ты скучаешь по ней? — спросила я, понизив голос.

— Нет, — быстро, не раздумывая ни секунды ответил он. — Мы с ней никогда не любили друг друга. У нас было негласное соглашение: если кто-то однажды решит уйти, то он волен сделать это. Брак она рассматривала исключительно как способ продвижения по карьерной лестнице. Мы были просто соседями по комнате, которые иногда занимались сексом. Если бы она ушла до появления Тэлон, это было бы нормально и вполне объяснимо. Черт, я в принципе удивляюсь, что она так долго пробыла со мной. И мне было бы все равно. Но сейчас… — Он улыбнулся икнувшей Тэлон и положил ее на расстеленное на полу одеяло. — Сейчас я звоню ей каждый вечер и прошу вернуться, но не ради меня. Ради нашей дочери. Я знаю, каково это — расти без матери, и не желаю такой участи для Тэлон.

— Мне очень жаль.

Он пожал плечами.

— Ты тут не виновата. Кстати, как сад?

— Идеален. Он прекрасен. Еще раз спасибо за такой подарок. Это значит для меня гораздо больше, чем ты можешь себе представить.