Книга Древний Египет. Храмы, гробницы, иероглифы - Барбара Мертц

Эта литературная путаница – один из немногих известных нам признаков, предполагающих какие-либо неудобства при правлении в Египте царя женского пола. Хатшепсут предстает перед нами в мужской короткой юбке (и с мужским телом!), в царской короне и с накладной бородой; но она показана и как женщина, в женском платье и в короне царицы. Раздвоение проникает и в другие сферы: имеются две гробницы, одна в Долине царей, другая – в менее значительном месте; два саркофага – один для царя, другой для царицы.

На словах Хатшепсут могла отрицать свою женственность, но она с неизбежностью влияла на ее жизнь и правление двумя путями. Она не могла вести войска, и она не могла не отдать свое сердце. Елизавета Английская на всю жизнь осталась старой девой, но даже ее холодный и неэмоциональный мозг был подвержен женским эмоциям. Граф Лестер и Эссекс имели египетского коллегу. Его имя было Сенмут.

Парвеню, выскочка, никто, он не был даже особенно хорош собой. Его длинный орлиный нос и подвижный, довольно циничный рот были скорее оригинальны, чем красивы. Кем и чем он был первоначально, мы не знаем; он появляется среди слуг царицы, когда она еще не провозгласила себя фараоном, возможно, еще до того, как умер ее муж, Тутмос II. С этого момента Сенмут делает карьеру со скоростью метеора, вслед за Хатшепсут. Он получает более 20 различных титулов и отмечен царицей, как никто другой из вельмож. Отдавая должное репутации Хатшепсут, мы должны признать, что нет прямых доказательств того, что ее отношения с Сенмутом выходили за рамки отношений хозяйки и слуги, но нельзя не подозревать…

Рядом с самой Хатшепсут Сенмут является господствующей фигурой периода ее правления. Однако не он был ее главной политической опорой. Мы еще не пытались объяснить, как ей удался этот фантастический переворот, как женщина захватила трон Гора; и фактически очень трудно понять, как она добилась успеха. Она должна была иметь то не поддающееся определению качество, которое называют харизмой. Но одних личностных качеств недостаточно, чтобы объяснить такой феномен, как Хатшепсут. Ей нужна была помощь могущественных организованных сил. Существовало несколько мощных группировок: знать, бюрократия, военные, жрецы. Народом можно пренебречь; он был неграмотен и неорганизован.

Самым влиятельным из сторонников Хатшепсут был человек по имени Хабусонеб, занимавший одновременно посты визиря и первосвященника Амона. Таким образом, он совмещал духовную и светскую власть. Есть искушение видеть в этом человеке, скорее чем в парвеню Сенмуте, силу, стоящую за троном, кардинала Ришелье этого царствования. Правда, трудно представить Хатшепсут в роли Людовика XIII; ее покойный муж Тутмос II больше подошел бы на эту роль. Но разумеется, женщина в ее положении нуждалась в любой помощи, которую могла получить, а Хабусонеб предоставил ей огромную помощь. Их союз покоился на политическом удобстве, и Хабусонеб никогда не злоупотреблял царской милостью в такой степени, как Сенмут. Интересный, хотя еще не объясненный факт: ряд приближенных Тутмоса I перенесли свою преданность на Хатшепсут, когда она села на трон племянника, в том числе архитектор Инени и Яхмос Пен-Нехбет, старый солдат из Эль-Каба. Еще один ее чиновник носил необычное имя Нехси, что означало «нубиец».

Хатшепсут сознавала шаткость своего положения, и она подкрепляла его пропагандой и подбором союзников. Пропаганда опиралась на два основных довода, оба полностью фиктивные. Согласно одному из них она была избрана отцом как наследник и посажена на трон им самим. В другом выдвигалась великолепная идея, что она была фактической дочерью Амона-Ра, самого бога.

В самой идее не было ничего нового, все цари именовались «сыновьями Амона» и «сыновьями Ра». Но рельефы Хатшепсут описывают процесс, посредством которого она стала дочерью бога, в некоторых подробностях. Это самые ранние из уцелевших сцен подобного типа, хотя выдумка могла циркулировать в народе много раньше.

На стенах храма в Дейр-эль-Бахри мы можем видеть бога на пути к царице Яхмос, матери Хатшепсут. «Он (Амон) сделал себя похожим на величество ее мужа Аакеперуре (Тутмоса I). Он нашел ее (царицу Яхмос), когда она спала посреди красот дворца. Она пробудилась от запаха бога, который почувствовала в присутствии его величества. Он вошел к ней немедленно…»

Тут Брэстед, который первым переводил эти надписи, переходит на латынь, но все ясно и без перевода. В заключение Амон произносит перед очарованной царицей краткую речь: «Хатшепсут будет имя этой моей дочери, которую я поместил в твое тело. Она будет превосходно царствовать во всей этой стране».

Следующие сцены показывают события, жизненные и религиозные, связанные с рождением божественного ребенка. Хнум, «создатель людей», получает от Амона указание сформировать младенца и ее ка – нечто вроде гения-хранителя – на своем божественном гончарном круге. Обе маленькие фигурки несомненно мужские – еще одна бессознательная ошибка сбитого с толку древнего художника, который, вероятно, копировал всю серию с более древних рельефов, ныне утраченных. Затем показана царица с новорожденным младенцем на руках, окруженная традиционными богинями родов и повивального искусства. Есть и другие сцены, в большинстве сильно поврежденные.

За исключением мелкой ошибки в поле младенцев, серия рассказывает впечатляющую историю. Насколько впечатлялся реальный зритель, остается открытым для сомнений. Но как бы ни сочетались пропаганда и власть, Хатшепсут преуспела не только в захвате трона. Она и продержалась на нем приблизительно 20 лет. Она строила великолепные здания, сильно расширив храм Амона в Карнаке, где один из ее обелисков, крупнейший из высеченных в Египте до того времени, еще вздымается к небу. Эти высокие четырехгранные шпили воздвигались обычно близ ворот храма. Форма обелиска предполагает величие и честолюбие, и эти качества ценили не только древние египтяне. Наш памятник Вашингтону – обелиск, а многие из египетских обелисков были увезены иностранными завоевателями для украшения собственных столиц, от Лондона до Константинополя. Второй обелиск из пары, воздвигнутой Хатшепсут, обрушился еще в древности. После возведения их покрыли чистым золотом. Надписи на гранях и основании обелиска, из которых почерпнуты наши факты, говорят, что царица отмеряла золото мерными сосудами для зерна. Отсюда и из других свидетельств о богатстве мы можем справедливо заключить, что неспособность царицы вести армии в битву не оказала негативного влияния на египетскую экономику. Отсутствие воинских подвигов ощущалось острее всего, когда Хатшепсут подошла к проблеме рельефов, прославляющих великие деяния правителей. Поскольку она не могла показать, как лупит врагов палицей по головам, она сильно упирала на экономический триумф – торговую миссию в далекую, почти сказочную страну Пунт.

Где находился этот Пунт, никто в точности не знает; последние предположения помещают его где-то на сомалийском берегу. Дары этой страны включали товары, весьма желанные для влюбленных в роскошь египтян, – обезьян и слоновую кость, золото и пряности, сказочных животных, экзотические растения и карликов, таких, как тот, которого Хирхуф привез маленькому царю во времена Древнего царства.

Сцены, показывающие экспедицию Хатшепсут в Пунт, организованную и возглавляемую Нехси-нубийцем, занимают много стенного пространства в храме Дейр-эль-Бахри. Показано отплытие больших кораблей с моряками, висящими, как обезьяны, на снастях. Когда корабли наконец достигли Пунта, их приветствовали удивленные туземцы, включая супругу вождя, необыкновенно толстую женщину, восседавшую на очень маленьком ослике. (Египтяне, без сомнения, думали, что это очень забавно; даже при описании такого торжественного мероприятия, как Пунтская экспедиция, они не могли не проявить своего типичного чувства юмора.) После успешного завершения экспедиции корабли вернулись, привезя не только золото и слоновую кость, но и коллекцию мирровых деревьев, за которыми в течение долгого путешествия заботливо ухаживали – для украшения террас храма Амона и для царицы.