Книга Европа и ислам. История непонимания - Франко Кардини

Политические и общественные потрясения, происходившие на континенте, постоянные эпидемии, раскол христианской церкви, страх перед наступлением турок, пропагандистские выступления религиозных групп, мечтающих о возвращении церкви к чистоте евангельских времен — все это порождало надежды и страхи, выражавшиеся в распространении апокалиптических пророчеств и народно-религиозных движениях. В 1378–1380 годах в Европе получило хождение пророчество, представлявшее авиньонского Папу и французского короля героями экуменического обновления, которое должно было привести к очищению христианской церкви и освобождению Иерусалима. В 1386 году трактат аналогичного содержания, подписанный именем отшельника Телесфора Козенцкого, был посвящен генуэзскому дожу: ожидалось, что тот присоединится к французско-авиньонскому союзу. Таким образом, в очередной раз появились апокрифические пророчества с политической окраской, издавна ходившие по Европе.

Распространению подобных апокалиптических фантазий способствовали такие сочинения, как «Видение старого пилигрима» («Songe du vieil pelerin») Филиппа де Мезьера, создателя нового религиозного ордена (его Орден Страстей Господних должен был, следуя старому, но так и не осуществленному плану многих идеологов крестовых походов, объединить все прочие военно-религиозные ордена) и такие персонажи, как Жан Ле Менгр, «маршал Бусико», иерусалимский паломник и сторонник новых крестовых походов, замышлявший создание особых рыцарских орденов для защиты дам.

Между тем турки наступали. Султан Баязид (1389–1402) в июне 1389 года разгромил войско молодого сербского государства в кровавой битве на Косовом поле. Затем в 1394 году, предварительно подчинив себе — на разных условиях — Валахию, Болгарию, Македонию, Фессалию и отбросив валахов к северу от Дуная, турки захватили Фессалоники (Салоники).

Европу захлестнула новая волна страха. Византийский император Мануил II лично отправился в Европу, отчаянно призывая к организации нового, решающего похода. За недостатком средств он был вынужден обратиться к Венеции, предложив ей купить остров Лемнос. Но он просчитался: венецианцы вовсе не желали трений с султаном и лицемерно посоветовали императору проявлять спокойствие и осмотрительность.

Однако продвижение турок на Балканах начало беспокоить венгерского короля Сигизмунда, который оказал давление на обоих Пап, авиньонского — Бенедикта XIII и римского — Бонифация IX, и добился объявления нового крестового похода, к которому вынуждена была присоединиться и Венеция. Для совместного участия в этой экспедиции Англия и Франция решили продлить заключенное в 1388 году перемирие до 1396 года. В Европе вновь набирало силу движение за покаяние в предвидении близкого «конца времен». Великий проповедник-доминиканец Винсент Феррер после явленного ему видения Антихриста вдохнул новую жизнь в движение флагеллантов. Крестовый поход нашел влиятельного сторонника в лице Филиппа II Смелого, герцога Бургундского, который выделил внушительную сумму и поставил во главе экспедиции своего собственного сына Иоанна, графа Неверского (впоследствии — герцог Иоанн Бесстрашный). 20 апреля 1396 года из Дижона выступило в поход полное энтузиазма войско, состоявшее из французских, немецких, английских и итальянских рыцарей. В конце июля в Буде к нему присоединился венгерский король с войсками своего вассала, валашского воеводы. В то же самое время флот, снаряженный родосскими госпитальерами, венецианцами и генуэзцами, вошел в Черное море и бросил якоря в дельте Дуная. По оценкам современников, в походе приняло участие около ста тысяч воинов. Возможно, эта цифра не слишком преувеличена.

Но 26 сентября под Никополем, там, где великий болгарский путь соединяется с южной дорогой на Моравию, сильное войско крестоносцев потерпело сокрушительное поражение. По всей вероятности, причиной тому стала слишком стремительная атака рыцарей, а также слабое знание ими местности и военной тактики турок. Разгром обернулся настоящей бойней, после которой турки к тому же перерезали всех пленных — за исключением, разумеется, тех, кто был в состоянии заплатить за свою жизнь солидный выкуп: они вернулись домой в 1397 году.

Итак, конец XIV века был ознаменован нелегкими усилиями по сбору денег для выкупа пленных, утопическими проектами новых экспедиций и все более настойчивыми апокалиптическими пророчествами, которые подпитывались очередной эпидемией чумы.

Но тут неожиданно случилось чудо — или то, что современники приняли за него: в Мавераннахре один из туранских правителей, Тимур (имя, неясное по своей этимологии: возможно, оно происходит от тюрко-монгольского корня, означающего «железо»), воспользовавшись распадом монгольского государства, заставил вспомнить о былом могуществе империи Чингисхана. Действуя из родного Самарканда Тимур, которого на Западе знают под именем Тамерлана, в 1390-е годы провел несколько военных кампаний — с безупречным мастерством и методичной беспощадностью. За короткий срок он завоевал Персию и Грузию с крупными торговыми городами Табризом и Тифлисом. Затем он вторгся в Месопотамию и в 1392 году взял Багдад, после чего дошел до Сирии, где разбил войска алеппского султана. В 1395 году Тимур в полевом сражении одержал верх над ханом Золотой Орды. Повернув на восток, он привел своих воинов к Инду и в 1398 году разрушил Дели, после чего снова вернулся в Сирию и прибыл в Дамаск, где в 1401 году встретился с великим магрибским историком и философом Ибн Халдуном, уже давно стремившимся увидеть Тимура. Они обменялись дарами и обсудили различные вопросы истории, религии и права.

Теперь огромная империя Тимура простиралась до Кавказа, включая в себя области, прилегающие к южной и центральной части Каспия, земли вокруг Аральского моря и всю территорию между Сырдарьей и Индом. Из правителей стран, лежащих у берегов Средиземного моря, противостоять ему мог лишь османский султан.

Было очевидно, что интересы Европы и самаркандского хана совпадают. Но это не все: Тимур заставил вспомнить об ураганном монгольском нашествии полуторавековой давности. И при этом воспоминании в Европе снова стали питать самые невероятные надежды на союз степных народов с христианами во имя победы — не над исламом, разумеется, ведь сам Тамерлан был мусульманином, — а над османским государством: оно единственное могло поспорить с ним за власть над тюркскими и монгольскими племенами. Вновь стали ходить легенды, на протяжении почти трех веков порождавшие надежды и иллюзии: сказания о Пресвитере Иоанне, Волхвах и чудодейственной помощи, которая придет к христианам из глубин Азии. Кроме того, европейские торговцы надеялись на появление новой великой монгольской державы, pax mongolica, что вновь открыло бы для них быстрые и безопасные торговые пути — от Черного моря через Армению и Персию в восточную Азию: именно так в XIII–XIV веках путешествовали многие искатели приключений, дипломаты, миссионеры. Племянник императора Мануила Иоанн, которого тот, отправившись в Европу, оставил в Константинополе в качестве регента, договорился с городским старшиной генуэзцев Галаты об установлении контакта с Тимуром. Посредником должен был выступить император Трапезундской империи, также происходивший из династии Комнинов. Дань, которую Византия теперь была вынуждена платить Баязиду, Иоанн обещал новому союзнику. Не остался в стороне и король Франции. Прибегнув к помощи миссионеров-доминиканцев (у этого ордена традиционно складывались хорошие отношения с монголами, и доминиканцы неплохо знали Армению и Персию), он решил предложить Тимуру совместную военную операцию против турок-османов. Это было возрождением давней мечты Людовика IX. Кроме того, с 1396 по 1402 год Генуя находилась под покровительством Франции, у которой таким образом появилась надежда укрепить генуэзскую торговую империю в областях Леванта. Если бы Генуя и Венеция предоставили в распоряжение блестящего монгольского полководца достаточное количество судов, чтобы блокировать Босфор и Дарданеллы, ход истории действительно мог бы измениться.