Книга Сказки тысячи ночей. Веретено - Эмили Кейт Джонстон

Отец Сауда учил нас, что поход – это не просто ходьба. Надо планировать, где будешь добывать воду и еду, что для нас пока не составляло особой проблемы, и учитывать, что скорость движения определяет самый медлительный из спутников. Обычно у нас это была Арва, ненавидевшая, чтобы мы замедляли шаг из-за нее, но с Маленькой Розой и ее даром стойкости все было сложнее. Как мы уже наблюдали, она была способна идти дольше, чем кто-либо из нас, но давалось ей это непросто. Сауд провел с ней беседу, напомнив, что мы должны добраться до пустыни полными сил, чтобы в случае необходимости продолжить путешествие, и она признала его правоту. Хотя ее это задевало еще больше, чем Арву, она все же просила нас остановиться, когда ей нужно было передохнуть, так что скорость нашего пути через Харуф мы подстраивали под нее.

На второй день, как только мы пустились в дорогу, Тарик вдруг остановился, прижав руку к груди. Я потянулся за бурдюком, уверенный, что ему нужно будет глотнуть воды, когда он перестанет кашлять, но вдруг понял, что он вовсе и не кашляет. Никто из нас не кашлял. У меня по-прежнему першило в горле, но этим все и ограничивалось. Сауд повернулся и подошел к нам, и я увидел в его глазах вопрос.

– Мы в порядке, – сказал я. – В порядке.

– Но как так может быть? – спросил Тарик. – Когда мы первый раз пришли в Харуф, я едва не захлебнулся кашлем на берегу реки. Арва, ты как?

– Я тоже нормально, – сказала она, глубоко дыша в подтверждение своих слов.

– Что же изменилось? – спросил Сауд.

– Мы ели еду из гномьего огорода, – напомнил Тарик. – Хотя вряд ли причина в этом.

– Может, это потому, что принцесса начала что-то делать? – предположил Сауд. Мы все передернулись при мысли, что нам становится лучше из-за этого.

– Нет, – возразил Тарик. – Это тоже не кажется правдоподобным.

– Не кажется? – переспросил Сауд.

– Нет, Тарик, подумай, – сказал я. – Или не думай. Что бы ты там ни делал, когда разгадываешь ответ, доверься своему чутью, пусть даже оно подсказывает тебе что-то странное.

– Наши родители заболели, но им не сразу стало совсем плохо, – медленно проговорил он. – Они продержались несколько месяцев, прежде чем вынуждены были уйти.

Раньше я бы прервал его гневным замечанием про короля Касима, но теперь благоразумно придержал язык.

– У них не было гномьей еды, и Захра тогда ничего не делала, – продолжал он. – Но она была рядом, – он взглянул на меня, и его глаза озарились пониманием. – Йашаа, твоя мать была абсолютно предана принцессе и королю с королевой. Это было не заклинание, не колдовство, просто… связь. – Он повернулся к Маленькой Розе. – Все дело в вас. Вот почему на этот раз мы чувствуем себя лучше. Это нас не спасет, во всяком случае не навсегда, но поможет нам продержаться.

Глаза Маленькой Розы тоже засветились.

– Пойдем, – сказал Сауд, мягким голосом возвращая нас к реальности. – Надо пользоваться любыми преимуществами, какие у нас есть.

На третий день мы набрели на развалины деревни. Деревянные стены домов и хижин обрушились, но фундаменты были на месте. Все заросло вереском, который уже был выше прогнивших обвалившихся стен и заполонил дорожки, по которым некогда ходили селяне.

– Поищи колодец, – поручил Сауд Арве. – И проверь, не испорчен ли он.

Она кивнула и отправилась на поиски. Деревня была настолько мала, что, даже если Арва забрела бы далеко от нас, мы все равно бы ее услышали. Мы принялись осматривать дома в поисках чего-нибудь, что могло нам пригодиться. Судя по всему, деревня опустела не в одночасье. Это было одно из забытых селений Харуфа. Когда запретили прясть, местным жителям стало нечем себя прокормить, и они постепенно уходили на юг, где земля чуть лучше подходила для сельского хозяйства. Кому-то везло найти незанятый участок, большинству же такая удача не улыбалась. Те немногие, кто остался на севере, занимались выпасом овец, а помощь им нужна была только в сезон стрижки.

Маленькая Роза стояла посреди пустыря, который раньше явно был главной площадью деревни. Там высились останки прогнившей платформы, а у окружавших площадь домов были каменные фундаменты и подвалы, из тех, где торговцы хранят товар.

– Это все моя вина, – сказала она. – Во всем всегда виновата я.

– Но теперь вы стараетесь все исправить, принцесса, – напомнил я. – А мы – помочь вам в этом.

– Это тянется уже столько лет, Йашаа, – сказала она. – Так много людей страдали и умерли.

– Они не винят вас, – возразил я.

– Но ты же винил, – обвинение прозвучало тихо, но задело меня, поскольку было справедливым. Будь на ее месте Арва, я бы приобнял ее за плечи. Но то была Маленькая Роза.

– Вы, наверное, не помните, но на ваш день рождения я заболел, – сказал я. – У меня была овечья оспа, так что мне надо было держаться подальше от вас с Тариком, потому что вы ей еще не переболели.

– Большинство детских воспоминаний основаны на чужих рассказах, – заметила она. – Никто никогда не хотел рассказывать мне про тот вечер, но я их заставляла. Тебя я заставлять не хочу, но если ты все равно собираешься рассказать, я послушаю.

– Праздник был великолепный, – начал я. – Самый чудесный вечер, который мне так и не довелось увидеть. Мне не разрешили зайти в зал даже до прихода гостей. Но когда все наполнилось светом и музыкой… До того, как явилась демон… Принцесса, я представлял себе тот вечер многие годы.

– Это счастливое воспоминание? – спросила она.

Я услышал, как сзади нас на площадь вышли Сауд и Тарик. Я ждал, что они подойдут к нам, но Сауд взял Тарика за плечо и повел в очередной заброшенный дом. На мгновение я заинтересовался, что же он мог там увидеть.

– Нет, – ответил я. – Оно было окутано гневом. Я злился с тех самых пор, как начал себе представлять это праздник, лежа в постели и едва слыша доносящуюся из зала музыку. Это была настоящая пытка, принцесса, – быть так близко и все пропустить. Ваша мать передала мне тарелку угощений, которую сама собрала, но я едва попробовал их – так сильно я злился на свое положение.

– Дети бывают жестоки, – заметила она. Она отвернулась от прогнившей платформы и улыбнулась мне. – Что же заставило тебя сменить гнев на милость?

– Вы, – просто ответил я. – Я так долго нес в себе этот гнев. Каждый раз, как мама пыталась мне рассказать, что она видела тем вечером в Большом зале, я извращал ее слова под влиянием своего гнева и винил во всем вас. Я думал, вы себялюбивая и избалованная. Думал, что любовь моей матери к вашей семье погубила ее, что ваши родители – ужасные правители, которые пожертвовали благополучием своих подданных ради вашей безопасности.

– Но потом я залез в башню, – продолжал я. – И увидел там вас. И тогда я все понял.

– Что ты понял? – она сделала шаг в мою сторону и, казалось, собиралась сделать еще один.

– Что вы не просто Маленькая Роза, – сказал я. – Не просто какой-то чужой человек, на которого мне наплевать, и никогда им не будете. Я понял, что вы – моя принцесса, и даже если при вашем дворе не будет места пряхам, я все равно буду его частью.