Книга Уроки вожделения - Элла Казанова

Маркиз ведь ни разу не намекнул, что между ними, что-то изменилось. Все с первого и до нынешнего дня оставалось в рамках договора. Он просто трогал Ару так, как женщину должен трогать только муж, научил кататься верхом, пробудил чувственность, целовал до звезд перед глазами и наворачивающихся слез, вырастил для нее розу… а еще заставил соврать хорошему человеку, убил троих у нее на глазах, цинично бросил свою беременную любовницу и проворачивал, какие-то темные дела с ящиками… И вот теперь Ара ждет от него… чего? Заверений в вечной любви, потому, что только ее неумелые поцелуи и неопытность сумели воспламенить его страстным чувством, которым он доселе не пылал ни к одной женщине на земле? Да, в страсти можно не сомневаться: достаточно вспомнить, какими темными были его глаза и горячими – бедра, когда он прижимал ее вчера к себе, и даже сейчас щеки Ары горят от этих воспоминаний…

Девушка вздохнула и потянулась к баночкам с кремами. Смешав пудру с капелькой крема, как могла замаскировала припухлость рта. Она решила, что не станет накручивать себя понапрасну, но и голову постарается не терять. Все-таки, чтобы ни твердило сердце, Ара не знает, чего на самом деле хочет от нее маркиз…

А раз ничего сейчас нельзя изменить, лучше просто порадоваться новому дню и предстоящей встрече с Сесиль. Мысль о подруге подняла настроение, которое окончательно выправилось, когда Ара спустилась к завтраку и обнаружила возле своей тарелки небольшой букетик прелестных голубых цветов, закрепленный в кольце для салфеток. Их с маркизом глаза встретились, и его улыбка вкупе с красноречивым взглядом прогнали остатки туч из ее мыслей. Откровенно говоря, Ара страшилась этой встречи. Боялась, что волшебство вчерашнего вечера развеется безвозвратно, и утром ее встретит хорошо знакомое холодное замкнутое выражение лица, ничем не напоминающее о том, что произошло накануне. Поэтому теперь ее сердце затрепетало от волны тепла.

Во время трапезы вместо омлета с беконом и превосходного мятного суфле они с маркизом пожирали друг друга – взглядами.

Бланш простила им все ответы невпопад и вообще явно радовалась примирению «жениха» и «невесты», которым, наверное, и полагается так смотреть друг на друга.

Едва Ара покинула столовую, как дверь снова скрипнула, и девушка оказалась прижатой к стене сильным телом, а рот накрыли горячие настойчивые губы.

– Мм… ждал этого всю ночь и все утро, – произнес маркиз хриплым задыхающимся голосом, поглаживая кончиками пальцев ее щеку. – Как можно быть такой соблазнительной, поедая банальную яичницу со спаржей?

– Это был омлет с беконом, – рассмеялась Ара, пытаясь успокоиться, что было практически невозможно, когда она чувствовала, как быстро и сильно бьется сердце в прижатой к ней груди. Да и ее собственное сходило с ума.

– В самом деле? Не заметил…

– Во сколько мы выезжаем? – переменила тему девушка, вспомнив о своем решении не терять голову, и хотела отстраниться, но руки маркиза тут же пресекли это самоуправство, притиснув ее обратно к его телу, мягко огладили бедра, не давая тлеющему между ними огню погаснуть.

– Хочешь, можем прямо сейчас, и проведешь с подругой не два часа, а весь день.

– Правда? – с радостным недоверием переспросила Ара.

– Правда, – улыбнулся он, как взрослый улыбается ребенку, прыгающему от восторга, что ему разрешили покататься на карусели.

Ара же вдруг вспомнила брошенные им накануне в пылу ссоры слова о трех неделях вместо четырех… Маркиз словно мысли прочел.

– Я не могу повернуть вспять новые условия договора, он истекает послезавтра, – произнес он, – но хочу, чтобы ты знала: чтобы ни случилось в оставшееся время, я выполню все обязательства по отношению к твоему отцу.

Не удержавшись, девушка коснулась его губ своими – легко и нежно, чувствуя, как сердце щемит от счастья и ставшей уже привычной тоски. Маркиз отдал ей целый день, хотя у самого оставалось всего два.

Он тут же перехватил инициативу, углубив поцелуй, превращая его из благодарного в жаркий и неистовый, битву языков, дыханий и страсти, заражая ее ответным голодом, испепеляющей жаждой. Закинул запястья Ары себе на шею, не переставая жадно брать ее рот и посасывать губы, скользнул ладонями по напряженной груди, погладил большими пальцами соски через ткань, отчего низ живота сжала сладкая боль, и буквально вдавился в нее, лишая остатков разума и воли, заставляя слегка раздвинуть ноги под подолом, чтобы ощутить его твердость в паху своей промежностью.

– Хочу вылизать тебя, – прошептал на ухо и, зажав мочку зубами, погладил ее влажным языком, отпустил и поцеловал в яремную вену, прямо в бешено бьющийся пульс. – И хочу, чтобы ты снова трогала меня, – взял ладонь Ары и, поместив на свой пах, сжал вокруг пульсирующего и горячего даже сквозь брюки ствола. – Вторую неожиданно прижал к… ее собственному естеству. – А также себя…

Нет, этому мужчине неведомы ни стыд, ни приличия! И рядом с ним Ара тоже про них забывала… Ноги дрожали и подкашивались, коридор расплывался перед глазами, и она упала бы, не держи ее маркиз своим телом.

– Пойду собирать вещи, – вытолкнула девушка пересохшим горлом, уперевшись слабыми ладонями ему в грудь, буквально отдираясь от него, и на этот раз маркиз неохотно, но все же отпустил. Только бросил напоследок взгляд, от которого воздух выбился из легких, а колени и бедра вновь охватила горячая дрожь.

Вот, как?! Как он умудрялся быть таким разным?! Вчерашний нежный романтичный мужчина исчез, оставив вместо себя этого порочного двойника с искушающим голосом и замашками собственника, которого вели лишь оголенные звериные инстинкты. И, что самое ужасное, Аре безумно хотелось подчиниться всем его бесстыжим желаниям, забыв о доводах рассудка…

* * *

Мари собрала все вещи сама, так, что Аре оставалось лишь окинуть взглядом комнату, чтобы проверить, ничего ли они не забыли. В самый последний момент она вспомнила про перчатки и направилась в оранжерею. Несмотря на довольно серую унылую погоду, сердце пело и трепетало от радости. В самом приподнятом настроении, девушка открыла дверь теплицы и… застыла на пороге.

Ни единого розового куста не осталось: все до единого облетели, и вместо пышной зелени с бутонами торчали иссохшиеся остовы, а землю покрывал ковер из сморщенных почерневших лепестков. Цветы не только распустились за одну ночь, пробужденные энергией страсти, но и сгорели за нее же…

Ара попятилась от этого кладбища вчерашней сказки, пахнущего теперь горечью и тленом, позабыв и про распахнутую дверь, через которую ветер выметал шелуху, совсем недавно бывшую ароматными лепестками, и про перчатки, ставшие вдруг не нужными. У нее в чемодане есть другие…

Тем не менее она нашла в себе силы сердечно попрощаться с Бланш, стараясь ничем не выдать чувств, и, кажется, ей это удалось. Мать маркиза сияла и настаивали на том, чтобы взять часть, а если на то будет дозволение молодых, то и все предсвадебные хлопоты на себя, и от этого стало только горше.

В карету Ара села, надеясь, что ей хватит сил удерживать маску весь путь до Картвилля. Ведь раньше она это умела – умела скрывать эмоции. Однако в последнее время их было слишком много и слишком сильных и противоречивых, так, что прятать становилось все сложнее, почти невозможно. Или это Ара изменилась? Эмоции прятать куда легче, когда твое сердце не терзают ежесекундно радость и тоска, уверенность и сомнения, надежда и страх разочарований. Где ее спокойствие? Где ее привычная уравновешенность? Ара сама себя не узнавала.