Книга Вольф Мессинг. Видевший сквозь время - Эдуард Володарский

Вольф шагнул к столу, налил полный бокал вина и стал пить судорожными глотками.

– Ну что же ты, милый, я жду… – раздался голос красавицы Сабрины из глубины спальни.

Вольф поперхнулся, закашлялся и, поставив недопитый бокал на стол, медленно пошел на голос. На огромной кровати, под царственным балдахином фигурка Сабрины казалась совсем маленькой и хрупкой. Она взирала на Вольфа, едва прикрыв свои прелести простыней.

– Ты заставляешь себя ждать, милый… – томно протянула она.

– Я заблудился в лабиринтах вашего замка, сеньора, – пробормотал Вольф, начиная раздеваться.

– Ну, скорее же… – капризным голосом маленькой девочки захныкала Сабрина. – У меня здесь все горит… – И она в порыве страсти отдернула простыню. Прикрыла причинное место и раздвинула изящные ноги.

Вольф издал горлом рыдающий звук и бросился на кровать. Женщина в ответ зарычала совсем не женским голосом и обвила Вольфа ногами и руками, словно паук. И началось нечто похожее на борьбу с нанесением телесных увечий. Лишь время от времени слышались стоны и женский рычащий голос:

– Возьми… возьми все без остатка… все возьми…

…Они лежали в постели обнявшись, Сабрина гладила Мессинга по спутавшимся длинным волосам. Потом томно проговорила:

– Подай мне выпить, милый… и сигарету…

Вольф послушно встал, обмотался простыней и пошел к арабскому столику. Он налил в бокалы вина, торопливо выпил свой. Пока он пил, вдруг снова услышал из глубины спальни протяжный рычащий стон. Вольф взял сигарету, прикурил от зажигалки и, взяв полный бокал, пошел обратно к кровати и, подойдя почти вплотную, остановился пораженный. Вино расплескалось из бокала на толстый ковер.

На кровати ворочался огромный негр. Сабрину под ним было почти не видно, только слышался сладострастный стон и не менее сладострастное рычание.

И вдруг головка Сабрины вынырнула из-под черной большущей руки, глаза ее сверкнули:

– Иди скорей, милый… этот малыш поможет нам… мы будем любить друг друга втроем…

Вольф выронил бокал с вином, сигарету и, схватив в охапку свою одежду, бросился вон из спальни.

Уже в гулком коридоре с рыцарями в нишах Вольф торопливо натянул брюки, рубашку, не стал ее застегивать, а бросился бегом по коридору, прижимая к груди пиджак и ботинки…

Цельмейстер лежал в кресле и хохотал. Вольф ходил по номеру в расстегнутом халате, с бокалом вина в руке, говоря:

– Нет, это действительно сумасшедший дом… я все терпел, клянусь тебе, Питер, ты же знаешь, я не могу обидеть женщину, но когда я увидел на ней огромного мавра, я просто лишился дара речи! Я бежал без оглядки!

– Ты представил себе, что этот мавр обнимает тебя и целует… о-о-ой, не могу! Тут действительно можно сойти с ума! – И Цельмейстер снова захохотал.

– Слушай, ты был прав, когда говорил, что нам пора уезжать из Америки… – сказал Вольф. – Мне здесь осточертело. Здесь на меня все смотрят как на какое-то экзотическое животное.

– На тебя везде будут так смотреть, Вольф, – весело ответил Цельмейстер. – Потому что ты действительно уникальный экземпляр рода человеческого. Я, например, тоже так на тебя смотрю, ради Бога, не обижайся.

– Благодарю. После стольких лет работы вместе ты наконец сказал мне правду. – Вольф выпил вино, поставил пустой бокал на стол.

– А что такого обидного я сказал, Вольфушка? Уникальный экземпляр рода человеческого – что тут обидного? Мы все, можно сказать, уникальные экземпляры. Вот возьми Леву Кобака – ну где еще такого найдешь? Поехал подписывать контракт на десять представлений в театре. И вместо оговоренных ста тысяч песо подписал на сто двадцать. Я говорю: откуда взялись эти лишние двадцать тысяч? А он мне: владелец театра решил поднять плату, я не стал спорить…. Ты понимаешь, он не стал спорить! – Цельмейстер встал, подошел к столу, налил себе вина, выпил и закончил: – Чтоб его черт побрал! Все, Вольф, я пошел спать, хотя… уже скоро утро… – Он лукаво посмотрел на Мессинга. – Надеюсь, громадный негр успешно завершил дело, начатое тобой… – И он засмеялся, выходя из номера. – Приятных сновидений, Вольф!

Москва, 1970-е годы

Журналист Виталий Блинов выключил кофеварку, налил в чашку свежезаваренный кофе и вернулся в комнату. Над Москвой сгустились вечерние сумерки, Блинов включил свет и вернулся к оставленной работе.

Он сел за письменный стол, отхлебнул кофе, закурил и вновь стал перебирать разбросанные по столу фотографии… Здесь были самые разные люди: президенты Аргентины и Бразилии… миллионеры-промышленники… Эйнштейн и Зигмунд Фрейд… Ганди… де Голль… снимки на палубе теплохода… в концертных залах… Виталий Блинов разглядывал их и что-то записывал в тетрадь, сверяясь с папкой, в которой лежали газетные вырезки…

Перечень мест, где проходили триумфальные гастроли Вольфа Мессинга, содержал названия всех крупных городов Южной Америки… 1923 год – Рио-де-Жанейро… 1925 год – Монтевидео… 1927 год – Сан-Пауло… 1928 год – Параморита… 1930 год – Богота… 1931 год – Манисале… 1932 год – Сан-Хуан… 1933 год – Гавана… 1935 год – Мехико… 1936 год – Сан-Сальвадор…

И в каждом городе публика восторженно приветствовала Мессинга, сходящего по трапу с океанского лайнера, люди на улицах забрасывали его цветами, для его выступлений распахивались двери лучших концертных залов и театров страны, и они всегда были переполнены зрителями.

Заголовки в газетах на испанском, португальском и английском языках повествовали о маге и волшебнике, прибывшем из Старого Света. На первых полосах красовались крупные портреты Вольфа Мессинга… Вот он стоит на боксерском ринге и по обе стороны от него – улыбающиеся боксеры в трусах и майках и тяжелых черных перчатках. Один из них дружески положил руку на плечо Мессингу.

Вот фотография Мессинга в обществе мэра Рио-де-Жанейро на приеме, данном в его честь, – огромный зал, залитый светом громадных люстр, вокруг светская публика в вечерних нарядах, и сам Мессинг в смокинге, ослепительно белой манишке, черные кудри свисают до плеч….

Вот он в обществе президента Уругвая… президента Аргентины… в обществе знаменитых артистов и политических деятелей… на палубе океанского лайнера… Вот он в автомобиле, движущемся по горной мексиканской дороге. Внизу открывается затянутая дымкой знойного тумана долина, окаймленная горами, на ней гигантские кактусы, словно столбы, подпирающие небо. Мессинг стоит в открытом автомобиле, протягивает к кактусам руки, у него счастливое, смеющееся лицо… Вот Мессинг в мексиканском национальном наряде скачет на вороном жеребце… А вот он в театральной гримуборной – сидит за столиком и, чуть сгорбившись, смотрит на себя в зеркало… И конечно же, Мессинг в толпе зрителей, раздающий автографы…

Год от года менялся внешний облик Мессинга… длинные волосы сменила короткая европейская прическа, и теперь волосы зачесаны назад, открывая большой лоб… на лице появляются тяжелые складки… глубокие морщины… и в больших глазах приумножилась печаль… пожалуй, впервые в его глазах различается глубоко спрятанное страдание…