Книга Письмо не по адресу. Любовная горячка - Йоахим Фридрих

Липински стоит рядом и с отвращением смотрит на пижамные брюки.

— Хорошая работа, Берри Блу, — начинает Кулхардт. — Я имею а виду затею с картиной. Не думал, что ты на такое способен.

— Спасибо. На самом деле мне просто повезло…

— Повезло? Детективу никогда не везёт, его конёк — расчёт. Рассказывай, Берри Блу.

То, что он косвенно назвал меня детективом, несказанно радует. Признаюсь.

— Я был в полиции. Хотел объяснить, что свиньи планируют похитить картину Пикассо. Это выяснила МАКС. Но мне не поверили.

— МАКС. Умная девочка, — перебивает Кулхардт. — И красивая.

— Йофф.

Развивать эту тему я не хочу.

— В общем, пришлось нам самим разбираться, что к чему. МЫ с МАКС хотели встретиться возле музея и посторожить у входа, потому что Готтхильф и Женевьева опять исчезли. Я хотел предупредить вас, но не смог. Где вы были, если не секрет?

— Где я был. Позже, Берри Блу. Сначала рассказывай.

— Хорошо, — вздыхаю я. — Пошёл к чёрному ходу. Когда планируют украсть картину, всегда пробираются через чёрный ход.

— Молодец, Берри Блу.

— Спасибо. Только МАКС там не было. Смотрю по сторонам, но её нигде нет. Тогда я подкрадываюсь к двери, нажимаю на неё, а она…

— А она не заперта, — заканчивает фразу Кулхардт.

— Верно! Откуда вы знаете?

— Откуда я знаю. Я детектив. Сколько раз повторять?

— Сначала я испугался, потом разозлился, решив, что МАКС уже пробралась в музей, не дожидаясь меня. Но на самом деле дверь открыли…

— Свиньи, — вновь не даёт мне договорить Кулхардт.

— Откуда вы… Ладно, молчу. И сигнализацию отключили тоже они?

— Сигнализацию отключили тоже они. Так и есть.

— Йофф.

— Но как…

— Но как. Тренировка, Берри Блу. Что было дальше?

— Я делаю несколько шагов вперёд и слышу.

— Что?

— Хрюканье.

— Свиньи, — вновь изрекает Кулхардт.

— Разумеется! Не охранник же!

Кулхардт только приподнимает одну бровь. Я быстро продолжаю свой рассказ:

— Преодолевая страх, пробираюсь дальше. Почти ничего не видно, потому что включено только аварийное освещение. Но вскоре глаза адаптируются к темноте. Заворачиваю за угол и вижу свиней. Они движутся в той же скользящей манере, что и тогда, в саду МАКС.

— Свиньи, — в третий раз произносит Кулхардт.

— Честно признаться, такого чуда я никогда не видел!

— Такого чуда? Какого?

— Две свиньи в камуфляжной раскраске, с фонариками во лбу, снуют по музейным коридорам! Интересно, как они надели эти фонарики!

— Тренировка, — повторяет Кулхардт.

— Видели бы вы, как быстро они двигаются! Представьте, останавливаются то перед одной, то перед другой картиной, переглядываются между собой и бегут дальше. Вдруг я вижу: охи зажали какую-то картину в зубах.

— «Авиньонские свиньи».

— Йофф.

— Эх, узнать бы, как они сняли… Нет, не говорите ничего! Тренировка, я понял!

— Именно так, Берри Блу. Куда они направились с картиной?

— К выходу, естественно! У самых дверей остановились и повернулись в мою сторону. Как только увидели меня, сразу начали дружелюбно похрюкивать.

— Дружелюбно?

— Да. Так, по крайней мере, мне показалось. Правда, не исключено, что дружелюбие предназначалось «Клёцкам валькирии», что были в моём кульке. Я попытался забрать картину, но они держали её крепко, словно в тисках.

— Сильные у них челюсти, у этих свиней.

— Ага. Тем не менее мне удалось заполучить картину.

— Каким образом? — вновь поднимает бровь Кулхардт.

— С помощью «Клёцек валькирии». Достал пару штук и помахал ими возле свиных пятаков. Они тут же забыли о своей миссии, бросили картину на пол и устремились ко мне.

— Неплохо, Берри Блу, неплохо.

Признаюсь честно, в тот миг я был просто счастлив.

— Стало быть, из музея ты пошёл домой? — спрашивает Кулхардт.

— Ну, вообще-то не совсем пошел, скорее побежал со всех ног. Выскочив из музея с картиной в руках, в компании свиней, принюхивающихся к кульку с «Клёцками валькирии», я огляделся по сторонам в поисках МАКС. Её по-прежнему не было видно, зато у обочины стоял автофургон с распахнутыми дверями. В кабине сидела парочка типов. Лиц их я не разглядел, но в ту же секунду понял, кто они.

— Гориллы.

— Йофф.

— Именно! Не раздумывая, я понёсся наутёк. Готтхильф и Женевьева не отставали. То ли хотели отобрать картину, то ли надеялись на новое угощение…

— И то и другое, — сказал Кулхардт.

— Возможно. Мы бежали очень быстро. Вскоре до моего слуха донеслись крики, визг тормозов. Я даже не оглянулся, а продолжил улепётывать. Петлял по узким переулкам и задним дворам, пока не удостоверился, что меня никто не преследует.

— И вернулся домой.

— Йофф.

— Нет, отправился в полицию! Понимаете, я рассчитывал, что, когда покажусь в участке вместе со свиньями в камуфляжной раскраске и с фонариками на лбах и предъявлю им краденого Пикассо, мне наконец-то поверят. Но Готтхильф и Женевьева свели мои планы на нет. При виде здания полиции они остановились, развернулись и скрылись. Может быть, отправились в сад МАКС или еще куда?

— Значит, ты пошёл в участок один?

— Нёфф.

— Нет, конечно! Они ведь уже подозревали меня в краже картины. Приди я без свиней, арестовали бы в два счёта.

— Вполне может быть.

— Йофф.

— Так картина и очутилась в кафе. Хорошо придумано, Берри Блу.

— Йофф.

— Вопрос, что мы теперь будем с ней делать. Отнесём в полицию? Вам комиссар наверняка поверит.

— Нёфф.

— В полицию. Пока нет. Картина нам ещё пригодится.

— Для чего?

— Для чего. Чтобы спасти твою подружку МАКС. Она сейчас в заложницах у Камиллы.

— По этому поводу я уже обращался в полицию, — напоминаю я. — Комиссар позвонил ей, и она была…

— Ты что-то зачастил в полицию, Берри Блу, — прерывает меня Кулхардт.

— Ой, кому вы это говорите!

— Кому я это говорю. Тебе. И вот что я тебе ещё скажу: ты знаешь только про первое похищение МАКС, а было ещё второе.

— Второе? Как это?

Да, если бы я вовремя прочёл твоё письмо, мог бы избавить себя от этих расспросов.