Книга Мой дядюшка Освальд - Роальд Даль

— Да, звучало бы несколько странно.

— Так зачем же я, спрашивается, таскала с собой эту чертову штуку?

— Трудно объяснить, — сказал я, — очень трудно. Ну и как же ты вышла из положения?

— В конце концов я его спросила: «Мсье Пруст, вы меня хотите?»

«Да! — завизжал этот пидор. — Я хочу тебя больше, чем когда-нибудь что-нибудь в жизни хотел! Перестань бегать!»

«Чуть погодя, — сказала я. — Сперва вы наденете на него эту забавную штучку». Я вынула резинку из кармана и толкнула ее через стол. Он перестал за мной гоняться и удивленно уставился на незнакомый предмет. Вряд ли он в жизни видел что-нибудь подобное. «Что это такое?» — спросил он.

«Это называется щекотун, — соврала я, не моргнув глазом. — Знаменитый английский щекотун, изобретенный Оскаром Уайльдом».

«Оскар Уайльд! — воскликнул он. — Ха-ха-ха! Великий парень!»

«Он придумал щекотун, — сказала я. — И лорд Альфред Дуглас ему помогал».

«Лорд Альфред, — воскликнул он, — тоже был отличный парень!»

«Король Эдуард Седьмой, — продолжила я, намазывая масло потолще, — никуда не ходил без щекотуна в кармане».

«Король Эдуард Седьмой! — воскликнул он, беря со стола эту самую штуку. — Так с этим правда хорошо?» «Это удваивает кайф, — сказала я. — Наденьте поскорее, будьте паинькой, а то мне уже не терпится».

«А ты мне помоги».

«Нет, — твердо сказала я, — сделайте все сами». И пока он копошился с этой штукой, я… ну… было же никак нельзя, чтобы он увидел этот банан, так ведь?.. И я знала, что приближается этот жуткий момент, когда мне придется спустить брюки…

— Положение малость неловкое.

— Но деваться все равно было некуда. Поэтому, пока он возился с великим изобретением Оскара Уайльда, я повернулась к нему спиной, спустила брюки и заняла то, что мне казалось верной позицией, перегнувшись через спинку дивана.

— Господи, Ясмин, ты же не хочешь сказать, что позволила ему…

— Конечно же нет, — сказала Ясмин, — но мне нужно было спрятать банан и не дать ему за него схватиться.

— Да, но тогда он бросился на тебя?

— Он врезался в меня, как таран.

— Ну и как же ты уклонилась?

— А я не уклонилась, — улыбнулась Ясмин, — в том-то вся и штука.

— Что-то я тебя не совсем понимаю. Если он врезался, как таран, и ты никуда не уклонилась, значит, он должен был тебя протаранить.

— Он протаранил меня, но совсем не так, как ты думаешь. Видишь ли, Освальд, мне кое-что припомнилось. Мне припомнилась история про Уорсли, его брата и быка, и как быка заставили думать, что пиписька его совсем не там, где она была. А. Р. Уорсли за нее ухватился и направил ее в сторону.

— И ты теперь сделала то же самое?

— Да.

— Но конечно, не в мешок, как это сделал Уорсли.

— Ты что, Освальд, совсем дурак? Зачем мне какой-то там мешок?

— Ну конечно… нет… я понимаю, о чем ты… но ведь это же было довольно сложно?.. В смысле, что… ты же отвернулась… а он тебя прямо протаранил… тут же нужно было действовать быстро и ловко?

— Я и действовала быстро. Я поймала его в момент удара.

— И что же он, даже не заметил?

— Ничуть не больше, чем заметил бык. Даже меньше, и я скажу тебе почему.

— Почему?

— Начнем с того, что он совсем сдурел от порошка, ты согласен?

— Согласен.

— Он хрюкал, сопел и махал руками, да?

— Да.

— И голова его была запрокинута, как у того быка, верно?

— Наверное…

— И самое главное, он считал меня мужчиной. Он думал, что делает это с мужчиной, верно?

— Конечно.

— И его пиписька была в подходящем месте. Ей было хорошо, верно?

— Верно.

— А по устройству его мозгов это значило, что она во вполне определенном месте. У мужчины нет другого места.

Я взирал на нее в немом восхищении.

— Он не мог не обмануться, — сказала она, а затем извлекла улитку из раковинки и кинула себе в рот.

— Блестяще, — сказал я, — абсолютно блестяще.

— Я тоже так думаю.

— Это обман наивысшей степени.

— Спасибо, Освальд.

— Но только я не понимаю одной вещи.

— Какой же это?

— Когда он тебя протаранил, неужели он не прицелился?

— Только в некотором роде.

— Но он же бывалый стрелок.

— Мой милый невежда, похоже, ты не можешь понять человека, проглотившего двойную дозу.

Еще как могу, хотелось сказать мне. Ведь я лежал за канцелярскими шкафами, когда двойную дозу получил Уорсли.

— Нет, не могу. А каким становится человек, получивший двойную дозу?

— Бешеным, — сказала Ясмин. — Он совсем не понимает, что делает другой его конец. Я могла бы подсунуть ему банку с маринованным луком, он бы и то не заметил разницы.

За долгие годы я узнал про юных леди простую и все же поразительную истину: чем прекраснее их лица, тем грубее их мысли. Ясмин не была исключением. Она сидела за столиком у «Максима» в своем роскошном платье, ни дать ни взять царица Семирамида на троне, и при этом говорила вульгарные вещи.

— Ты говоришь вульгарные вещи, — сказал я.

— Я и есть вульгарная девушка, — нежно улыбнулась она.

Официант принес «Вольнэ», и я его пригубил. Удивительное вино. Мой отец учил: если видишь в карте вин «Вольнэ» от хорошего поставщика, не упускай случая.

— Как ты сумела вырваться так быстро? — спросил я ее.

— Он был очень грубый, — сказала Ясмин. — Грубый и вроде как колючий. Мне казалось, у меня по спине ползает огромный омар.

— Какая мерзость.

— Это было ужасно. У него из жилетного кармана свисала толстая золотая цепочка, и она все время терлась о мой хребет. А в самом жилетном кармане лежали большие часы.

— Не слишком-то полезно для часов.

— Нет, не полезно, — согласилась Ясмин. — Они даже треснули, я слышала.

— Да, но…

— Вино, кстати, потрясающее.

— Я знаю. Но как тебе удалось так быстро вырваться?

— Да и вообще, с молодежью на жучином порошке будут большие проблемы, — сказала Ясмин. — Этому-то сколько лет?

— Сорок восемь.

— Самый цветущий возраст. Вот если, скажем, семьдесят шесть, это совсем другое дело. В этом возрасте даже с жучиным порошком они быстренько тормозят.