Книга Повести (сборник) - Павел Бессонов

Геннадия разбудила тишина в квартире. Не было слышно трескотни пишущей машинки, за которой его тётя Валя сидела обычно с раннего утра, молчало радио. Значит, тётя ушла на рынок, в субботний поход за продуктами, а такса Мила спит на своём коврике у входной двери.

Отбросив одеяло, Геннадий быстро встал с постели и подошёл к окну. Градусник, прикреплённый снаружи к раме, показывал плюс два. Это на четвёртом этаже, а на земле лужи за ночь покрылись ледяной корочкой, и много опавших листьев каштана и ореха. Ещё зелёные, но как бы заржавленные по краям, они уже сдались под первыми ударами подступающей зимы.

Вытащив из-под кровати гантели, Геннадий, сделав два-три движения, иронически улыбнувшись, вновь положил их под кровать. Подошёл к узкому зеркалу в простенке между окнами. Зеркало отразило мускулистую фигуру, лицо, в котором преобладали прямые линии – тёмные прямые брови, почти сросшиеся на переносье, прямой разрез тонкогубого рта, прямой, ровно подрезанный снизу, нос.

Приблизив лицо к зеркалу, пальцами потрогал поочерёдно правый и левый висок. Да, первая седина уже пробилась. Скоро тридцатник, а там и до возраста Иисуса недалеко, а что сделано? Да по сути, ничего: ни семьи, ни любимой работы, ни своего жилья. Живёт у сестры отца, тёти Вали. Тётя Валя привлекательна, энергична. Несмотря на свои шестьдесят два, вегетарианской не признает, в рационе питания – сало, мясо, картошка… «От салата из одуванчиков сил мне не хватит для моих бегов». Под «бегами» она подразумевает свои чуть ли не ежедневные хождения по различным инстанциям.

Своих детей у тёти Вали не было, и всю любовь к погибшему мужу-капитану она перенесла на племянника Геннадия. И ещё, у неё непоколебимая любовь к людям моря. Эту любовь тётя Валя вкладывает в свою общественную, говоря казённым языком, деятельность. Валентина Николаевна – председатель комитета вдов погибших моряков торгового флота.

Хлопнула входная дверь, такса Мила радостно взвизгнула, щёлкнула дверца холодильника, послышался осторожный стук в дверь комнаты Геннадия и голос тёти Вали:

– Геннадий, – тётя Валя называет его всегда полным именем, без уменьшения до «Генчика», как зовёт его с детства мать, – подъем! На завтрак давно пора…

На кухне всё уже на столе – картошка, жаренная на сале в сочетании с салатом из помидоров. Любимая еда, не лезет в горло – не мудрено: вчера вечером совершенно спонтанно распил Геннадий пол-литра водки с Косым, которого во дворе зовут ещё по фамилии киноартиста, исполнителя роли придурков. В общем-то, Косой тоже придурок порядочный.

На газовой плите закипел чайник. Опустив в чашку с кипятком пакетик чая, Геннадий смотрел, как красно-коричневые струйки, причудливо извиваясь, растекаются в воде. Не накладывая сахара, выпил с жадностью почти половину кружки. Взяв со стола раскрытую книгу, прилёг на кровать. Пробежав глазами несколько строк и, не ощутив в себе желания читать дальше, захлопнул книгу – с утра, после вчерашнего, даже Конецкий, писатель, по-настоящему знающий морскую жизнь, его не волновал. Ещё чаю, что ли? Нет, надо встать, выйти на люди – солнце за окном напомнило, что день ранней осени подходит к середине. В своей комнате тётя Валя стучит на машинке.

Не заходя к ней, Геннадий вышел из квартиры, и дальше, через двор, на проспект Нахимова. Конечно, «адмирала Нахимова», но в приморском городе немногие об этом факте вспоминают.

Геннадий пошёл к центру города. Он шёл валкой походкой моряка и спортсмена, разглядывая встречных женщин, ловя их взгляды. Он знал, что нравится многим женщинам. От бабки по матери получил он порцию греческой крови, унаследовав смуглый цвет лица, твёрдые очертания носа и губ. Светло-карие, чуть выпуклые глаза Геннадия глядели с вызовом, взгляд скользил мимо взглядов встречных мужчин. Такой взгляд подчёркивал независимость характера, уверенность в себе парня, прошедшего огонь и воду. Рост у Геннадия был маловат, но его это не смущало. Короткая кожаная куртка байкера, белая рубашка с полурасстёгнутым воротом и обтягивающие бедра джинсы определяли внешний вид. Тёмные густые волосы красиво подстрижены у «своего» мастера! Туфли… Но это особый разговор. Джентльмен начинается с обуви, и туфли Геннадия были модными, начищенными до солнечного сияния. Одно слово – моряк загранплавания.

От подземного перехода на перекрёстке двух проспектов Геннадий свернул в сторону Центрального рынка. Вот оно, самое кипучее место в городе. В узких проходах между киосками, набитыми всякой всячиной, толкутся обалделые провинциалы и скользят ловкие завсегдатаи, парни и девки. Покупать что-то Геннадий не собирался, но невольно замечал, как здесь, в его окраинном городе, многое стало похожим на базары портовых городов, где ему приходилось бывать. Та же дешёвка, за какую ломят цены, те же подделки, те же знакомые лица в толпе.

Геннадий направился в рыбные ряды. Здесь густо пахло рыбой, морем. Рыбой завалены узкие прилавки – туши судака, толстолобика, сазана. В корытах мелочь – тюлька, хамса. Кое-где «краснюк» – осётр, бестер. И свежие рыбины, и балык. Это для покупателей с толстыми кошельками. Позади голосистых продавщиц, между рядами молча прохаживаются в неброской одежде, с бурыми от ветра и солнца лицами хозяева рыбы – браконьеры, пираты моря. Покуривают сигареты, из-под надбровий суженными глазами, привыкшими к бликам на волне, оглядывают протекающую мимо прилавков толпу. Здесь же, рядом, мостятся бабки, продающие на кучки, на десятки, мелкого бычка или карасиков-недомерок – суточный улов их мужей-пенсионеров.

Школьных друзей Геннадия жизнь разбросала. Кто работает на местных заводах, кто подался в ближнее зарубежье, где пока можно заработать намного приличнее, чем в родной державе. Многие обзавелись семьями, обросли детьми и сидят по выходным дома у телевизоров или во дворе, «забивая козла». Кого мог встретить Геннадий на рынке в такой день, так это Аркадия. Тот всегда в одном месте и месяц, и год тому назад. Захотелось повидать.

Крайний ряд рыбных прилавков занимают аквариумисты. Их стало заметно меньше, чем в школьные годы Геннадия, приходившего сюда с матерью. Остались профессионалы, вроде Аркадия.

Высокого роста, сутуловатый, узкоплечий, в сильных очках, Аркадий – Кюхля по-школьному – виден издалека. Он выглядит вполне солидно перед своим товаром, разместившимся в большом трёхсекционном аквариуме. Геннадий идёт, не спеша, вслед за покупателями и просто желающими полюбоваться на рыбок. Какое разнообразие цвета и формы у этих малых существ, снующих между зеленью водорослей! В воде аквариумов из опущенных в них виниловых трубок почками бегут жемчужные пузырьки воздуха от ручных компрессоров – резиновых груш и раздутых волейбольных камер. Покупатели рыбок всё те же, что и раньше – бабушки и мамаши с пацанами. Девчонок аквариумы и рыбки почему-то мало интересуют. Мальчишка лет пяти тянет за руку солидную женщину, видимо, бабушку, к аквариуму Аркадия. Пообещала, наверное, купить внуку рыбок, и тот от неё уже не отстанет. Она то и дело наклоняется к внуку, который ей что-то шепчет. Бабушка обречённо кивает головой. Геннадий приостановился, чтобы запечатлеть в памяти процесс торга. Аркадий, стоящий вроде бы непринуждённо за прилавком, зорко следит за покупателями. Заметив, что бабушка приблизила лицо к «экрану», малому плоскому аквариуму, своего рода визитной карточке товара, он сразу отреагировал: