Книга Уроки вожделения - Элла Казанова

– Тронут твоей заботой, но вынужден разочаровать: сплетен не будет. Видишь ли, перед тем, как завернуть к пастору, я поболтал с каждым из бывших в той кофейне, и они лично признались мне, что ничего не видели.

Лицо девушки исказилось от гнева, она резко остановилась.

– Одного не пойму, – продолжил маркиз, – почему ты помешалась именно на мне? Дело ведь не в любви. Или правда искренне веришь, что ребенок мой? Не-е-ет, – протянул он, наблюдая за выражением ее лица, – скорее сомневаешься, кто отец: граф Эверс или лакей, который обычно сопровождает тебя в поездках и сидит рядом с кучером. Разрешу твои сомнения, – маркиз втянул носом воздух, – это лакей. Поздравляю, дитя обрело отца. Даже удивительно, как я успел проскочить между этими двумя. Что, вижу, не рада новости? Неужели потому, что твой отец обещал лишить приданного, если выяснится, что ребенок зачат с простолюдином?

Девушка шагнула к нему.

– Да, признаюсь, я не святая, но все они ничего для меня не значат, Асгарт! Я любила и люблю только тебя! – Она прильнула к нему всем телом, положила руку на пах, но маркиз, поморщившись, отодвинул ее за плечи. Тогда сузила глаза, злобно прошипев:

– Это ты виноват! Я… я стала такой после того существа из подвала!

– Дорогая, нимфомания в сочетании с маниакально-депрессивным расстройством не передаются воздушным путем, а то существо из подвала тебя и пальцем не тронуло и вообще лежало себе смирно в ящике, а вот совать нос в мои дела не стоило. Как и подвергать жизнь Ары опасности, советуя наведаться вниз. А теперь считаю до трех, и если к последней цифре ты не успеешь убраться из моего дома, то я дополню наш контракт приложением, обязывающем тебя молчать не только о виденном здесь, но просто молчать до конца жизни. И не забудь перед уходом оставить кольцо: не люблю, когда вещи моей матери берут без спроса.

Девушка попятилась, машинально прикрыв руку, на которой поверх перчатки сверкал ободок с черным камнем в окружении бриллиантов.

– А ведь твоя шлюшка не знает, что ребенок не твой? Ты ей не сказал, верно?

Мужчина молчал, и она усмехнулась.

– Верно… Почему? Считаешь ниже своего достоинства оправдываться? Или потому, что рыльце-таки в пушку, и ребенок вполне мог оказаться и твоим? Или… думал, что она все равно тебе не поверит?

Лицо маркиза дернулась, и девушка расхохоталась, приподняв брови.

– Ох, Асгарт-Асгарт-Асгартона готова спать с тобой, но не доверять. Может, потому, что ты не доверяешь самому себе? Я ведь знаю, каким ты можешь быть… Не боишься однажды проснуться в луже ее крови?

Лицо мужчины потемнело.

– Раз, – отчеканил он, направившись к ней.

Девушка, зарычав, схватила с каминной полки статуэтку и швырнула в него.

– Сволочь-мразь-подонок-ненавижу!! – Маркиз уклонился, не прекращая двигаться в ее сторону.

– Два.

Запустив в него кочергой, с тем же результатом, гостья метнулась прочь, а потом резко остановилась и развернулась к нему, расстегивая ряд пуговиц у себя на груди, сдирая платье.

– Ну же, давай сделаем это прямо здесь, напоследок, в память о былом! Мой свадебный подарок тебе… Шлюшке мы не расскажем, честно-честно!

Мужчина сделал еще один шаг и замер, услышав донесшееся снаружи ржание.

– Три! – расхохоталась гостья, раскинув руки и запрокинув голову, закружилась на месте. – Девочка лети!

Но маркиз уже не услышал, рванув наружу, вслед стремительно удаляющемуся стуку копыт.

* * *

Ветер свистел в ушах, забивался в нос, рот, не давая сделать вдох, руки бестолково хватались за воздух, а мир кувыркался и переворачивался, пока неимоверно тяжелое тело влекло Ару вниз, в реку, похожую на блестящий панцирь. При ударе с такой высоты она и будет, как стальной панцирь…

Говорят, в подобные минуты вся жизнь проносится перед глазами, ее самые значимые моменты. Но у Ары почему-то мелькали только последние три недели рядом с Асгартом, словно в них уместилась целая жизнь, или словно настоящая жизнь началась только с них: теплые руки в ее волосах, упоительные поцелуи с ароматом роз, глаза, горящие нездешним светом для нее одной, низкий бархатный голос, от которого замирает сердце, и бегут мурашки… и бледное, искаженное ужасом лицо в то последнее мгновение перед падением, когда она обернулась. Получается, даже последнее ее воспоминание на земле было о нем… И почему-то с ним умирать не так страшно. Даже красиво – когда вокруг только бескрайнее небо.

В котором внезапно появляется тень. Сперва далекая, она приближается так же быстро, как Ара падает. Или даже быстрее…

И в самый последний миг, перед тем, как заслонить собой небо, тень распахивает огромные прекрасные крылья, хватает Ару, замедляя неизбежное падение, и рывком переворачивает на себя, чтобы в следующую секунду первой врезаться спиной в реку.

От страшного удара о воду с тошнотворным хрустом ломаются крылья, дыхание выбивает из груди Ары, вокруг смыкаются ледяной холод и темнота, и девушка захлебывается, путается в одежде, пытаясь всплыть на поверхность, вертясь в бурном потоке, держится за кого-то, кто тащит ее сквозь буйство стихии, и вечность спустя они оба ударяются ладонями и коленями о твердый берег.

Ара кашляет бесконечно долго, надрывно, выворачивая из себя воду, которой успела наглотаться, и трясясь всем телом, промерзшим до костей. А рядом кашляет кто-то еще. Потом этот кто-то, сам клацающий зубами, растирает ей плечи, спину, прижимает Ару к себе, лихорадочно гладит, стискивает в объятиях, словно не в силах поверить в ее материальность. А над ними занимается теплый золотой рассвет.

Девушка поднимает глаза и не может сдержать рыданий при виде изломанных торчащих под неестественными углами крыльев. И кровоточащих ран на спине в тех местах, где они сегодня впервые прорезались, прорвав кожу и рубашку.

– Твои крылья, Асгарт…

– Ничего, до свадьбы заживут.

– Откуда ты знал, что они раскроются?

– Я и не знал… Просто прыгнул следом за своей жизнью.

– Зачем? Зачем ты меня спас? Зачем вытащил из реки? Ведь ты сегодня женишься…

Он стиснул ее лицо с посиневшими от холода губами и произнес такими же:

– Потому, что не успел спросить невесту Ты выйдешь за меня?