Книга Древний Египет. Храмы, гробницы, иероглифы - Барбара Мертц

Все это – экспедиция, обелиски и другие предприятия – было во славу Амона. «Ее величество делала это, потому что очень сильно любила своего отца Амона, больше всех других богов… Я сделала это от сердца, любящего моего отца Амона». Похоже, что Хатшепсут старалась умилостивить кого-то – бога, или жрецов, или всех вместе.

Мы отмечали великое препятствие ее пола и силу традиции, которые Хатшепсут должна была преодолеть в своем стремлении к власти. Но мы еще не рассматривали другой фактор, делающий ее успех поистине необъяснимым. Все время, пока Хатшепсут так энергично держала скипетр, в Египте, на заднем плане, существовал еще один царь. О нем нетрудно забыть, ибо сами египтяне, очевидно, забыли о нем на много лет. Он должен был стать одним из величайших и сильнейших царей из всех, кто когда-либо правил Египтом; завоевателем, которого по широте кругозора и воинской доблести можно законно сравнивать с Александром Македонским. Разумеется, Тутмос III был только ребенком, когда Хатшепсут украла у него трон. Но она правила свыше 20 лет; задолго до окончания ее правления мальчик должен был сделаться мужчиной и продемонстрировать то упорство и выдающийся ум, которые так отличают его в позднейшее время.

Это одна из величайших тайн в жизни царицы, переполненной многими тайнами. Как сумела она смирить и контролировать личность, равную по силе себе самой, человека, перед которым не стояло ни одной из тех проблем, что ей пришлось преодолевать? Если бы молодой Тутмос походил на своего отца, он мог бы робко смириться с надменной узурпаторшей. Но он был иным, он был осколком древней скалы, скалы из твердого асуанского гранита. Его дед, завоеватель Сирии и Нубии, гордился бы им.

Какие задачи ставила Хатшепсут перед честолюбивым воином? Она позволила ему жечь благовония перед Амоном, когда ее Пунтская экспедиция вернулась с триумфом.

Эта сцена могла бы стать хорошим предметом для исторической драмы. Царица, сверкающая в своих великолепных регалиях и плиссированном белоснежном платье, рядом с ней не менее пышная фигура выскочки Сенмута, обвешанного золотом и драгоценными камнями – дарами царицы; а над всеми величественная статуя бога, окутанного синеватым, сладко пахнущим дымком. И позади них, темная и незаметная, стройная фигурка мальчика-царя (ему было немногим больше десяти в то время), дрожащего от подавленной ярости и честолюбия, с горящими глазами, взирающими на изысканные формы красной и белой корон на голове ненавистной царицы, – корон, которые должны были принадлежать ему.

Хатшепсут и Сенмут, вероятно, не испытывали к беспомощному молодому царю ничего сильнее презрения. Они были на высоте власти, никем не оспариваемой, с мощной поддержкой и силами за спиной – знатью, старой бюрократией, жречеством. Торговля процветала, великие строительные проекты давали заработок народу, в продовольствии не было недостатка. Военщина как крупная самостоятельная сила еще не развернулась полностью; большие профессиональные армии позднейшей империи, обращавшиеся к грабежу и насилию, когда зарубежные походы терпели неудачу, еще не были сформированы. Великие кампании Тутмоса I остались далеко в прошлом. И если были люди, которых раздражала скука мирной жизни и притягивало возобновление имперских планов отца царицы, без сомнения, находились и люди, включая женщин, которые наслаждались миром и находили счастье в простых удовольствиях семейной жизни. Жизнь крестьянина была суровой, но это была жизнь, а почти любая форма существования была предпочтительнее смерти далеко от дома и похорон вдалеке от богов и храмов Египта.

Многие крестьяне и все ремесленники и художники были заняты главными интересами Хатшепсут – строительством и реставрацией храмов и монументов. Она была, по ее собственным словам, первым правителем, залечившим раны, нанесенные гиксосами многим святилищам богов, да и ее собственные строительные проекты были многочисленны. В самой гуще всего стоял Сенмут, имевший среди прочих должностей должность царского архитектора. Большая часть других его обязанностей была, вероятно, административной, что необязательно говорит о его талантах как администратора. Впрочем, в одном мы можем быть вполне уверены. Возможно, Сенмут напоминал Эссекса и Лестера в отношении места, которое занимал в чувствах царицы, но за его внешностью скрывалось куда больше, чем у этих смазливых и никчемных любовников, и по крайней мере одна из его должностей не была синекурой. Если верить словам Сенмута (а нет причины им не верить), он был одним из самых талантливых архитекторов древнего мира. Именно ему мы обязаны чудом храма царицы в Дейр-эль-Бахри, самого красивого храма в Египте и одного из прекраснейших древних зданий вообще.

Дейр-эль-Бахри лежит прямо напротив современного Луксора, на другом берегу Нила. Там находится белый храм, который Хатшепсут построила для своего посмертного культа и во славу Амона и других богов. Внешний облик храма драматически прост; по форме и настроению он напоминает мощные и суровые формы скальных уступов, которые поднимаются за ним. Храм состоит из громадных колоннад, воздвигнутых на двух уровнях, к которым ведет длинный пологий подъем. Центральные залы фланкированы крыльями, построенными под прямым углом; их стройные круглые колонны с каннелюрами напоминают скорее о Греции, чем о Египте. И первое впечатление от этого благородного сооружения какое-то не египетское, хотя проект явно был вдохновлен близлежащим храмом XI династии. Но Сенмут не был имитатором. Его проект так же превосходит древнее здание, как Парфенон превосходит неуклюжий старый храм в Коринфе. Сравнение с Парфеноном не кажется неуместным, и в Парфеноне, и в храме в Дейр-эль-Бахри достигнут общий триумф: зрителя мгновенно поражает ощущение гармонии пропорций. Ни одно измерение нельзя было бы изменить, не повредив целому. Грациозные колоннады египетского храма показывают, что греки не первыми поняли эту особую архитектурную форму. Архитектор Дейр-эль-Бахри также мастерски использовал ландшафт и прекрасный египетский климат. Нависающие скалы не уменьшают творения человека, но поддерживают и обрамляют его, и контраст глубоких теней и резкого солнечного света умышленно сделан частью проекта.

Хотя этот храм, который на древнеегипетском назывался Джесер-джесеру, был посвящен Амону и другим богам, его главной функцией было обслуживание посмертного культа Хатшепсут. Другие цари тоже сооружали посмертные храмы у подножия скал. Некоторые строили там и гробницы; но отец Хатшепсут сделал решительный шаг, отделив гробницу от храма в целях повышения безопасности. Гробница Хатшепсут находится в Долине царей – другое чудовищное вторжение в привилегии мужчин. Семисотфутовый коридор гробницы расположен вдоль прямой линии, ведущей к храму; очевидно, по первоначальному плану коридор хотели пробить прямо под горной цепью, отделяющей Долину царей от Дейр-эль-Бахри, так, чтобы саркофаг царицы лежал под храмом. Этот амбициозный план никогда не был осуществлен. Но под святилищем храма Джесер-джесеру все же была гробница. Это была гробница незнатного человека – Сенмута. В этом и в некоторых чертах храма мы имеем яснейшие свидетельства, предполагающие, что Сенмут был для своей царицы более чем преданным и талантливым слугой. Только некоронованный консорт, разделявший с царицей ложе, если не трон, мог осмелиться на такое.

Как и все остальные древности в Египте, сегодня Дейр-эль-Бахри набит оборванными самозваными гидами, вызывающими жалость и раздражение почти в равной мере. Нельзя пройти под колоннадами храма, не подумав о его вдохновенном строителе, и если вы упомянете его имя вслух, один из «гидов» наверняка привяжется к вам, энергично кивая и делая приглашающие жесты. «Сенмут! Сенмут!» – восклицает он и ведет вас в тень внутренних комнат. Мрак сгущается, пол у вас под ногами неровный и опасный. Вы спотыкаетесь о камень и раздумываете, не повернуть ли назад; тут ваш «гид» останавливается и зажигает жалкий огарок свечи. Открытый дверной проем ведет налево, в маленькую комнату без окон, возможно бывшую кладовую; двери, которые закрывали вход, давно исчезли. Вам придется присесть на корточки, в неловкой позе, чтобы увидеть в дрожащем свете свечи то, зачем вы сюда пришли, – маленькую резную фигурку человека в пространстве, которое когда-то скрывала открытая дверь. Он стоит на одном колене, в бесконечно грациозной египетской позе поклонения, с воздетыми руками. А над ним вырезано имя, которое он с невероятной дерзостью посмел ввести в святилище, предназначенное для божества: «СЕНМУТ, ЦАРСКИЙ АРХИТЕКТОР».