Книга Черные небеса. Заповедник - Андрей Тепляков

— У меня есть сомнения по поводу парня, — сказал толстяк, нарушая абсолютную тишину. — Проникнуть к Декеру было бы неплохо. Но что, если мальчику сделают встречное предложение? Что удержит его от того, чтобы не принести нас Совету на блюде?

— Если Ной будет вести себя осмотрительно, Декер ничего не узнает. Приближаясь к нему так близко, мы, конечно, рискуем, но игра стоит свеч. И потом, в крайнем случае, я уверен, что Ной не пойдет на предательство.

— Почему?

— У меня есть все основания считать, что к исчезновению его отца приложил руку сам Декер. Возможно даже по указанию Совета. Петр слишком много говорил об опасности, связанной с развитием химер. Он уже тогда предвидел проблемы и настаивал, чтобы эта информация стала достоянием всех. Он хотел требовать разработки плана общей эвакуации. Общей, понимаешь?

— Понимаю. Но у тебя нет никаких доказательств. А без них твои слова ничего не стоят.

— Для тебя не стоят. А для Ноя? Его отец исчез спустя неделю, после того, как рассказал мне о своих планах. Какие еще нужны доказательства для молодого парня? Даже, если я ошибаюсь, достаточно внедрить ему в голову эту мысль, чтобы настроить его против Декера.

— Возможно. Возможно. Но согласится ли Декер взять его? А, если согласится, подпустит ли к нужной нам информации? Проблема доверия, Самсон, в Совете и вокруг него — очень болезненная проблема.

— Петр был его соседом, их дети играли вместе, их жены обменивались рецептами — Ной рос на глазах Декера. Он для Декера свой. Проблемы доверия есть всегда, но парень уже внутри круга. Другого такого нам не найти.

— Ты собираешься привести его за руку к старому Адаму? Сам?

— Это будет собственное решение Ноя. Когда он свалился на меня, как снег на голову и заявил, что хочет работать в Поиске, я понял, что развернуть парня будет не просто. Пришлось устроить ему небольшую экскурсию на улицу Святого Варфоломея. А потом эта наша экспедиция. С Ушки, конечно, получилось хреново, но зато Ной созрел. Это будет его решение, для которого есть объективные причины. Все логично. Все правильно. Не придерешься.

Толстяк некоторое время молчал, потирая большой нос, а потом сказал:

— Хорошо. Звучит убедительно. Остается последняя проблема. Если мы берем Ноя, то он, скорее всего, захочет увезти с собой кого-то еще. Маму. Дядю. Тетю. Подружку. Как быть с этим? Каждый лишний человек ставит под угрозу наше предприятие. Шансы и без того плачевно малы.

— Ной живет с матерью. Больше у него никого нет. Я предполагал, что он захочет взять с собой Мамочку, из наших. Он ей симпатизирует. Она не будет помехой, даже, наоборот — через нее можно было бы направлять его эмоции. Но появилось затруднение.

— Это так естественно, Самсон. Молодой парень и затруднения. И какое это затруднение?

— Возле больницы его встречала другая девушка. С машиной. В хорошей шубе. Я не знаю, кто она такая.

— Так выясни, Самсон. Это очень важно. Я тоже наведу справки. Нужно узнать о ней все. В любом случае, юношу всегда можно переключить на нужную женщину. Если действовать тактично и осмотрительно. Подумаем, как лучше поступить. Это все у тебя?

Караско кивнул.

— Все.

— Как он с нами свяжется?

— Я дал ему адрес Андрея. Буду ждать его там.

— Андрея. Это правильно. Если Ной устроится к Декеру, то его поход к специалисту по умным машинам не вызовет подозрений. Желание учиться дополнительно, освоить технологии Лаборатории — это так естественно.

— Надеюсь, для Декера это тоже будет естественным.

— Хорошо. Будем ждать новостей. В городе пока спокойно, но я предвижу, что скоро опять начнутся проблемы с тараканами. Буду петь колыбельные Совету. А ты занимайся парнем.

— Он не подведет.

— Это наше дело, сделать так, чтобы не подвел.

Глава 12. Перемены

Лайла сидела на диване, подобрав под себя ноги, и теребила пояс теплого халата. Город уже давно погрузился в сон, темнота разлилась по улицам, и только редкие островки освещенных окон все еще противились ей. Лайла накрыла ладонью маленькую лампу, и по стенам полетели неясные тени.

— Ты его любишь? — спросила Руфь.

— Наверное. Я не уверена. Он мне нравится.

Она убрала руку от лампы и плотнее запахнула халат.

— Он приятный. Умный. Добрый.

— Его мать знает?

— Да. Она сама сделала все, чтобы это произошло.

— Не удивительно. Ной не очень соответствует Кварталу, тебе не кажется?

Лайла улыбнулась.

— Он будет соответствовать. Я об этом позабочусь.

— Я говорю серьезно, милая. Этот мальчик, как мне кажется, лишен амбиций. Мало просто жить в Квартале, нужно занять в нем высокую позицию. Как я понимаю, у него есть для этого возможности, но нет желания.

— Все не так, мам. Просто он еще не знает, чего хочет. Он ищет.

— Боюсь, тебе придется знать за вас обоих. Тебе придется направлять его, а мужчины часто сопротивляются этому.

— Меня это не пугает. Ной упрямец, но он не дурак. У нас все получится.

— Что ж, если ты уверена в своем решении, мы с отцом не станем возражать. Это хорошая партия для тебя, если подойти с умом. Но ты должна вести себя правильно. Помни — двигаться можно только наверх. Вниз можно лишь падать.

— Этот Город станет нашим, — сказала Лайла с мечтательной серьезностью, а потом вдруг засмеялась. — Правда, мам! Я на самом деле чувствую, что у нас все будет хорошо.

— У тебя не может быть по-другому. Я думаю, нам следует познакомиться с его матерью. Передай ей наше приглашение. На субботу или воскресенье.

— Хорошо.

— Ной ходит на исповеди?

— Он не очень их любит.

— Надо, чтобы ходил. И еще вам следует подумать о переводе в другую группу. Поговори об этом с советником по браку, объясни ему ситуацию. Ты говоришь, что Ной собирается поступить к Адаму Декеру?

— Да.

— Декер очень влиятельный человек. Пусть Ной поговорит с ним на эту тему.

— На какую?

— Ты слушаешь меня, милая? О смене группы!

— Хорошо.

Руфь покачала головой. Они немного помолчали, погрузившись каждая в свои мысли, а потом Лайла сказала тихо:

— Мам?

— Что, милая?

— Мне кажется, я счастлива.

Лайла встала с дивана, подошла к матери и села возле ее ног, положив ей голову на колени.

— Я люблю тебя, мама.

— Я тоже люблю тебя, звездочка. Иди спать. Уже поздно.

— А ты?