Книга Отпетые плутовки - Татьяна Полякова

Я покосилась на дверь, опасаясь, как бы Юлька не услышала,что я выдаю ее тайну, и заговорщицки зашептала на ухо Багрову:

— У Юльки был друг. Художник. По-моему, страшный жулик,но Юлька считала его гением. Потому и картины его везде развесила. Страшная гадость,правда? Он был связан с коллекционерами, вечно чего-то продавал, покупал. Нашелкакую-то старушку, вдову. Бабка была совсем старая и, по-моему, выжила из ума.Как у нее Виталик смог выпросить картину?.. Я думаю, он ее попросту украл,обманув старушку. Но у него была какая-то бумага, удостоверяющая куплю-продажу,и он таки заставил бабку поставить свою подпись. В общем. Шагал ему досталсяпрактически за бесценок. Он искал покупателя, а потом… у него началисьнеприятности, финансовые, и картину отобрали.

— Кто? — невинно поинтересовался Сашка.

— Один папин знакомый… Виталик хотел ее выкупить, но неуспел.

— Неужто помер?

— Да. Что-то с ним произошло… видимо, дела были совсемплохи, и он… выбросился с шестого этажа. Ужасно… — В этом месте я вздохнула.

— Ясно, — в тон мне вздохнул Сашка. — А каквсе-таки она попала к Юльке?

— Этот человек, у которого оказалась картина, еереальной ценности не знал, то есть он был в курсе, что она денег стоит, но еслибы узнал — каких, наверное бы, не поверил. От искусства он далек, а несведущемучеловеку разобраться…

— Да, — взглянув на репродукцию, с готовностьюсогласился Багров.

— Она висела у него в прихожей, — с ужасомдобавила я. — Представляешь?

— Нет, — честно ответил Сашка, как видно, так и неподобрав подходящего места для такой картины даже в прихожей.

— А Юлька очень переживала за картину и вообще… имечтала ее выкупить. Вот и ухнула на нее все свои деньги…

— Зря она так, — покачал головой Сашка.

— Это же память о близком друге.

— А теперь, выходит, ни картины, ни памяти.

— Да, — выразительно вздохнула я, печалясь оженской доле вообще и Юлькиной в частности.

— И сколько она за эту память отвалила?

— Не знаю. Виталик был должен пять тысяч долларов, этоя хорошо помню. Юлька еще возмущалась, что за такие деньги и отобрать Шагала.Ну… проценты за год… У Юльки на книжке было тысяч десять, не больше, теперьговорит, что нет ни копейки.

Сашка сурово нахмурился и спросил:

— Вот такая мазня стоит десять тысяч баксов?

— Нет, конечно. Двести, триста, хотя точно не знаю. Я жене специалист и ценами на рынке не интересуюсь.

— Двести, триста, а она отдала десять тысяч? — ТутСашка выпучил глаза и произнес с ужасом:

— Двести тысяч долларов?

— Отвяжись, — нахмурилась я. — Может, двести,может, сто восемьдесят, а может, пятьсот… Говорю, я не эксперт. Знаю, что стоитдорого… Странный у нас какой-то разговор. Или ты рассчитываешь, что отец дастмне Шагала в приданое? — кокетливо спросила я.

— Так этот Шагал вроде Юлькин? — удивился Сашка.

— Если все так, как Юлька рассказывает, боюсь, ей нетолько Шагала, но даже этого дома не увидеть.

— А кто-то намекал, что папа у нас большой добротычеловек…

— Не добивай, мне и так тяжело. Папу я люблю большевсех на свете, а Юлька — моя лучшая подруга. Конечно, я переживаю и надеюсь ихпомирить. Только, если честно, я ей не очень верю. Папа человек уравновешенный,и такому невероятному поведению должна быть причина. Думаю, Юльке она хорошоизвестна. — Я вздохнула, пару минут разглядывала потолок, потом спросила:

— С чего он мог так разозлиться?

— Не знаю, — очень натурально пожал плечамиБагров. — Может, застал ее с кем?

— Что ты… Юлька не такая…

— Ага, — с готовностью кивнул Сашка, чертенок вего зрачке нагло ухмыльнулся, мол, все вы не такие, а дурите нашего брата будьздоров.

Утро началось с телефонного звонка. Юлька кинулась ктелефону со всех ног, должно быть, питая надежду, что звонит раскаявшийся всвоем чудовищном поступке отец. Схватила трубку, сказала:

— Да, — и тут же нахмурилась. Сообразив, что Юлькупостигло разочарование, я вздохнула и пошла пить кофе. Разговор в гостинойвышел бурным, Юлька неожиданно крикнула:

— Пошел ты! — грязно выругалась, а потом и вовсепроизнесла нечто длинное, замысловатое и совершенно непечатное.

— Кто это? — пролепетала я, стрелой вернувшись скухни.

— А… — Юлька махнула рукой. — Не обращай внимания.

Тут внизу появился Сашка, до этого момента он наглоподслушивал, стоя на лестнице.

— Машка, я отлучусь ненадолго, — и зашептал:

— Предупрежу отца анонимным звонком и попробую узнать,чем занимаются эти гады…

— Какие? А… ФСБ?

— Вот именно. Из дома лучше не выходи… мало ли…

— Может, мне с тобой?

— Нет, у тебя постельный режим, отдыхай. Думаю, черезпару часов вернусь.

Сашка стремительно удалился, а я положила на стол сотовый, имы с Юлькой сели пить чай, не торопясь и удовлетворенно поглядывая друг надруга.

Звонок раздался через час.

— Порядок, — сказал Денис, — Он клюнул.Активно интересуется Виталием Сафроновым и его трагической гибелью. А такжеШагалом. В музей решил зайти, — неожиданно хохотнул Денис.

— Ну надо же…

— Мы его сделаем, — хмыкнула Юлька с чувствомглубокого удовлетворения, и мы пожали друг другу руки, хотя меня и грыз червьсомнения: с Сашкой никогда ничего не знаешь наверняка.

Багров появился где-то после обеда, сообщил с порога,предупреждая мои расспросы:

— Ничего нового. — И побрел на кухню, где съелвсе, что мы с Юлькой успели приготовить за полдня.

Я удовлетворенно кивнула: если у человека такой аппетит,значит, набегался он вволю. Села рядом с Сашкой, он меня обнял, а я прижалась кего плечу. Посмотрела на него с отчаянием и мысленно вздохнула: “Нет, такого,как Багров, не переделаешь… Ну и не надо”, — тут же разозлилась и сталасмотреть на Сашку с суровостью.

— Устал я чего-то” — хлопнув себя по коленкам, заявилон. — Пойду, бока поотлеживаю.