Книга Тридевятые царства России - Анджей Иконников-Галицкий

Эти плавные, как бы пульсирующие, горы можно назвать сердцем великого континента. Монгун-Тайга – особое царство, в которое, как в небесный-подземный мир шаманов, не всякому дано попасть, а вошедший возвращается оттуда другим человеком. Монгун-Тайга изменяет сознание пришельца.

Справка. Монгун-Тайга (в переводе с тувинского – «серебряная гора») – горный массив на юго-западе Тувы, у границы с Монголией, на стыке хребтов Западного Саяна, Алтая и Цаган-Шибэту, почти в самом центре Азии. Главная вершина, тоже именуемая Монгун-Тайга, покрыта обширным ледником. Высота (3970–4000 м) колеблется в зависимости от таяния или намерзания ледовой шапки. Эта вершина – самая высокая точка Восточной Сибири и вообще России к востоку от Алтая. На Монгун-Тайгинском нагорье водятся алтайские горные бараны (аргали), дикие коты манулы и снежные барсы (ирбисы).

Монгун-Тайга – одно из самых труднодоступных мест России. Отправляясь туда, нельзя ничего планировать. Когда доберёшься, и доберёшься ли вообще. Самый надёжный транспорт – вертолёт, но и он частенько отказывается летать из-за погоды. Монгун-Тайга собирает на себя тучи с окрестных долин, они сгущаются, разражаясь устрашающими грозами, ливнями и снегопадами, во время которых видимость исчезает, а альпийские луга и каменистые тундры пропитываются влагой, как губка.

Дорога в этих местах – понятие условное. Сегодня могут пройти колёса «Урала» или уазика, а завтра, может быть, не пройдут. Прольются дожди, колея раскиснет, и будешь сидеть, ждать погоды. Бывает, два дня, а бывает – две недели.

Поэтому здесь не встретишь случайных людей, туристов и прочих праздных. Людей здесь вообще так мало, что их и не видно. Изредка заезжают обитатели нижележащих посёлков порыбачить в горных озёрах. Посёлков в огромном по площади Монгун-Тайгинском кожууне (районе) всего два: Кызыл-Хая с населением в две тысячи человек и райцентр Мугур-Аксы, чуть побольше. Остальное население кожууна обитает в юртах, пасёт овец и яков (по-тувински – сарлыков). Да и эти юрты в большинстве своём раскиданы по рекам, сбегающим с массива Монгун-Тайги вниз. На высокогорье жителей очень мало, может быть, сотня семей на пространствах в десятки тысяч квадратных километров. Поэтому здесь кругом царит первозданность, как в первые дни творения.

…Не было ни черта.Тьма и холод.Тогдаиз Божьего черновикавздулась Монгун-Тайга.Так – Оршэ Хайыркан[7]! —повелел, и сбылось.Черно у неё в руках,по волосам бело.Не было ни земли,ни неба.Единый Лик.Сверху льдами залит,снизу лавой залит.Космос затянут в лимб,портупея туга.Небо —Монгун-Тайга,бездна —Монгун-Тайга.Звёзды снуют – тик-так,пьют глотки телеграмм.Время —Монгун-Тайга,вечность —Монгун-Тайга.Звери вышли из нор,в вихре кружат из горл —выдохом, белизной,волей, Монгун-Тайгой.Травы, что сотворил,кланяются: «Эки[8]!»Все мы капли твои,камень Монгун-Тайги.Маленький я человек,спотыкаюсь, бегу,падаю – вверх да вверх.Возвращаюсь в Монгун-Тайгу.

Туда, где земля граничит с небом

Когда мы пробирались замысловатым путём вдоль монгольской границы, наш уазик засекли с вертолёта пограничники. Потом, в городе Кызыле, командир погранцов по знакомству рассказал об этом нашему шофёру Пищикову. Заодно и поинтересовался: куда ездил, откуда?

– С экспедицией, с археологами. В Монгун-Тайгу через Бугузун.

– Иди ты! – не поверил пограничник. – Там вы на УАЗе никогда бы не проехали!

Мы проехали.

Справка. Бугузун – река, правый приток Чуи. Берёт начало неподалёку от одноимённого перевала на стыке Курайского хребта Алтайской горной системы и массива Монгун-Тайги; впадает в Чую неподалёку от посёлка Кош-Агач. По реке Бугузун проходит дорога, доступная только для внедорожников, соединяющая Алтай с Тувой. Высота перевала Бугузун – около 2600 м.

Вначале от благоустроенного Чуйского тракта до ближних юрт нас вела нормальная грунтовка; потом – подъём, дорога сменяется колеями, которые веером разбегаются по степи. А потом со всех сторон подступают горы, путь уходит в долину речки Бугузун, местами сужающуюся в ущелье. Дорога то прогрызает чёрно-бурый скальник, то спускается в самое русло, теряясь среди крупного галечника, то выползает на покатый берег. Сейчас, в середине лета, Бугузун – ручеёк, сверкающий посередине широкого каменистого русла. Пройдут дожди – и он превратится в бурный поток, а колея, ползущая по его берегу, станет вязкой и скользкой.

Юрт всё меньше. Там, внизу, они стояли густо, в пределах видимости друг от друга, и группами по две-три; вокруг них бродили тучные отары и многочисленные табуны. Здесь войлочные жилища кочевников расставлены поодиночке, как-то неуверенно жмутся они к зелёным извивам берега. Вот и последняя юрта исчезла за поворотом. Единственный признак присутствия человека – эта перекрученная, как лента Мёбиуса, колея, прорытая могучими колёсами «шестьдесят шестых» и «Уралов». Проезжает здесь машина, наверно, раз в неделю. Наши спутники – суслики, вскакивающие по-солдатски, любопытно бегущие за тенью. Невысокая тайга редеет, сменяется тундрой. Русло делает поворот и уходит в узкое ущелье. По его краю колея круто поднимается вверх – у шофёров это называется «тягун». Уазик рычит и ноет на предельных нотах, раскачивается, кренится; оглянешься – страх берёт: верхушки елей и лиственниц где-то внизу, мы ползём по краешку над ними…

Взобрались, остановились на перевале. Мотор умолк, оглушило безмолвие. Кругом невысокие травы, украшенные синими и жёлтыми цветочками-крапинками. Альпийские луга. Снежники лежат на северных склонах гор; один из них сползает к седловине перевала, к самой колее. Воздух спокойный, чистый, отрешённый, какой бывает только на высокогорье. На перевале стоит оваа – сооружение из жердей и камней, возле которого совершают приношения духам. Разлили водку по стаканчикам, побрызгали духам, выпили. Таков обычай. Ещё надо оставить что-нибудь в дар: хлеба кусок, монетку или ленточку привязать. Чтобы приняла нас великая Монгун-Тайга.

Справка. Оваа (монгольский вариант – «обо») – святилище, которое может представлять собой шалаш из жердей, или жерди, обложенные камнями, или горку камней, или довольно сложное сооружение типа хижины из жердей и камней. Такие сооружения распространены у народов Центральной Азии. Они устанавливаются, как правило, на перевалах, вершинах или водоразделах и считаются местом обитания духов. Около оваа совершаются символические жертвоприношения, а иногда – шаманские камлания.

Через перевал пролегает невидимая граница миров. На смену грандиозной тесноте Алтая, где высь господствует над ширью, пришла невероятная свобода размаха. Горы раздвинулись. Нет острых, высоких вершин. Буро-зелёные хребты идут волнами в разные стороны. Над ними небо, которого, кажется, больше, чем в любой другой точке земного шара. Смещаются все представления о расстоянии. Вон тот кряж вроде бы близко – а едешь к нему чуть ли не полдня. До озера, сверкающего на дне маленькой уютной котловины – рукой подать, а начнёшь спускаться – так еле ноги дотащишь. И поразительное безлюдье. Аалы – группы по две-три юрты, принадлежащие одной семье – редко-редко попадаются. Маленькие игрушечные овечки вон там, далеко-далеко, спускаются по склонам гор. Их пасут пацанята-подростки. Уверенно сидя на спинах низеньких мохнатых лошадок, мальчишки неторопливо перемещаются параллельным курсом. Рядом трусят кажущиеся совсем уже крохотными собаки.