Книга Дорогая кузина - Ирина Лобановская

— Итак, о чем ты собираешься писать? — спокойно спросила отличавшаяся немалой тонкостью Ариадна, накрывавшая стол к обеду.

— Этого я как раз и не знаю… — злобно буркнул Вадим.

— Я попробую тебе помочь. Но сначала мне все-таки нужно знать тему, хотя бы приблизительную, — она усмехнулась. — В общем, я берусь приготовить подливку, но к какому блюду?..

Вадим, путаясь в словах, попытался изложить жене свой замысел:

— Хочется написать о чистой и верной любви современной молодежи… Чтобы они ждали друг друга, доверяли друг другу, были преданны и искренни…

Ариадна призадумалась, сев в плетеное большое дачное кресло:

— Слишком общо и банально, прости… Хотя на самом деле на этом свете все давно сказано, придумать что-нибудь свеженькое не удастся… Поэтому выход один — выбирать из имеющегося репертуара. Надо подумать…

Из ее короткой задумчивости к вечеру родилась песенная дилогия о невидной девчонке из большого дома, никому не интересной, кроме, очевидно, неслабо шизанутого лирического героя Охлынина. Об их переглядках, ни к чему путному не приводящим: ни к свадьбе, ни к койке. А чего столько времени любоваться друг другом без толку? Да еще потом этот глазеющий прибабахнутый идиот зачем-то умыкнулся один в дальние края, видимо, за длинным рублем, оставив девку ожидать и вновь проверять свои и без того уже тысячу и одну ночь проверенные и кристально чистые, пропущенные через всевозможные фильтры чувства. Так не выверяют даже в КГБ. И зачем верная деваха осталась его ждать, как дура? Ведь третьей, счастливой части нет, очевидно, не получилась. И осталось неизвестно о счастливом возвращении блудного жениха к любящей преданной девице и их долгожданном соединении под венцом. Во всяком случае, в двух песенках о нем ничего не говорится. Так в чем глубинный смысл? Ждать без конца и края и не дождаться?

Об этом ехидно вопрошал неизвестный хакер, постоянно наведывавшийся на сайт Охлынина. Юноша ядовито утверждал, что либо великий поэт напрочь не знает современную молодежь, либо он отъявленный конъюнктурщик и выигрывает дивиденды и неслабые денежки, поставив на лакировку действительности, либо, наоборот, он полный и законченный болван.

Симочка-предательница соглашалась и с первым заявлением, и со вторым, и с третьим. Знал бы об этом ее папочка…

Только песенная дилогия стала на редкость популярной. Ее запели все, кому не лень. Она звучала по радио и телевидению ежедневно.

Скандалы по поводу нежданного гостя на сайте продолжались, но Сима твердила одно: пусть родители ставят защиту, иначе нельзя. Открытым пароль она никогда не оставляла, поэтому понятия не имеет, как хакер проник на сайт. Очевидно, путем простого подбора цифр. А может, отследил трафик какого-нибудь послания…

— Ариадна, но ведь можно как-то защититься от хакеров? — пристал однажды вечером отец к матери.

— Можно! Если не иметь Интернета! — заявила мать.

Сима хихикнула. И неизвестный хакер продолжал по-прежнему безбоязненно и беспрепятственно наведываться на семейный сайт Охлыниных.

Симочка старалась не осуждать родителей. Однако в глубине души, в самом укромном ее уголочке, давно пряталась неприязнь к ним. Сима отлично понимала, что ее отец — человек холодный, безразличный, к людям не расположенный и помогать никому не намеренный. Когда-то он бросил на произвол судьбы маленького сына и жену, а значит, точно так же может оставить и ее, Симу, и мать. Но он держится за Ариадну, поскольку без нее станет полным нулем. Охлынин отлично понимает, что только она одна способна сделать из него все, что захочет. И вообще что-нибудь из него сделать. Поэтому он благоговел перед ней, заискивал и преклонялся, и хорошо помнил свое место. Из него вырос первостатейный подкаблучник.

Деликатная Ариадна ни разу за их семейную жизнь не уколола его этим, не упомянула о своем авторстве. И все продолжалось, как само собой разумеющееся течение событий. Она словно жила ради мужа, ради его блага, его солнечного существования, и ничего больше от жизни не просила и не хотела.

Как везло поэту на жен! Тамара была точно такая же. Или дело вовсе не в простой удаче, случайном попадании в очко? Он безошибочно выбирал для себя лишь один, необходимый ему тип женщин.

Великий поэт выработал для себя всего три коротенькие фразы, даже меньше, чем у знаменитой людоедки-Эллочки. Точные, как алгебраические формулы, они обычно помогали ему разрешать любые затруднения, легко выходить из сложных ситуаций, избегать всяких просьб о помощи. А их насчитывалось немало. Просили слушатели его поэтического семинара в Литинституте — помочь с публикациями, книгами, дать рекомендации в Союз писателей. Просили знакомые устроить в тот же самый институт их детей. Вадим Анатольевич стал строго избирателен: помогал исключительно тем, кто обладал определенной властью и мог ему пригодиться в будущем. Остальным он обычно отвечал: не знаю, не могу (думая при этом — не хочу) или, в крайнем случае, посмотрим. Он никогда не говорил ни да, ни нет, не обещал попытаться, постараться. И всегда выигрывал, потому что побеждает лишь обтекаемый и скользкий, как рыба, человек. Категоричный и прямой вечно в проигрыше.

Никто из простых смертных не сумел похвастаться, что ему подсобил сам Охлынин.

Симочка знала, что мать любит отца. Она это и не скрывала. Насчет чувств отца тоже никто не заблуждался: их родила на свет очевидная выгода положения — муж дочери Величко.

Чуть позже таких людей стали называть мудописами, что значит "муж дочери писателя", жен писателей — жописами, а резвых писательниц-дочек, родившихся в "звездных" литературных семейках и почему-то посчитавших себя тоже талантами — писдописами, в расшифровке — "писательница, дочь писателя".

В последнее время Охлынин, с высоты своего барственного поэтического кресла, полюбил критиковать современный российский капитализм.

— Ох, уж наши миллиардеры! — горестно вздыхал отец. — Не знают толку ни в чем, кроме денег! Эти богачи не в состоянии измыслить и пожелать что-нибудь новое, прекрасное! И создать настоящие ценности при помощи своего золота! Только теперь начинаешь с болью понимать, что подлинные культура, духовные ценности, утонченность, ум, осмысление и восприятие красоты исчезли из нашего демократизированного общества. Оно всего-навсего — смесь "новых русских", не имеющих никакого вкуса, и выскочек-предпринимателей, лишенных каких-либо традиций. Нувориши… Раньше люди собирались на площадях и в залах слушать поэтов, а теперь — олигархов, бизнесменов.

Поэт отец часто презрительно называл олигархов "они".

— Они… — однажды задумчиво повторила за ним Сима. — Кто это — они?

— Они — это они! — отозвался отец. — И этим все сказано!

Хотя на самом деле этим еще ничего сказано не было. Просто отцу всегда, в любой ситуации, требовалось остаться на коне и выйти из игры победителем. Пусть даже на словах и лишь в своем воображении. Он свято верил в то, что именно он, только он один, создал несравненные песенные творения, настоящие шедевры, ныне незаслуженно забытые, втоптанные в грязь пришедшими ему на смену чересчур бойкими и пробойными писаками.