Книга Повести (сборник) - Павел Бессонов

За окошками его комнаты потемнело, по стёклам косо заструились капли…

Виктор зажёг настольную лампу, взяв наугад книжку, стал читать. Домбровский, «Хранитель древностей», времена репрессий, доносов, «врагов народа»… Шорох дождя усыплял. Виктор, не раздеваясь, прилёг на заправленную кровать…

* * *

Циклон, накрывший центральные области, кажется, не собирался никуда уходить. Не переставая, то усиливаясь, то затихая, шёл нудный мелкий дождь. На площади, на тротуарах стояли лужи, грунтовые дорожки стали непроходимы от раскисшего чернозёма.

Виктор заказал билет на поезд, позвонил матери, что приедет в воскресенье утром.

В общем, эти дождливые дни не прошли даром для Виктора. Он перечитал все свои записи вновь, составил подробную фабулу будущего рассказа. Дождь то обнадеживающе стихал, то припускался с удвоенной силой.

* * *

…С утра в пятницу дождя не было, а небо настолько прояснилось, что Виктор даже не взял зонт, уходя на слушание дела в суде.

Он нашёл себе место в зале, в ближнем ряду сбоку, с расчётом иметь возможность наблюдать как за выступающими, так и за зрителями. Обежав взглядом лица уже пришедших, Виктор увидел девушку, встреченную им на остановке на Заречной улице. Зажатая между двух крупногабаритных тёток, она сидела, опустив голову, словно стараясь быть незамеченной.

Дождик, какого с утра не было, начался опять, и в зале потемнело от нависшей облачности. Оглядывая зал ещё раз, Виктор увидел заходящего мужчину лет сорока пяти. Бросилось в глаза его лицо – в резких складках, смуглое, с выпуклыми тёмными глазами. Нос с горбинкой, плотно сжатые узкие губы большого рта и широкий подбородок с глубокой ложбинкой говорили о непростом характере мужика. Чёрные густые мокрые от дождя волосы косицами падали на лоб и уши. Рубаха вошедшего тоже была мокрой… Мужчина сел в последнем ряду около самого входа. Он неспокойно оглядывал зал и оборачивался на каждого входившего.

Дождик на улице усилился, и вновь входившие стряхивали у входа воду с кепок и бейсболок, вытирали платками мокрые лица.

Рутинная процедура суда была давно известна Виктору. Участники драки в качестве свидетелей, парни, говорили одно и то же, подтверждая обвинение к том, что Егор Шаров был зачинщиком и главным действующим лицом, отрицали своё участие в драке. Эдуард Косолапов отсутствовал – находился в больнице с бытовой травмой лица. Не было, конечно, и его родителей. Суд выслушал свидетельницу – это она звонила в милицию, – подтвердившую, что Валерий Степнов ушёл с места драки самостоятельно.

Виктор ждал, что придёт Клавдия, но она не появилась. Вынесенный приговор был мягче, чем требовал прокурор, но достаточно суровым: опять зона.

Суд скорый и справедливый. Демократический. Выступавший казённый адвокат скорее обвинял, чем оправдывал Жору. Всё…

В последнем слове обвиняемый подтвердил свою вину, просил суд о снисхождении…

В зале суда повторялась фамилия Косолапова, и явно было, что собравшиеся ждали других свидетельств и другого решения.

Виктор поискал глазами черноволосого мужчину, сидевшего у дверей. Его не было.

Судебное заседание произвело тяжёлое впечатление на Виктора. Однообразие выступлений свидетелей, а точнее, участников драки, говорило о сговоре. А полное равнодушие и спокойствие обвиняемого Шарова Егора при зачитывании приговора! Всё было проделано «как надо» и утверждено «по закону», как и обнадёжил в своё время Виктора начальник милиции капитан Лобанов. С фактами подобного судопроизводства Виктор уже встречался в области, но здесь, в провинции, эта заданность просто выпирала. Нечего было и думать о возможности пересмотра дела и нахождении виновного в убийстве Валерия.

Это последний день пребывания Виктора в городе. Завтра отъезд. Он решил после некоторых колебаний навестить Клавдию, узнать её отношение к решению суда. Заодно ещё раз повидаться с Верой и её ветераном войны – когда-то он теперь вновь приедет сюда!

Дождь, припустившийся к концу заседания, перешёл на чуть заметный, мелко сеющий из поредевшей облачности дождичек.

Выйдя из зала суда. Виктор прошёл мимо кафе, возле которого курили, обсуждая прошедший суд, мужчины, мимо приткнувшегося к киоску тяжёлого мотоцикла с громоздкой самодельной люлькой. Он пошёл вниз по мощёной улице, стараясь ступать по сухому. Выбоин в мостовой было так много, что Виктор не шёл, а скорее скакал, приближаясь к мосту.

Бетонное покрытие моста тоже пестрело лужами, отражающими свет фонаря на подходе к мосту, и Виктор, держась ближе к левой стороне, пытался их обходить.

Услышав тарахтенье мотоцикла, спускающегося к мосту. Виктор продолжал сложное движение около луж, и только когда треск работающего на полном газу двигателя стал очень близко, он скачком переместился к леерному ограждению. В тот же миг Виктор услышал позади себя скрежет металла по бетону и глухой вскрик. Оглянувшись, Виктор увидел упавший на бок мотоцикл с высоко вздёрнутой люлькой-коробом.

Из-под несуразной кучи металла слышался хриплый стон. Водитель лежал на спине, придавленный по животу и нижней части груди ребристой рубашкой цилиндров двигателя и всей массой машины. Лохмы чёрных волос мокли в наполненной водой выбоине, страдальчески выпученные глаза, уже не видя наклонившегося Виктора, глядели куда-то вверх, руки двигались медленно, словно пытаясь сбросить навалившуюся тяжесть.

Наклонившись к мотоциклисту, Виктор узнал в нём мужчину, сидевшего у двери в зале суда. Подсунув руку под голову мужчине, Виктор немного приподнял его. Тот хрипел. Вместе с хрипом вырывались с трудом, поодиночке, слова:

– Валера… сбил… столкнул… в реку… Валеру…

В горле мотоциклиста заклокотало, из угла рта выступила струйка тёмной крови…

«Вот он убийца, бешеный мотоциклист!» Мотоциклист затихал, умирал на глазах у Виктора.

Убедившись, что одному ему поставить мотоцикл на колеса не удастся, Виктор ещё несколько секунд смотрел на сразу как-то успокоившееся лицо мужчины. Никого и близко не было у этого моста, как, наверное, не было и тогда, в ночь гибели Валеры. Виктор быстро пошёл наверх, к центру, сообщить милиции, вызвать «скорую». Скорее всего, «скорая» не поможет!

По дороге мысли Виктора метались от одной крайности до другой. Сообщить милиции то, о чём сказал умирающий или ничего об этом не говорить? Если мужчина выживет, он сам расскажет о своём преступлении, а если не выживет, то сообщение Виктора будет воспринято далеко не однозначно.

Капитан Лобанов, узнав о предсмертном признании убийцы, внимательно посмотрев своими холодными серыми глазами, невозмутимо заметил, что это бред пьяного. Следователь Митюков также посчитает это самооговором и будет рьяно защищать свою версию. Косолапов испугается доследования и возможного раскрытия при этом роли Эдуарда как подстрекателя, Клавдия огорчится, что к смерти сына причастен её сосед, всегда по-доброму относившийся к Валерию и к ней, помогавший по-соседски…