Книга Экспедитор - Игорь Негатин

Отвечать на его реплику было необязательно. Достаточно было пожать плечами. Что я и сделал, не отвлекаясь от своих мыслей.

Он перехватил мой взгляд и ухмыльнулся.

– Ты мне не доверяешь…

– С какой стати я должен это делать?

– Согласен. – Он провел рукой по грязной свалявшейся бороде. – Я бы тоже никому не доверил своей шкуры. Особенно, – Вильяр поморщился, – после общения с Роберто, но я, черт побери, тебя не предавал!

– Пока что не предавал, – уточнил я.

Наконец один из дерущихся свалил противника на землю. Он несколько раз пнул его в голову, а потом оседлал безвольно обмякшую тушу и стал молотить ее кулаками. Бил размеренно и неторопливо, словно месил тесто или рубил дрова. С усталой хрипотцой и придыханием, будто исполнял тяжелую, но очень важную работу. Вильяр тягуче сплюнул и отвернулся.

– Твари…

После нашего первого разговора прошел один месяц. Еще немного, и буду праздновать годовщину провала в этот безумный мир. Оправился от ран, начал работать. Несмотря на особое положение, меня перевели в другой барак и в другую рабочую команду. Хесус Морено подсуетился. Везение? Сомнительное везение жить в каторжном лагере. Даже в команде трудившихся на местной лесопилке.

Я не знал причин «доброты» Морено. Не знал, пока одним вечером не заметил женщину, которая каждый день встречала каторжан, возвращавшихся после работы. Невысокого роста, кареглазая, с гладкой, в пучок, прической. Простенькое серое платье и черная кружевная мантилья. Мы звенели цепями, а она стояла на обочине, гордо подняв голову. Язвительные шутки, на которые так щедры поганые каторжные глотки, ее не трогали.

– Это моя жена, – тихо сказал Вильяр, когда мы прошли мимо.

– Жена?!

– Да.

Вечером, после отбоя, Мартин долго молчал, а потом, словно уловив мой немой вопрос, пояснил:

– Она продала наш дом в Базалет-де-Энарьо и приехала сюда.

– Ну и дела… Это она нас подкармливает?

– Больше некому. Скажи, ты уже можешь работать? – спросил Мартин.

– Мы вроде и так не бездельничаем, – не понял я.

– По-настоящему. Валить деревья.

– Зачем?

– Это единственный способ убежать.

– Бежать из этих болот?! Днем?! Ты с ума сошел? Это же самоубийство!

– Как тебе сказать, Серхио… – туманно ответил он. – Даже Хесус Морено, при всей своей влиятельности, не сможет долго укрывать нас в «городской» команде. Немного окрепнешь – и нас переведут обратно, в барак для беглецов.

– Тебя-то за что? Ты ведь не бегал.

– Бегал, – усмехнулся Мартин. – Еще в Базалет-де-Энарьо. Пытался убежать из тюрьмы.

– Поймали?

– Если уж я здесь…

– Сильно били?

– Как тебе сказать… – Он поморщился. – Не сильнее, чем тебя. Так что в этой команде я тоже не задержусь.

– Как понимаю, это очень дорого стоило.

– Наш перевод в другую рабочую команду? – уточнил бывший таможенник. – Половину золота, которое было найдено в тайнике Себастьяно.

– Ничего себе. – Я даже присвистнул. – Получается, я здорово тебе задолжал?

– Да, – ответил Мартин. Причем без какого-либо укора в голосе. Он констатировал факт, не более того.

– Тогда зачем я тебе понадобился? Можешь убежать и без меня. Карту Линареса видел, так что не промахнешься.

– Не хочу и не могу рисковать, а золота одному не взять. Такова уж его сущность! Оно всегда требует людских жизней и крови.

– Хочешь принести меня в жертву золотому тельцу? – усмехнулся я.

Мартин покосился, но ничего не ответил. Некоторое время он молчал, наблюдая за возней каторжан, а потом продолжил:

– После твоего рассказа, Серхио, о твоем истинном происхождении, еще больше уверовал, что лучшего напарника не сыскать. Тебя, как понимаю, сокровища не интересуют? Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься. Меня интересует нечто другое.

– Ты хочешь найти дорогу домой?

– Да. Я что-то засиделся в этом… в этом мире.

– Будь на моем месте какой-нибудь церковник, тебя бы объявили исчадием ада!

– Анхело-де-Сорр ничем не отличается от преисподней.

Как рассказал Мартин Вильяр, в бумагах убитого антрополога упоминались несметные сокровища, найденные в заброшенном городе. Это вполне возможно. Даже в нашем мире эти края полны тайн и загадок, а уж здесь, да еще в эту эпоху…

– Давай найдем этот заброшенный город, и кто знает, может, там кроется ответ и на твои вопросы. Как бы ни случилось, золото лишним не будет.

– Золото, значит… – протянул я. – Ты уверен, что оно там есть?

– Уверен. Недаром Альварес Гарса отправился в такую даль. Оно там есть, и его много. Очень много.

– Скажи, Вильяр, из моего тайника ты забрал все вещи?

– Нет. Это было слишком опасно. Мою жену могли обыскать или ограбить. Альварес не так глуп, чтобы оставить Эрнесту без внимания.

– Эрнеста… Красивое имя.

– Она святая, – немного смущаясь, улыбнулся он.

Меня удивила его реакция. Почему? Не знаю. Может, я отвык от улыбок.

Даже не знаю, почему я поверил. Скорее всего, у меня просто не было выхода. К тому же он слишком много знал. Вынужденный союзник, не больше. План побега, предложенный Вильяром, был более опасным, нежели авантюра с покойным Роберто. Как бы ни случилось, без крови нам не вырваться. По словам таможенника, как только нас переведут в команду беглецов, его жена проберется на лесоповал и сделает там закладку, где оставит несколько револьверов и два абордажных тесака. Дальше… Дальше все будет зависеть от нашей удачи.

– Ну что же… – протянул я. – Давай попробуем отсюда выбраться, сеньор Вильяр.

– Вот и славно. Я рад, что ты согласился. Тем более что мы ничем не рискуем.

– Неужели?

– В худшем случае нас просто скормят акулам.

Увы, этому плану, пусть и далекому от совершенства, не суждено было воплотиться в жизнь. Все произошло совершенно иначе… Через три дня в лагере вспыхнул пожар. Он начался ночью, вскоре после полуночи. Сначала полыхнуло здание администрации, а потом огонь перекинулся на соседние бараки. Не знаю, что послужило причиной, но горело так, словно земля была пропитана керосином!

Каторжане, снося друг друга с ног, выбирались из пламени горящих бараков, сбивались в неуправляемую толпу и неслись к воротам. Не прошло и нескольких минут, как испуганные караульные открыли огонь. Сначала из ружей, а потом толпу накрыла визжащая картечь! Несколько кулеврин, стоявших на стенах, разрядили свои утробы, выкашивая ряды обезумевших заключенных…