Книга С первой фразы. Как увлечь читателя, используя когнитивную психологию - Лиза Крон

Как насчет предположений, которые оказываются неверными? Мы учитываем свои ошибки, что делает нас людьми, – ведь, чтобы рискнуть, мы набираемся мужества, потому что все может пойти не по плану. В таких случаях люди и повторяют, что не нужно делать предположений. Но на самом деле это означает лишь: твое предположение оказалось неверным; попробуй другое. Потому что очень часто, как подтверждает Кэтрин Шульц в книге «На ошибках учатся», «мы думаем, что произойдет что-то одно, а происходит что-то другое»{111}.

История вырастает из конфликта между «тем, что, по нашему мнению, произойдет» и «тем, что произошло вместо этого». Так что от начала и до конца ее основа – причинно-следственные связи, иначе это будет просто описание «случайностей, которые происходят одна за другой». В этой главе мы узнаем, как убедиться в том, что ваша история следует одному на удивление простому правилу. Мы разберем, как связать в вашей истории внешние причины и следствия с более могущественными внутренними причинами и следствиями. Увидим, почему «покажи, а не рассказывай» относится не к событию, а к его причине. И познакомимся с очень важным тестом под названием «И что?», который гарантирует, что ваша история никогда не выйдет за пределы причинно-следственных связей.

Правило «если, тогда, следовательно»

Как нам известно, и жизнь, и история управляются эмоциями, однако упорядочивает их логика. Логика – это ян, тогда как эмоции – инь. Неудивительно, что наши воспоминания, которые помогают осмыслить мир вокруг, логически взаимосвязаны друг с другом. Согласно Дамасио, мозг имеет склонность создавать изобилие воспоминаний и входных данных, «как монтажер пытается придать фильму структуру логичного повествования, где определенные действия влекут за собой определенные последствия»{112}.

Поскольку мозг все меряет причинно-следственными связями, если ваша история на них не базируется, мозг не знает, что из нее вынести, – а это может привести к физическому дискомфорту{113} и, как следствие, желанию выкинуть книгу в окно. Хорошая новость: для удержания истории в нужном русле существует правило под названием «если, тогда, следовательно». Если я засуну руку в огонь (действие), тогда я обожгусь (реакция). Следовательно, лучше мне ее туда не засовывать (решение).

Действие, реакция, решение – вот что толкает историю вперед. От начала и до конца история должна строиться на причинно-следственных связях. В этом случае, когда главный герой возьмется за свою основную цель, станет очевидным не только то, что его к этому подтолкнуло: задним числом мы поймем, почему борьба стала неизбежна. Самое важное здесь – задним числом. Все в истории должно быть совершенно предсказуемо, но только после того, как мы узнали «конец», который нас удовлетворил.

Я не говорю, что история должна быть линейной или что причинно-следственные связи должны выстраиваться в хронологическом порядке, – как раз наоборот. История может делать рискованные прыжки в пространстве и времени, ее можно даже рассказывать задом наперед: роман Мартина Эмиса «Стрела времени», пьеса Гарольда Пинтера «Предательство» и фильм Кристофера Нолана «Помни» тому свидетельства. Тем не менее с первых же страниц должна развиваться логично выстроенная эмоциональная линия – это и есть история, за которой следит читатель. Выстраивается в определенную линию даже такая, казалось бы, экспериментальная книга, как получивший Пулитцеровскую премию роман Дженнифер Иган «Время смеется последним»{114}, состоящий из отдельных историй, которые прыгают туда-сюда во времени и рассказывают о разных персонажах. Сама Иган говорит: «Когда я слышу, что какое-то произведение называют экспериментальным, мне кажется, что эксперимент затмил саму историю. Если писать истории, которые увлекают (вызывают у вас желание узнать, что будет дальше) традиционно, то тогда я определенно традиционалист. Именно это волнует читателя. Это волнует меня как читателя»{115}.

Чтобы создать историю, которая увлечет читателя, повествование с самого начала должно основываться на причинно-следственных связях. Как это сделать? Соблюдая основные законы физического мира. Поэтому главное, что нужно запомнить, – это первое начало термодинамики: ничто не получается из ничего. Или, как тонко отметил Альберт Эйнштейн, «без воздействия ничего не происходит». Иными словами, даже если что-то застало вас врасплох, в действительности ничто не обрушивается как гром среди ясного неба. Такого не случается ни в реальной жизни, ни в истории. Везде присутствуют причинно-следственные связи, даже если главному герою – а в реальной жизни вам и мне – они не очевидны.

Мы часто пребываем в блаженном неведении, даже если в нашу голову летит пушечное ядро – ядро, за которым все вокруг наблюдают с того самого момента, как пушка выстрелила. Поэтому, хотя Лесли понятия не имеет, что ее парень Сет спит с бухгалтершей по имени Хейди, весь офис узнал об этом по тому, как Сет делано восхищался отчетами Хейди. Значит, когда Лесли наконец-то поймет, что Сет – изменник, она удивится, хотя ее коллеги уже несколько недель делают ставки на то, кого она убьет первым: Сета или Хейди. Конечно, как только Лесли узнает об интрижке своего парня, она вспомнит все предшествующие события и, бьюсь об заклад, догадается, что на самом деле упустила череду очевиднейших намеков, аккуратно выстроенных так, чтобы привести к текущей ситуации.

И все же единственная разница между тем, как первое начало термодинамики работает в истории, и тем, как оно работает в реальной жизни, в том, что в реальной жизни в одно и то же время может случиться миллион не связанных друг с другом событий, а в истории нет ничего такого, что бы не влияло на причинно-следственные связи. Задача писателя – выявить особые связи «если, тогда, следовательно» и придерживаться их. Это рельсы, по которым, громыхая, едет ваша история. Конечно, в некоторых местах на этой дороге могут встретиться крутые виражи, объезды, подъемы и спуски, история может даже повернуть в обратную сторону, но сам поезд никогда не сходит с рельсов, не терпит крушений и, к счастью, никогда не останавливается.

Но подождите, при всем уважении к Дженнифер Иган, как все-таки насчет экспериментальной литературы? Например, авангардной прозы? Кажется, эта литература не связана законами о причинах и следствиях или какими-нибудь другими, раз уж на то пошло. На самом деле говорят, что ее смысл – доказать, что прозе вообще не обязателен сюжет, главный герой, второстепенные персонажи, внутренняя логика и даже события, поскольку она парит над этим всем. И кстати, как насчет «Улисса»{116}, первого романа, заманчиво предлагающего нырнуть прямо в поток сознания? Не он ли признан лучшим романом из всех когда-либо написанных? В свое время это книга виделась как экспериментальная. Давайте углубимся в этот вопрос.