Книга Мастер иллюзий - Наталия Экономцева

Я спустилась к воде и набрала полный графин.

Мистик, не отрываясь, пил большими глотками, а остатки ледяной воды вылил себе на голову, наклонившись над раковиной.

Откровенно говоря, я сильно сомневаюсь, что по своему составу эта вода пригодна для питья. А вопрос о том, стоит ли ею обливаться в конце осени, на мой взгляд, и вовсе не подлежит обсуждению. Но это всего лишь мое личное мнение, и я оставила его при себе.

Козаков промакнул волосы полотенцем и вышел из ванной.

– Спасибо, Анжелика, – сказал он и протянул мне графин, – вы меня снова очень выручили.

Его волосы были совсем мокрыми, а глаза покраснели – то ли от холодной воды, то ли от усталости.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила я.

– Я в порядке. Спокойной ночи.

– Вам больше ничего не нужно?

Он только молча мотнул головой и очаровательно улыбнулся.

– Вам стоит высушить волосы. Может быть, вам нужен фен?

– Глупости, я прекрасно обойдусь. Отправляйтесь спать, уже поздно. Пойдемте, я провожу вас до вашей комнаты, чтобы вы не думали, будто я плохо воспитан. Вы ведь именно так и думаете, да?

– Да, – ответила я. – Но это всего лишь мое личное мнение, не более того.

– «Не более того»! – передразнил меня Козаков и весело расхохотался. Не знаю, что смешного он нашел в моих словах. Возможность говорить мужчине то, что думаешь, – это одно из несомненных преимуществ, которые дает женщине уродство. Конечно, если у женщины достаточно здравого смысла, чтобы не тратить силы на бесполезные попытки переломить свое предназначение.

Как будто подслушав мои мысли, мистик перестал смеяться и взлянул на меня очень серьезно.

– Вы же понимаете, что личные мнения – это как раз самое важное, что может быть? Только на личных мнениях и строится жизнь, вам так не кажется?

– Не кажется.

Козаков пожал плечами и галантно открыл передо мной дверь.

– И все-таки я вас провожу, Анжелика.

Он прошел рядом со мной по темному коридору, свет в нем не горел. По всей видимости, владельцы этого милого домика на берегу реки были сторонниками экономного использования электричества. Из-за закрытых дверей не доносилось ни звука. Что бы ни делали сейчас последователи кармических теорий, они делали это бесшумно.

Козаков поднялся по лестнице, заботливо придерживая меня за локоть, и остановился около моей двери.

– Спокойной ночи, Анжелика, – тихо прошептал он, наклонившись к самому моему уху, и я почувствовала слабый запах восточных благовоний.

А затем он взял мою руку и медленно поднес к губам, как в тот день, когда я впервые увидела его в издательстве.

– Если не сможете заснуть, приходите. Поговорим, – хитро добавил Козаков, и при этом его прищуренные глаза смеялись. – Откровенно говоря, мне немного одиноко, так что я даже советую вам прийти.

– Почему же вы не взяли с собой Лию?

Вокруг было темно, но я увидела, как изменилось его лицо. Его глаза перестали рассыпать хитрые искры, а губы сложились в невеселую усмешку.

– Ей здесь не место, Анжелика. Слишком много эмоций тут намешано, а она еще просто ребенок…

После этого он повернулся и пошел прочь по коридору. Он ни разу не обернулся, но я могу поклясться, что ясно услышала бульканье супа в большой кастрюле. Для кого предназначался этот суп – для ясноглазой маленькой Лии или для меня самой? Этого я не знала.

Мистик двигался плавно и медленно, и его силуэт с очень прямой спиной постепенно сливался с густым мраком коридора.

У меня достаточно здравого смысла, чтобы не пугаться чего бы то ни было. Но тем не менее, только включив свет и плотно закрыв за собой дверь комнаты, я почувствовала себя немного спокойнее.

Та ночь была тихой и зловещей. Ни дуновения ветра, ни птичьего крика не доносилось с реки, и ни одного шороха – из самого дома. Как будто все его обитатели замерли в ожидании чего-то необъяснимо важного.

К счастью, ожидания самого мистика и его последователей не имели никакого отношения ко мне лично. Я работаю хорошо и стою очень дорого, но это не мешает мне спокойно спать по ночам.

Глава 12

А ровно через десять дней в Москве выпал снег, и знаменитый автор кармических теорий прошел по хрустящим ступенькам подъезда и уселся рядом со мной в такси. Его лицо было свежим и очень красивым, и, надо признаться, ему удивительно шел мягкий светло-серый шарф, обернутый вокруг шеи. Нас ждала встреча с представителем кинокомпании, и мистик явно был во всеоружии.

– Доброе утро, Анжелика, – сказал он мне, и в его глазах вспыхнула и сразу же погасла хитрая искра. – Волнуетесь перед встречей?

– Честно говоря, нет. А вы думаете, что мне стоит волноваться?

– Конечно нет, – тихо ответил мистик, и его голос был таким глубоким и бархатным, как будто это от меня зависело – будет ли снято кино по произведениям Козакова. – Волноваться не стоит никогда. Жизнь такая, какая есть, и другой не будет.

Мистик, не отрываясь, смотрел вперед, и тот, кто видел его впервые, мог бы подумать, что он погрузился в себя. Но мне было ясно, что он всего лишь разглядывал свое отражение в зеркале заднего вида. Не сомневаюсь, что он остался доволен увиденным: в то первое по-настоящему зимнее утро он и в самом деле был очень хорош. А его глаза излучали такое безбрежное спокойствие, которому бесполезно искать объяснения. Вряд ли в этом мире нашлась бы хоть одна женщина, способная остаться рядом с ним равнодушной, и наверняка Карина Александровна не станет исключением.

– Ну что же, Анжелика, вы наверняка разузнали что-нибудь о нашей дорогой Карине Александровне?

Конечно же я разузнала. Козаков мог сколько угодно пускать в ход свое обаяние, но не в моих правилах отправляться на важные встречи, ничего не зная о том, с кем предстоит разговаривать. Иначе я не стоила бы так дорого.

– Она дочь очень состоятельного человека, и благодаря этому в тридцать два – владелица кинокомпании.

Козаков вздохнул и развел руками:

– Я предполагал нечто подобное. Что делать, Анжелика… Если хочешь, чтобы кино было снято, приходится иметь дело с богатыми дочками. Дура?

– Вряд ли, Алексей. По крайней мере, они снимают фильмы, которые отлично продаются.

Козаков снова вздохнул:

– Симпатичная?

– Сложно сказать. В сети нет ни одной приличной фотографии. Похоже, она не любит попадать в светскую хронику.

– Это вселяет надежду, – задумчиво произнес Козаков и снова посмотрел на себя в зеркало.