Книга Исповедь мачехи - Екатерина Сиванова

И тут до меня дошло: «А где наш кот?» Я не видела его с самого утра. Всегда, когда мы откуда-нибудь возвращаемся, он ждет нас у порога, а сейчас нет. Нашелся пропавший под кроватью Егора, в самом дальнем углу… Там он просидел сутки. Потом сутки лежал в коридоре. Не ел, не пил…

А новоиспеченные муж и жена ночью улетели отдыхать.

Взять паузу надо было и нам. Помолчать, проанализировать, сделать выводы, перевернуть эту страницу и идти по жизни дальше.

Каждый день Аля писала мне в интернете маленькие письма и рассказывала об отдыхе. А я пересказывала их содержание по телефону маме Коли.

Еще во время подготовки к свадьбе я дала себе честное слово, что когда молодежь улетит на отдых, посвящу время их отсутствия работе над своей душой.

Мне предстояло заставить себя перестать заботиться об Але и опекать ее теперь уже настоящую семью. Совершенно честно я призналась себе в том, что должна это сделать исключительно исходя из инстинкта самосохранения. Мне было просто необходимо отойти в сторону от этого ребенка. Чтобы не было так больно, как накануне свадьбы.

Умом я хорошо понимала, что если не стану другой, не изменю своего отношения к Алевтине, то когда она перешагнет через меня в следующий раз, так и останусь лежать. Умом понимала. Но душой не приняла. И потихоньку, в секрете от самой себя размышляла о том, как надо помочь молодой семье, что надо что-то решать с жильем, пока есть возможность, надо Алю поучить, подтянуть в карьере. Я мечтала о том, как Алька родит малыша, и радовалась: у меня будет возможность еще понянчиться с ребенком. А ум предлагал мне яркую картинку августа какого-нибудь года, когда вся большая семья обсуждает, как Алешка (так Алевтина всегда хотела назвать своего сына) пойдет в первый класс, и Аля мне говорит:

– Кать, ну ты ведь понимаешь, что я не могу отказать маме. Она хочет быть и на торжественной линейке, и потом пойти с нами в ресторан на обед…

Я прекрасно знала, что так будет. Но…

Именно благодаря этому «но» в день возвращения молодоженов из свадебного путешествия в банку был налит любимый Алин гороховый суп, приготовлено какое-то второе, все заботливо сложено в пакет с мыслью: «Ну как же, дети приедут голодные, а дома у них холодильник пустой…»

Через несколько дней после возвращения из отпуска Алевтина забрала у фотографа свадебные снимки, и я наконец-то смогла увидеть все, что происходило в день свадьбы. Фотографии были скинуты нам на компьютер, и я их рассмотрела не спеша. Но главное – мне очень хотелось сделать альбом с фотографиями и выложить его в сеть, чтобы родственники и друзья могли разделить нашу радость. Я с удовольствием выбирала понравившиеся мне кадры, добавляла туда любительские фотографии с девичника. Альбом получился, с моей точки зрения, просто шикарный. Выложив его в сеть, отписалась Але и попросила посмотреть, как я все придумала.

Я искренне добивалась, подводила Алевтину к тому, чтобы она сказала мне: «Как замечательно! Только ты можешь так все сделать…» Ну, хотя бы про фотографии со свадьбы…

Мою «предсвадебную» деятельность, увы, не оценили никак. Но ведь ребенок просто закрутился в вихре суеты, потом отъезд. А теперь вот он – подходящий момент, сейчас я сорву аплодисменты зала…

«Катя! Ты зачем это все натворила?!. В сеть фотографии буду выкладывать только я и только те, которые мне понравятся, а таких мало», – написала мне Алевтина в сообщении.

Я настолько опешила, что тут же набрала ее номер:

– Аль! Ты что?! Да там все фотографии чудесные! Я просто хотела похвастаться…

– Ты нарочно выбрала фотографии, где у меня зубы эти проклятые торчат?

– Да ничего у тебя не торчит…

– Пока я не отберу фотографии, которые мне нравятся, никто не может делиться ими… И вообще, альбом про свадьбу будет только у меня на странице в сети. Это моя свадьба!

– Ну хорошо… Тогда оставлю только фотографии с девичника…

– Ты что?! Да там же нет ни одного приличного кадра… И потом, это совершенно любительская съемка, там видны вообще все мои недостатки… Нет-нет!

– А фотографию торта и цветов, которые мы тебе подарили, можно выложить?

– Конечно! – тут же перестав визжать, рассмеялась Аля.

Я выключила телефон. Посидела еще перед компьютером и удалила весь альбом. Это был не мой праздник. И жизнь – не моя…

Вечером рассказала всю эту историю Андрею. Он не удивился, но сказал:

– Мне, Катюша, стыдно за это… Прости. Но ты же понимаешь, что у Алевтины сейчас все стало хорошо. Она добилась того, чего хотела. И не без твоего участия. Так что потерпи. Надо просто подождать, когда у нее начнется обычная женская жизнь. Вот тогда ты снова будешь нужна…

– Но я хочу быть нужна ей всегда! Я люблю ее… Ты же все знаешь.

– Я всегда тебе твержу: не очаровывайся людьми, не надо будет разочаровываться.

– Это не просто люди, это же дочь!..

– Катюша! У Алевтины есть мама. И похожа она на нее, а не на тебя. Как бы ты ни старалась. Отпусти…

Да не хотела я ее отпускать! Не хотела видеть очевидные вещи…

Как можно видеть недостатки своего ребенка? Вернее, видеть-то можно, но всегда найдешь оправдание всем изъянам твоего чада. Порой в объяснении самой себе проколов в поведении, учебе детеныша доходишь до начала беременности… Ребенок не виноват. Виноват тот, кто его родил, воспитал…

В случае с Алей все оправдания умножались на три: я не была родной мамой, не стояла у истоков, просто не знала, не могла знать…

И потом, мне всегда, каждый день с того момента, как я впервые услышала об Але от Андрея, было ее жалко. По-хорошему, по-женски.

Я всегда выделяла Альку среди своих детей. Заигрывала? Может быть, и это… Но именно ей хотелось налить особенно вкусного молока, когда она болела и кашляла по ночам, ее дольше хотелось гладить по голове, сидя на кровати рядом и дожидаясь, когда девочка уснет, с ней хотелось гулять не просто держа за руку, а крепко держа за руку…

Наверное, проще было просто написать плакат: «Ничего не бойся, я рядом, и мы со всем справимся» – и ходить с ним…

Одним словом, все продолжалось, как прежде. И мне было хорошо. И детям рядом со мной было хорошо. Знаю это наверняка. С Алевтиной – теперь уже замужней женщиной – мы каждое утро списывались-созванивались, я продолжала по-прежнему следить за тем, тепло ли она одета, не голодная ли… Шла обычная счастливая жизнь. Только теперь в ней прочно укрепился Коля.

Нельзя сказать, что Аля не жаловалась на мужа. Жаловалась. Но всегда в ответ получала историю про то, как было у меня, и на этом все ее охи и вздохи заканчивались.

Я смотрела со стороны на отношения дочери с мужем, на его отношения с женой… Все было не так, как у нас, совсем другие акценты и по-другому распределенные роли в быту. Но я всегда твердила себе: «Главное, что Але хорошо…» Так и жили.