Книга Полный форс-мажор - Владислав Вишневский

— Курить вредно, — наставительно замечает «Дима», но говорит обратное. — Конечно, есть. — Хотя сам не курит, но как у каждого особиста, для разговора, у него всегда есть курево, и сейчас с собой. — Сейчас…

И уже через какие-то несколько десятков секунд, помощник дежурного по роте, свободный дневальный, солдат-срочник, выполняет приказ дежурного по роте, сержанта.

Сержант в это время, привычно за гирю ухватился. Срочник сопровождает «Диму» — Суслова в клуб. Правда не довёл. Увидел внутренний патруль, испугался, не доходя метров сто, быстро указал ветеринару нужное направление, туда мол, и ещё быстрее ретировался (сбежал). «Дима» — Суслов даже поблагодарит не успел… «Вот она была и нету…», в смысле солдат. Один только Суслов, как полынь на полосе. Как фигура из одного пальца на городошном поле.

Но если солдат от патруля мог сбежать, это даже приветствуется в определённых кругах, это нормально, товарищ «Дима» не мог. Он на задании, как об этом никто не знает, потому что секрет. Во-вторых, он не солдат там какой-то от патруля бегать (а как бы это сейчас хорошо было!), в-третьих, он при исполнении, из того самого департамента Госсанэпидемнадзора, лицо, значит, уважаемое, он гость. Причём нужный гость, более чем желанный. Армию человек спасает. Пусть и от грызунов, но спасает. Останавливать его незачем, наоборот, проводить должны. С этим выражением на лице они и встретились. Учёный химик и патруль. У одного рассеянная улыбка учёного на лице, на носу круглые очки, в руке пакет с химически активной отравой, у них… вежливо-официальная. Совсем из другой «оперы».

Патруль есть патруль, как известно, чего он понимает? Ничего. «Стой кто идёт!»-«Иди сюда!»-«Ваши документы!»

Старший наряда, офицер в чине капитана, голубые канты, голубые околыши, гвардейский значок, значок парашютиста с двузначной цифрой на жетончике, внимательный взгляд на строгом лице, остановил «Диму» — Суслова.

— Простите, вы к кому здесь, товарищ? Ваши документы… — потребовал он.

Химик «Дима» — Суслов профессионально швыркнул носом, поправил очки, подтянул короткие штаны.

— Я? Так я это, ветеринар я… Вот, ядохимикаты… Младший научный сотрудник… В клуб… От крыс…

И этого, наверное, было бы достаточно для военного человека, наглаженного собранного и вооружённого, видеть растерянность и несобранность гражданского лица (против находящегося при исполнении гвардейского офицера, к тому же авиатора и прочее), но небо над ними неожиданно густо потемнело, и к ним на головы (они даже вверх не успели глянуть: дождь, гроза, снаряд…), прямым попаданием, с воплем «мама», приземлился парашютист… Скорее не приземлился, а грохнулся… Группу смял одним махом. Они даже вякнуть не успели. И в довершение, всю эту смятую конструкцию немедленно накрыло полотнищем парашюта… Ааа… Ооо… Ух, ты-ы… Йёо… Под парашютом возникла яростная возня (без стрельбы!)… Там сям, в разных местах, больше конечно в центре, от отчаянной борьбы с «тряпкой» и непонятной ситуацией, возникли резкие бугры, вспучились, затрепетали монбланы и фудзиямы… Вскоре опали. Но не сразу. Некоторое время трепыхались, барахтались… Наконец, что удивительно, разобрались — парашютист и ветеринар с руками за спиной и парашютом между ними проявляются, ветеринар уже без очков… Патрульный наряд хоть и крепко внешне удивлён, даже сильно растерян своей победой, но крепко держит их под руки. Может быть даже и себя… Удивлены все непереводимо, но не парашютист. Он скорее счастлив, нежели шокирован. На фоне остальных, до безобразия счастлив.

— Ур-ра, я приземлился! Я приземлился! — судорожно подпрыгивая, дёргая всю цепочку, голосом счастливого идиота, громко орёт или хохочет парашютист. — Ур-ра! Люди, спасибо, я живой! Живой! Живой! Я живой… Ой, товарищ майор, вы?!

«Дима» — Суслов во все глаза смотрит на парашютиста и понимает: всё, это провал, его раскрыли. Конец операции. Этот идиот его провалил. Тупо смотрит то на небо, то на прапорщика Трубникова, поверить не может: как музыкант здесь оказался. Никто же не знал о «миссии» майора! Утечка? Об этом знали только двое. Нет-нет, Дениска не мог… Кто же тогда, кто? Короче, всё, провалено. А как всё хорошо развивалось, и на тебе! Ну, ёп…

— А ты… вы… — Суслов лепечет что-то невнятное, и наконец обречённо и зло произносит. — Ну, ёшь твою, гадство, в телегу, попались!

Патрульный наряд пока ещё в шоке. Ещё не понимают военные кто к ним в руки попал. Как манна небесная. Раз так сверху, и… в когти. Как с неба звезда. Наконец капитан приходит в себя, восклицает:

— О! Так это оказывается, наверное, шпионы к нам?! Диверсанты?! Невероятно! Прямо в руки! Попа-ались! Попались, голубчики… — И грозно кричит патрульному наряду. — Крепче держите их, крепче! Вот здорово. Один ветеринаром, значит, прикинулся, другой, значит… Понятно. Митрохин, в штаб их, немедленно к командиру… тёпленьких. Не упустите! — И схватился за переговорное устройство. — «Первый», «первый», я — «двенадцатый»… Докладываю. Только что задержали диверсантов, двоих… да… настоящих… Нет, товарищ гвардии полковник. Никак нет, я трезвый, мы при исполнении… Нет, не шучу! Прямо у нас на территории… Да, здесь… А я откуда знаю? Прямо с воздуха и… У меня в руках они. Вот они. Конвоируем, да! Один на парашюте… другой с ядом… Мы их задержали… Целые… Нет, лица говорю у них целые, да! Они не сопротивлялись! Не ожидали, наверное. Разговаривать могут. Да, могут, могут… Мы их даже пальцем не… Так точно! Как раз в штаб их и ведём… Есть, не может быть… Вернее, есть бегом…

Ловко свернув «диверсантов» носами к носкам своих туфель, патрульный наряд бегом поволок задержанных в штаб.

27

Старший лейтенант Круглов

Лейтенант Фомичёв почти вбежал в кабинет полковника Ульяшова.

— Разрешите, товарищ полковник? Вызывали?

— Да-да, вызывал, проходите товарищ дирижёр. — В присутствии «посторонней» женщины, полковник демонстрировал молодым лейтенантам заботу, участие и уважительный тон. Лейтенанты переглянулись. Фомичёв с интересом, Круглов смущённо. Поздоровались глазами.

Лейтенант Фомичёв недавно в полку, но знает старшего лейтенанта Круглова. А Круглов, естественно много раз уже видел лейтенанта, чаще с оркестром. На разводах и вообще… на совещаниях, например. Больше визуально, но знакомы. Но вот так — впервые. Дирижёр уловил в кабинете некоторую напряжённость или неловкость, увидел смущённое лицо лейтенанта Круглова. А женщина наоборот, смотрела с гордостью или вызовом, дирижёр это не разобрал.

— Понимаете, товарищ дирижёр, — полковник переводил ласковый взгляд с одного офицера на другого. — Извините, оторвал вас от… репетиций, но… У меня приятный вопрос… эээ… дело… У лейтенанта Круглова большое желание петь, оказывается. Даже все офицерские жёны рекомендуют. Голос у него, оказывается прорезался — сейчас послушаешь — золотой даже… жена говорит… А Круглов, понимаешь, стесняется. Нормальное дело, обычное. И я бы с таким голосом, понимаешь, шёпотом говорил, ха-ха… Шутка! Послушаем?

— Конечно, товарищ полковник… Здесь или у нас?