Книга Вольф Мессинг. Видевший сквозь время - Эдуард Володарский

Москва, 1970-е годы

В 1971 году журналист Виталий Блинов готовил для газеты «Неделя» беседу с известным артистом-телепатом Вольфом Григорьевичем Мессингом. Интервью пролежало почти два года, и в 1973 году главный редактор «Недели» Валентин Архангельский заверил Виталия, что материал стоит в номере, но нужно еще раз получить визу его собеседника. Все-таки прошло два года. И Блинов снова отправился к Мессингу. Эту встречу журналист запомнил на всю жизнь…

…Дверь ему открыл сам Мессинг, пожилой мужчина с улыбчивым, но утомленным лицом. Широкий лоб с глубоко врезавшимися морщинами, зачесанные назад темные, курчавые, с густой проседью волосы. Лицо не старое, но немногие морщины столь глубоки и рельефны, что невольно приходила мысль: этому человеку довелось пережить немало.

– Вольф Григорьевич, добрый вечер. Это я вам звонил час назад. Я Виталии Блинов.

– Могли бы этого и не говорить, – улыбнулся Мессинг. – Я знал, что вы мне позвоните, еще месяц назад.

– Простите, забыл, с кем имею дело…

Они прошли по освещенному короткому коридору и вошли в кабинет. Мессинг предложил гостю сесть в кожаное кресло неподалеку от письменного стола, заваленного множеством бумаг и газет, включил настольную, старинной бронзы лампу со стеклянным зеленым абажуром и сказал с мягкой улыбкой:

– Я даже могу назвать причину вашего визита. Вам нужно повторно завизировать интервью, которое я дал вам два года назад?

– Мне остается только развести руками… – удивленно произнес Виталий и действительно развел руками.

– Давайте интервью…

Журналист протянул свернутые в трубку листы. Мессинг взял их и, проглядывая, сел за стол, предложил:

– Хотите курить? Курите. Пепельница рядом с вами на столике.

Блинов вновь, не скрывая удивления, покачал головой, достал сигарету и щелкнул зажигалкой, прикуривая.

Мессинг быстро пробежал глазами строчку за строчкой, отложил один лист, потом другой… третий… Потом взял авторучку и сказал:

– Автограф оставляю. Только вы зря нервничаете. В последний момент нашу беседу снимут без объяснения причин, статью вы опубликуете лет через двадцать, если, конечно, останется такое издание, как «Неделя». А меня уже на этом свете не будет…

– Не понимаю, Вольф Григорьевич… впрочем, что я спрашиваю… просто невероятно… Почему интервью снимут? Мне главный сообщил, оно уже поставлено в номер. Почему его должны снять? – заволновался Виталий.

– Этого я сказать вам не могу, – расписываясь, ответил Мессинг.

– Странно, что вы этого не знаете…

– Знаю. Но говорить не хочется. Вас это не касается, поверьте… – Вольф Григорьевич поднял голову и с улыбкой потянул журналисту подписанные листы. – Хотите кофе?

…Он оказался прав, этот загадочный телепат… За два часа до подписания номера газеты в набор материал сняли по приказанию главного редактора без каких-либо объяснений. И опубликовали это интервью ровно через двадцать лет, как Мессинг и говорил. Опубликовали в «Неделе». Главный редактор Станислав Сергеев сказал Виталию, что это последний номер, еженедельник закрывают… Через год его открыли снова… А самого Вольфа Григорьевича уже давно не было в живых.

Виталий Блинов встречался с этим человеком не однажды и каждый раз во время разговора боялся смотреть ему в глаза. Его пугала глубина этих глаз… страшная, пугающая глубина бездонного омута…

Польша, конец 1939 года, через пару месяцев после вторжения германских войск

Вторжение германских войск в Польшу… Немецкие войска, не встречая сопротивления, переходят границу… Самолеты со свастикой на крыльях кружат над Варшавой, пикируют вниз. Сыплются бомбы… По улицам города в панике мечутся жители… Маршируют колонны немецкой пехоты. В строю – улыбающиеся, довольные солдаты… С грохотом движутся колонны танков с крестами на броне. На головном танке развевается штандарт с черной свастикой… Бредут понурые пленные – польские солдаты и офицеры…

…Вместе со своим многолетним импресарио Питером Цельмейстером и его помощником Левой Кобаком Мессинг почти сутки ехал по проселочным дорогам. Моросил мелкий ледяной дождь, шуршал по крыше кареты, копыта лошадей чавкали и хлюпали по непролазной грязи. Лева Кобак молча курил, Цельмейстер нервничал, то и дело смотрел на светящийся в полумраке циферблат часов. Вольф Мессинг дремал, прикрыв глаза, забившись в угол кареты, которую то и дело встряхивало и раскачивало из стороны в сторону.

Цельмеистер вдруг наклонился к Мессингу. спросил зло и настойчиво:

– Ты знал, что это будет? Скажи, пророк чертов?! Ты знал, что будет такое? Почему молчал?

– Нет, не знал… я видел только войну.. и говорил о ней… Нет, Питер, прости… не мог знать… – Мессинг закрыл глаза и добавил с болью, исказившей его лицо: – Такое мог знать только Господь Бог…

– Да на кой черт мне нужен такой Господь! – выругался Цельмеистер. – Я и раньше в него не верил, а теперь тем более!

Кучер, правивший парой лошадей, накрыв голову кулем из рогожи, постучал в стенку кареты и, когда дверца приоткрылась, сказал громко по-польски:

– Подъезжаем, Панове! А вдруг там немцы?

– Какие немцы?! – рявкнул Цельмеистер. – Что им делать в этой глухомани!

– Темно чего-то… огней не видать! – произнес кучер.

– Прячутся люди, не понимаешь, что ли? – зло прокричал Цельмеистер и захлопнул дверцу.

Карета въехала в местечко Гора-Кальвария. Действительно, дома по обе стороны улицы стояли черные, без единого огонька. Даже собаки не лаяли.

– Остановись! – открыв дверцу, крикнул Вольф, и кучер послушно натянул вожжи. Лошади встали.

Мессинг спрыгнул в грязь, не жалея лакированных ботинок, и зашагал в темноту.

– Ну куда ты, Вольф? Мы бы подъехали прямо к дому! – крикнул вслед Цельмеистер. – Охота по грязи шлепать?

Не услышав ответа, он махнул рукой, тоже спрыгнул в грязь и пошел вслед за Мессингом.

Из кареты молча высунулся Лева Кобак и тоже спрыгнул на дорогу. Покрутил головой, обернулся и сказал кучеру:

– Янек, поищи пока кого-нибудь. Должны же быть жители.

Кучер вздохнул, поправил куль из рогожи и потянул вожжи. Лошади медленно тронулись.

Они подошли к дому. Трухлявый, полусгнивший забор местами вовсе повалился, калитка была сорвана и валялась в стороне. А вот и яблоневый сад. Намокшие яблони низко опустили отяжелевшие от яблок ветви к самой земле. Вольф Мессинг пошел по тропинке, вдруг остановился, оглядывая яблоневый сад и почерневший от дождя дом в глубине сада. Память прошлого сдавила сердце. Вольф закрыл глаза, ладонями провел по мокрому от дождя лицу..