Книга Страсть в жемчугах - Рене Бернард

Талли с застенчивой улыбкой встретил ее на лестничной площадке, как часто делал, чтобы убедиться, что все у нее в порядке и что она ни в чем не нуждается.

Ее помощник был, как всегда, тих, но Элинор радовалась его обществу и обычно болтала с ним минуту-другую. Но сегодня она была слишком уж не в себе, поэтому просто вручила пакетик желейных конфет, которые купила для него.

– Вот, милый. Надеюсь, твоя мама не рассердится… Я бы не хотела ее разочаровать… Доброй ночи.

У себя в комнате Элинор тотчас закрыла дверь и прижалась к ней лбом, выжидая, когда эмоции и воображение успокоятся. Она была словно в лихорадке, чувствовала себя уставшей, разбитой… и в то же время на удивление цельной и энергичной.

Поступки Джозайи были благородными и добрыми, а поведение – безукоризненным. Элинор сознавала, что это она бесстыдно давила на него, требуя новых поцелуев и вынуждая к неосмотрительности. Ей не в чем было его винить, поскольку именно Джозайя положил всему конец, когда ее легкомысленность едва не взяла верх.

Ах как трудно удержаться, как трудно быть добродетельной… Но что же с ней произошло? Неужели она уже не страшится погибели?

Да-да, она тогда ощутила не страх, а скорее… приступ неуверенности. Когда его рука скользнула ей под юбку, паника возникла не от ужаса, а от интенсивности ее собственной бесстыдной реакции.

Элинор знала, что для нее не существовало полумер. Следовать правилам надо полностью! Пустившись в дорогу, не оглядываются! Надо было стремиться к абсолюту во всем, вот так-то.

«Моя страсть и привязанность к нему становится абсолютной. Но если я ошибаюсь… Я ведь потеряю больше, чем девственность».

Он скрывал от нее свои проблемы со зрением и какое-то дело с друзьями. Кто знает, какие еще секреты он утаивал?..

Немного помедлив, Элинор, вытащила контракт, который спрятала в ящик стола после того, уже давнего, обеда с Джозайей в «Роще». Она убрала тогда документ с глаз долой, потому что ее отвращала странная торговля своей жизнью. А потом, когда ее зачаровало общение с Джозайей, она не хотела вспоминать о контракте.

Но теперь Элинор сломала печать и развернула бумагу, впервые заставив себя внимательно ее прочитать. Она изучала короткий документ, стараясь понять, что он действительно означал. Ведь в этих строках отражались подлинные намерения Джозайи, разве не так?

Элинор читала, и руки ее все сильнее дрожали.

Было ясно: контракт совсем не привязывал ее к Хастингсу. Как он и сказал, она получит деньги, когда картина будет закончена… или к определенной дате, если он не сумеет завершить работу. Но потом Элинор увидела последний пункт перед подписью Джозайи и подписями его поверенного и клерка:

В случае если мисс Элинор Бекетт откажется участвовать в предложенном творческом предприятии, все деньги должны быть переведены ей незамедлительно. Она должна получить полную сумму, несмотря на любые возражения, которые она может выдвинуть; в случае же если мисс Бекетт не пожелает оставить себе пятнадцать тысяч фунтов, она может употребить их на благотворительность – какую посчитает подходящей. Единственное желание мистера Хастингса, чтобы она была счастлива.

– Он дал мне полную свободу. Я все время была сама себе хозяйка, – прошептала Элинор.

Бумага выпала из ее оцепеневших пальцев, и она, ошеломленная, осела на пол.

Глава 16

Он не посылал за ней три дня. Три бесконечных дня и ночи Джозайя в одиночестве работал в студии как одержимый. Эскер регулярно приносил ему еду – только для того чтобы забрать ее почти нетронутой, ибо художнику было не до еды.

Дело входило в решающую стадию. Проклятое письмо, которое Эскер прочитал вслух, напомнило Джозайе, что его жизнь слишком сложна, чтобы объяснить ситуацию мисс Бекетт, а его дальнейшее существование – более чем сомнительно.

«Почему бы вам снова не поцеловать меня?» – вспомнились ему слова Элинор.

Он почти слышал ее голос, такой невинный… и пронизанный желанием любви. Джозайя тогда был в миге от расхожих клише о буйных и распущенных художниках, которые соблазняют своих натурщиц.

Но честь его удержала.

Удержала с трудом, однако он задумался: чего же стоили все его обещания и заявления о высокой морали?

Он послал с курьером записку Элинор, предупредив, что ей следует ждать в «Роще» и что он скоро снова ее вызовет. Джозайя собирался предотвратить дальнейшие недоразумения, но не знал, сумеет ли держать в узде свои чувства. Всякий раз, когда он закрывал глаза, Элинор была перед ним, в его грезах. И была царицей его эротических фантазий, требующей, чтобы он рассмотрел каждый дюйм ее тела для своих будущих картин.

А когда он просыпался, ему приходилось убеждать себя в необходимости уединения. Потому что он знал, что если снова увидит Элинор, то отдаст все, чтобы заполучить ее.

Но все же его живопись дышала правдой. То, чего Джозайя не мог коснуться в реальности, он воссоздавал на холсте. Он походил на человека, балансировавшего на грани безумия. Пролетали часы, и портрет обретал собственную жизнь. Джозайя работал, невзирая на мелькавшие черные точки и тени, застилавшие поле зрения, и поклонялся Элинор единственным способом, который знал, – давая ей бессмертие. Часами он стоял перед ее образом и писал, освобожденный внутренним зрением от необходимости скрючиваться перед ней на табуретке как униженный проситель.

Эскер, объявляя о своем очередном появлении, постучал в дверную раму.

– Она пришла, сэр.

– Что?.. – Джозайя набросил на картину тряпку, не желая, чтобы кто-нибудь видел его работу. – Пришла – кто?

– Мисс Бекетт, конечно. Она поднимается по лестнице. А поскольку вы… гм… настаивали, чтобы вас не беспокоили, то я подумал, что вам надо это знать.

«Элинор здесь? Это невозможно!»

Он не посылал за ней карету, но глупо думать, что женщина не может прийти по собственной воле, если того пожелает. Он так отвлекся, так увлекся работой, что ему даже в голову не приходило, что Элинор может приехать без приглашения. Но ведь правила хорошего тона запрещали незамужней женщине наносить подобные визиты, не так ли? А Элинор Бекетт всегда твердо придерживалась правил. Или не всегда?..

– Спасибо, Эскер.

– Может, принести что-нибудь для вас обоих, сэр? Знаете, Рита очень расстраивается, что вы до сих пор не поели.

– Нет, не надо. Но поблагодарите ее за заботу. – Джозайя провел ладонью по волосам. – Я позвоню, если что-нибудь понадобится.

– Как скажете. – Пожилой слуга ретировался, а Джозайя остался. Остался, чтобы взирать на беспорядок, царивший в студии.

– Следовало бы тут убраться, чтобы произвести лучшее впечатление… – пробормотал он себе под нос.

– На кого вы собираетесь произвести впечатление, мистер Хастингс? – спросила Элинор, стоявшая у двери. Она все еще была в пальто и в шляпке, припорошенных снегом.