Книга Штрафник - "охотник". Асы против асов - Георгий Савицкий

— Вас понял, я Леопард-1, захожу на глиссаду. — Внешне голос раненого летчика оставался спокоен, но Волин знал: малейшая промашка, и он подломает шасси.

Сдвинутое за кабину крыло и выступающая вперед кабина едва ли не гарантировали, что при посадке с убранным шасси летчик получит тяжелые травмы, ранения. А то и вовсе будет убит. Не только в воздухе. Но и на земле своенравная «кобра» не любила, чтобы ее бросали.

Зато те же конструктивные особенности истребителя — сильно смещенное назад крыло и трехколесное шасси с носовой опорой — полностью исключали капотирование на взлете или посадке в нормальном режиме.

Волин мельком глянул на указатель скорости — 200 километров в час… 180… продолжает снижаться. Летчик убрал левую руку с рычага управления двигателем и потянулся к крану выпуска шасси. На приборной доске загорелись три зеленые лампочки — слава богу, шасси вышло. Волин дополнительно визуально проконтролировал выпуск.

При выпущенном положении шасси из-под обшивки крыла и носовой части фюзеляжа справа поднимались механические указатели — «солдатики», выкрашенные в ярко-желтый цвет и имеющие фосфорные вставки, благодаря чему они были хорошо видны и днем, и ночью. Вот и сейчас «солдатики» весело подмигивали желтым. Можно садиться.

Волин еще больше убрал обороты двигателя и плавно «притер на три точки» самолет прямо у посадочного «Т».

Рядом уже находились наготове солдаты из аэродромной пожарной команды, техники, а чуть в стороне — военврач в белом халате поверх гимнастерки и пара санитаров с носилками.

Но они не понадобились. Как только Александр Волин заглушил мотор, ему помогли выбраться и освободиться от парашюта. И ранец с уложенным куполом, и летный комбинезон были залиты кровью. Врач торопливо распорол штанину и осмотрел рану на правой ноге летчика.

— Слепое пулевое ранение в мякоть бедра. Магистральные кровеносные сосуды и кость не задеты, — констатировал он, наполняя шприц из ампулы. — Закатайте рукав. Вот так…

Военврач быстро сделал укол и наложил на рану тугую давящую повязку.

— Доктор, насколько это серьезно?

— Ничего страшного, поверьте мне, товарищ майор. Пулю можно извлечь и в нашем медсанбате, только операцию нужно сделать побыстрее — пока не началось заражение и нагноение мягких тканей. Потом — еще пару недель, а лучше — месяц щадящего режима, и будете, голубчик, как новенький.

— Боюсь, доктор, я и недели не выдержу на постельном режиме, — усмехнулся майор Волин.

— И слушать ничего не хочу! Сегодня же отправим вас в медсанбат. А с вашей частью мы уже связались.

— Ясно. — Александр Волин обратился к своему ведомому: — Олег, остаешься сторожить истребители. Приказ о временном исполнении обязанностей командира Отдельной эскадрильи я напишу — передашь моему заму. Задача ясна?

— Так точно, товарищ майор, — кивнул лейтенант Погорелов.

* * *

Вечером перед отправкой в медсанбат майор Волин увиделся с тем немецким летчиком, которого они с Олегом Погореловым привели в «клещах» на этот аэродром. С ним уже побеседовали особисты и вызванные из контрразведки дивизии оперативники СМЕРШа.

И беседа майора со сбитым немцем тоже проходила в присутствии полкового особиста и одного из контрразведчиков.

Перед майором Волиным сидел летчик чуть младше его по возрасту. Первое, что бросилось в глаза Александру, — это отсутствие нашивок с имперскими орлами на форме немецкого летчика. И взгляд — настороженный, недоверчивый… Пилот заметно нервничал, но это — понятное дело: враг, который попал в плен, иначе себя вести не будет.

— Он утверждает, что летал в особой эскадрилье, — заметил один из контрразведчиков.

— Врет он все, товарищ капитан, — ответил майор Волин. — Он пилот-штрафник.

У контрразведчика глаза поползли на лоб — да как вообще такое может быть?!! Собственно, эту нехитрую мысль он и озвучил.

— Наши летчики тоже на задания уходят в солдатских гимнастерках и без наград и документов. Чтобы, если собьют, немцы не вычислили…

На что Александр Волин только покачал головой:

— Так-то оно так… Но только не у немцев. Да и чересчур он забитый какой-то… А впрочем — спросите его!

Капитан-контрразведчик произнес фразу по-немецки. Услышав его, пленный немец одновременно и оживился, и перепугался.

— Он спрашивает, откуда «герр большевистский пилот» узнал, что он — из «штрафштаффеля»?

— А я сам — из штрафной эскадрильи!

Теперь настала очередь нашего контрразведчика удивляться:

— А что, у нас есть такие эскадрильи?!

— Были, теперь расформированы.

— А вы, товарищ майор…

— Осужден в июле 1942 года, приговорен военно-полевым судом Сталинградского фронта к расстрелу за утерю прикрываемого штурмовика Ил-2. Приговор был заменен отбытием наказания в отдельной штурмовой эскадрильи в качестве летчика-штрафника. Товарищ капитан, подобная информация хоть и не является строго секретной, однако и широко не афишируется. Я ведь прекрасно все понимаю…

Немецкий летчик со споротыми знаками различия на форме внезапно махнул рукой и разразился длинной тирадой. Контрразведчик внимательно слушал. Александр Волин различил несколько слов: «Ich will drinken», «Hitler kaput» и «Haarig Wolf».

— Он что, выпить хочет?

— Точно так. Говорит, что всегда был убежденным антифашистом, в армию, в Люфтваффе, пошел из романтических соображений и только «выполнял приказ». Но однажды он этот приказ нарушил, за что и оказался в штрафной эскадрилье Люфтваффе.

— А потом именно вы, товарищ капитан контрразведки, накатаете рапорт о том, как бывший штрафник Александр Волин пьет с врагом… — насмешливо сказал комэск.

— Но-но, майор, не перегибайте!..

— Да и не буду я с этой сволочью пить, нет у меня к нему жалости после того, что я в Сталино навидался!.. — Волин помолчал. — А что за «Седой Волк», о котором упоминал немец?

Теперь усмехнулся капитан.

— Да есть у них один летчик — своего рода живая легенда… Он тоже — бывший штрафник! Говорят, что он попал в «штрафтруппен» еще под Сталинградом.

— Ja, ja! Haarig Wolf aus straftruppen! — снова закивал пленный немец.

Контрразведчик стал переводить:

— Это легендарный пилот. Он воюет в не менее легендарной «Эскадре-52» под началом Графа Пунски. Что за граф такой?

— Да у них там все «фоны», «бароны» и «графы».

— Ja, ja! Germann Graf!

— Похоже, что Граф — это имя или фамилия…

— Да, похоже на то. Знаете, капитан, есть у них такой ас. Слушайте, товарищ капитан, дайте ему усиленный паек. Судя по всему, немецких штрафников мордуют даже больше, чем наших. Я на таких под Сталинградом насмотрелся… Кошмар просто!