Книга Коварный обольститель - Джорджетт Хейер

– А почему нет?

– Потому что позже он сможет выручить за нее больше, вот почему. Кроме того, он может и кукситься.

– Он может что?

Она перестала собирать короткие волоски с юбки, подняла голову и лукаво улыбнулась.

– Думаю, это означает дурное настроение! Но я верю в Алису: она – храбрая девушка и непременно добудет нам того поросенка!

– Вы с ней очень похожи, поэтому обязательно найдете общий язык, – заметил герцог, разворачивая Тру в стойле и снимая с него вторую попону.

При этих словах герцога Феба вновь подняла голову, а потом склонила ее к плечу, вопросительно глядя на него.

– Вы хотите сказать, будто полагаете меня храброй? О, вы ошибаетесь!

– Неужели? В таком случае, быть может, мне следует назвать вас «неустрашимой»?

Она, вздохнув, произнесла:

– Ваши бы слова да Богу в уши! Увы, на самом деле я ужасная трусиха.

– А вот ваш отец придерживается иного мнения о вас.

– Я не боюсь преград.

– Чего же вы боитесь, в таком случае?

– Людей… некоторых людей! А еще я боюсь… стать жертвой недоброжелательности или злобы.

Слегка нахмурившись, герцог взглянул на Фебу; но, прежде чем он попросил ее объяснить, что она имеет в виду, их прервала Алиса, которая вошла в конюшню и затопала ногами, отряхивая налипший на обувь снег. За ней появился древний старик, во рту которого уцелело всего несколько зубов, зато глаза его оставались хитрыми и плутовскими. Сего индивидуума Алиса представила как старую и гадкую аскариду, которая не желает продавать свою свинью, пока доподлинно не убедится в том, что животное будет съедено именно герцогом, а не каким-нибудь пройдохой-самозванцем, самочинно присвоившим себе столь громкий титул.

Изрядно ошеломленный и даже растерянный, поскольку ранее его личность никогда не подвергалась сомнению, не говоря уже о том, что его принимали за проходимца, Сильвестр сказал:

– Даже не знаю, сумею ли я убедить его! Разве что он согласится принять мою визитную карточку?

Но мистер Шеп отверг это предложение, заявив, что он неграмотен. Очевидно, старик счел, что сей факт позволил ему восторжествовать над собеседниками, поскольку разразился хриплым кудахтаньем, в его исполнении означавшим веселый смех. После того как Феба заверила мистера Шепа в том, что Сильвестр и есть самый настоящий герцог, он заявил ей, хотя и весьма снисходительно, что она купилась на вранье.

– Не слушайте вы эту балаболку, мисси! – сказал он, ткнув большим пальцем в Алису. – У нее имеется брат с дыркой в голове, да и у нее самой мозгов отродясь не было! Верно вам говорю!

Он несколько раз кивнул с хитроумным видом, после чего потребовал, чтобы ему сообщили, видел ли кто-нибудь герцога, который собственноручно чистил бы лошадь. Но к этому времени Сильвестр уже достал из кармана сюртука кошель и коротко поинтересовался:

– Сколько?

Мистер Шеп тут же назвал в ответ цифру, заставившую Алису возмущенно ахнуть. Девушка принялась умолять Сильвестра не поддаваться шантажу старого скряги; но его светлость, коему уже изрядно надоел мистер Шеп, уронил три соверена в протянутую старческую ладонь с искривленными подагрой пальцами и посоветовал ему убираться восвояси. Столкнувшись со столь неслыханной щедростью, мистер Шеп, похоже, убедился, что перед ним и впрямь всамделишный герцог, и, отеческим тоном пожурив Сильвестра за то, что тот позволил облапошить себя вдове Скелинг, заковылял прочь, надтреснутым старческим голосом окликая Уилла, дабы тот пришел к нему и забрал свинью.

– Что ж, – заявила Алиса, намереваясь отправиться следом, – я так и знала, что он будет вести себя как последний скупец, но зато, ваша честь, теперь, когда вы так щедро заплатили ему, он убедился в том, что вы герцог, и станет рассказывать об этом всем и каждому. – Она кивнула, и глаза ее загорелись радостным предвкушением. – Бьюсь об заклад, сегодня вечером завсегдатаи соберутся у нас в пивной, чтобы увидеть все собственными глазами! – сообщила она Сильвестру. – Давненько у нас не бывало ничего подобного! Пожалуй, с тех самых пор, как здесь останавливалась девушка с двумя головами! Отец вез ее в Лондон, собираясь показывать на какой-то большой ярмарке. Тогда у нас собралась добрая половина Хангерфорда и Кинтбури, так что к десяти вечера в доме не осталось ни капли спиртного.

При виде восторженного ужаса, с которым Сильвестр слушал эти бесхитростные откровения, Феба не удержалась. Алиса, сочувственно улыбнувшись в ответ на взрыв ее звонкого смеха, отправилась надзирать за транспортировкой свиньи мистера Шепа; а герцог с деланной суровостью пожелал узнать, кому досталась пальма первенства – ему или той несчастной уродице.

– Разумеется, не вам! – ответила Феба, утирая выступившие на глаза слезы. – Видите ли, вы не представляете собой ничего выдающегося! А ваша привлекательность объясняется тем, что здесь вы оказались решительно не к месту. Пожалуй, остановись вы в «Пеликане», ваше присутствие осталось бы совершенно незамеченным.

– Как я жалею о том, что мы сейчас не в «Пеликане»! – воскликнул Сильвестр. – Только представьте, насколько более завидной была бы наша участь! Нет, давайте лучше не думать об этом!

– А я и не собиралась, – беззаботно откликнулась Феба. – В моем нынешнем положении «Пеликан» мне решительно не подошел бы. Но если Кигли завтра станет лучше, я ничуть не удивлюсь, коль вы сможете добраться до Спинхемленда. В конце концов, до него не так уж и далеко!

– И бросить вас с Томасом здесь, предоставив судьбе? Если таково ваше мнение обо мне, то я, пожалуй, могу понять ваше нежелание принять мое предложение руки и сердца, мисс Марлоу!

Она жарко покраснела, потому что, хотя Том и предупредил ее, что не сумел удержать язык за зубами, весь опыт предшествующего общения с Сильвестром позволял Фебе надеяться, будто герцог и далее не обмолвится об этом.

– Прошу прощения! – сказала девушка. – Разумеется, я не… Все было совсем не так… Я хочу сказать, произошла досадная ошибка, не правда ли? – запинаясь, пробормотала она.

Набравшись смелости поднять голову, Феба увидела, что в глазах герцога светится насмешка, и поняла – он от всей души наслаждается ее смятением и растерянностью. Но, едва только она почувствовала, как негодование грозит захлестнуть ее, злорадство в его глазах угасло; девушка вдруг отметила, что улыбка его и впрямь выглядит очаровательно, чему весьма удивилась. До сих пор она не замечала за ним подобной мягкости; всего мгновением раньше ее не было и следа. Феба преисполнилась подозрений, но тем не менее не смогла удержаться, чтобы не ответить герцогу тем же.

– Да, всего лишь досадное недоразумение! – подхватил он. – Вы удовлетворитесь, если я пообещаю не делать вам предложения? Я готов, коль это успокоит вас.

Однако в ответ она рассмеялась и, выпрямившись, заявила, что больше не опасается этого, после чего удалилась, и он увидел ее лишь часом позже, в комнате Тома, обрабатывающей наждачной бумагой бирюльки[41], которые юноша с величайшим тщанием вы́резал из деревянной лучины, выпрошенной у миссис Скелинг. Том поднял голову, с улыбкой взглянул на герцога и поинтересовался: