Книга Неоконченные предания Нуменора и Средиземья - Джон Рональд Руэл Толкин

И в самом деле, не было заметно особого страха ни в ее лице, ни в поведении. Статной и сильной казалась она; ибо люди дома Хадора были высоки ростом, и сейчас, в эльфийском одеянии, она почти не отличалась от стражников, уступая лишь самым могучим.

– Что ты собираешься делать? – спросила Морвен.

– Идти туда же, куда и ты, – ответила Ниэнор. – Вот твой выбор. Либо ты отведешь меня назад и укроешь за Завесой Мелиан – ведь мудрый не отвергнет ее советов. Либо же знай, что я отправлюсь с тобой навстречу любым опасностям.

Ибо на самом деле Ниэнор отправилась в путь в первую очередь потому, что надеялась, что из страха и из любви к ней мать вернется. Морвен и в самом деле разрывалась надвое.

– Одно дело отвергнуть совет, – сказала она. – Другое дело – ослушаться матери. Отправляйся назад!

– Нет, – ответила Ниэнор. – Я уже давно не ребенок. У меня есть своя воля и свой разум, просто до сих пор моя воля не расходилась с твоей. Я пойду с тобой. Лучше бы в Дориат, из уважения к его правителям; но если нет, значит, на запад. На самом деле, если кому из нас двоих и следует продолжать путь, так скорее уж мне, я ведь в расцвете сил.

И Морвен увидела в серых глазах Ниэнор упорство Хурина, и ее охватила нерешительность; но не могла она побороть свою гордыню: не хотелось ей, чтобы собственная дочь (говоря начистоту) привела ее назад, словно выжившую из ума старуху.

– Я поеду дальше, как и собиралась, – сказала она. – Поезжай и ты, но нет на то моей воли.

– Да будет так, – ответила Ниэнор.

Тогда Маблунг сказал своим:

– Воистину, не отваги, но благоразумия недостает роду Хурина – тем-то и приносят они горе всем, кто рядом! Таков был Турин, – но не такими были его отцы. Но теперь все они одержимы безумием. Не нравится мне все это. Это поручение короля страшит меня более охоты на Волка. Что же мне делать?

Но Морвен, что уже вышла на берег и приблизилась к Маблунгу, расслышала его последние слова.

– Делай то, что велел тебе король, – молвила она. – Отправляйся за вестями о Нарготронде и о Турине. За этим мы все и едем.

– Но путь долог и опасен, – возразил Маблунг. – Если вы отправитесь с нами, вы обе должны ехать верхом вместе со всадниками и ни на шаг от них не отходить.

Так и вышло, что, когда стало совсем светло, они тронулись в путь и наконец, все время держась начеку, выбрались из зарослей тростника и низкорослых ив и очутились в сумрачных лесах, покрывавших большую часть южной равнины, что примыкала к Нарготронду. Весь день они шли на запад, и видели лишь запустение, и не слышали ни звука: кругом царило безмолвие, и Маблунгу казалось, что все застыло в страхе. Они пробирались тем же путем, что и Верен много лет назад; тогда лес был полон незримых охотников, но теперь народ Нарога исчез, а орки, похоже, еще не забредали так далеко на юг. Ту ночь они провели в сумрачном лесу, не разводя костра.

Так шли они еще два дня, и к вечеру третьего дня после переправы они пересекли равнину и приближались уже к восточному берегу Нарога. Тут Маблунга охватило такое беспокойство, что он принялся умолять Морвен не ходить дальше. Но она лишь рассмеялась и сказала ему:

– Тебе хочется поскорее избавиться от нас, да это и понятно. Но придется тебе повозиться с нами еще немного. Мы уже слишком близко, чтобы отступать из трусости.

Тогда вскричал Маблунг:

– Безумны вы обе, и отвага ваша безумна! Разве поможете вы разведчикам? Только помешаете! Слушайте же меня! Мне было велено не задерживать вас силой; но велено мне также беречь вас, как только можно. Теперь приходится мне выбирать одно из двух. И я предпочитаю сберечь вас. С утра я отведу вас на Амон-Этир, Дозорный холм – это здесь неподалеку; там я и оставлю вас с охраной, и дальше вы шагу не ступите, пока я здесь главный.

Амон-Этиром назывался курган, огромный, как гора; много лет назад с великими трудами сложили его по велению Фелагунда на равнине перед его Вратами, в лиге к востоку от Нарога. Курган тот порос лесом, но на вершине его деревьев не было, и оттуда были видны все дороги, что вели к большому нарготрондскому мосту, и все земли вокруг Нарготронда. Всадники подъехали к этому холму ближе к полудню и поднялись на него с восточной стороны. Маблунг взглянул на Высокий Фарот, что вздымался за рекой, бурый и нагой[58], и увидел своим эльфийским взором террасы Нарготронда на крутом западном берегу и зияющие Врата Фелагунда – черное отверстие в склоне горы. Но он не услышал ни звука и не увидел никаких признаков присутствия врагов или самого Дракона – кроме пятна гари у Врат, что выжег он в день побоища. Все было тихо, светило бледное солнце.

Поэтому Маблунг, как и говорил, велел своим десяти всадникам остаться на вершине с Морвен и Ниэнор и не уходить, пока он не вернется, разве что появится какая-нибудь грозная опасность; в этом случае всадники должны были окружить Морвен и Ниэнор и скакать во весь опор на восток, к Дориату, отправив вперед гонца с вестями и за помощью.

Потом Маблунг взял остальных двадцать воинов, и они спустились с холма; пробравшись на западную равнину, где деревьев было мало, они рассыпались и отправились к Нарогу каждый своим путем, смело, но осторожно. Сам Маблунг пошел посередине, прямо к мосту, и, выйдя к нему, увидел, что мост совершенно разрушен; меж обвалившихся камней ревела и пенилась глубокая и бурная река, разбухшая от дождей далеко на севере.

Но Глаурунг был тут. Он лежал, укрывшись в проходе, что вел вглубь дворца от разрушенных Врат, и давно уже заметил соглядатаев, хотя немногие в Средиземье различили бы их на таком расстоянии. Но жуткий взгляд Дракона был острее орлиного, и видел он дальше зорких эльфов; он даже знал, что часть их осталась позади, на голой вершине Амон-Этира.

И вот, когда Маблунг пробирался среди скал, ища, как бы перейти реку по камням, оставшимся от моста, Глаурунг выполз наружу, полыхнув пламенем, и спустился в реку. Послышалось шипение, и к небу поднялись клубы пара; Маблунга и его спутников, что прятались поблизости, окутало слепящей мглой и жутким зловонием; и большинство из них бросились бежать в сторону Дозорного холма. Но Маблунг отполз в сторону и притаился за скалой, пережидая, пока Глаурунг переберется через реку, и остался там – у него было еще одно дело. Теперь он знал, что Глаурунг действительно живет в Нарготронде; но ему было велено, по возможности, также разузнать о судьбе сына Хурина; и потому он, набравшись мужества, решил перейти реку, когда Глаурунг уползет, и осмотреть чертоги Фелагунда. Он ведь думал, что сделал все, чтобы сберечь Морвен и Ниэнор: Глаурунга заметят издалека и, должно быть, всадники уже мчатся к Дориату.

Глаурунг прополз мимо – огромный силуэт в тумане; Змей полз быстро – он был могуч, но очень гибок и проворен. Маблунг с великой опасностью переправился через Нарог; а в это время наблюдатели на Амон-Этире увидели Дракона и ужасно испугались. Они велели Морвен и Ниэнор тотчас, без пререканий, садиться в седло, и собирались бежать на восток, как было велено. Но не успели они спуститься на равнину, как порыв недоброго ветра принес пар и вонь, какой ни один конь не вынесет. Кони, ослепленные мглой, взбесились от запаха Дракона, сделались неуправляемыми и заметались. Стражники рассеялись и потеряли друг друга; многих кони сильно расшибли о стволы деревьев. Ржанье коней и крики всадников достигли ушей Глаурунга; и он был весьма доволен.