Книга Дикая слива - Лора Бекитт

Очутившись в Запретном городе, Киан понял, что сыну Неба стоит сожалеть о том, что его жизнь не вечна, ибо и на этом свете он существовал, как в раю.

Отделанные голубой черепицей павильоны, пышные клумбы, каменные гроты, искусственные лабиринты, длинные галереи утопали в зелени и отражались в прозрачных водах озер.

Юйтан с сыном поселились в роскошных покоях и ждали вызова императора. Киан любовался красотой бесконечно разнообразных по рисунку и безукоризненных по пропорциям предметов: решеток, мебели, ваз. Кто из его настоящих близких смог бы вообразить, где он сейчас находится!

По возвращении в княжеский дворец Киан на свой страх и риск продолжал помогать своей семье. Из осторожности он делал это так, как делал бы бедный китайский воин Кун, а не сын богатого правителя: присылал мешок риса, ткани, иногда немного денег.

На пятый день пребывания в Запретном городе Юйтан Янчу получил письмо, в котором сообщалось, что император желает видеть правителя Гуандуна и его наследника в одном из залов дворца.

Позднее Киан говорил себе, что именно отрешенность от земных радостей помогла ему избавиться от мучительного волнения. Он держался удивительно бесстрастно, чем без сомнения заслужил внимание императора.

Отец и сын были в синей, расшитой темным шелком одежде. На шляпе Юйтана красовались знаки отличия, соответствующие его высокому рангу.

Сын Неба в расшитой золотыми драконами одежде восседал на троне, по-маньчжурски поджав под себя ноги. Трон окружали символические фигуры журавлей и слонов, дорогие сосуды и высокие курильницы для благовоний.

Киана удивили отороченные синей тканью черные кожаные туфли и белые носки государя. Примечательным было и то, что ни Юйтан, ни тем более его сын почти ничего не говорили: все, что они хотели сказать, было написано на бумаге и передано в дворцовую канцелярию.

Зато язык движений был изысканным, словно каллиграфическая надпись, и сложным, как путешествие по лабиринту. Именно тут Киану и удалось показать свое изящество и бесстрастность.

На следующее утро и он, и Юйтан проснулись в хорошем настроении. После омовения им подали обильный завтрак: куриный бульон, жареную утку, трепанги, ломтики копченостей, тушеные овощи и цзунцзы. Последние — завернутые в вареный тростник поджаренные в кипящем жире кусочки ветчины с клейким рисом, излюбленное кушанье пекинцев, — Киан попробовал впервые.

Они сидели в бамбуковых креслах под зеленым навесом, и Юйтану казалось, что он видит перед собой прежнего, пусть не в меру сдержанного, серьезного, но не задавленного судьбой сына.

— Если вместо приказа о повешенье нам прислали столько еды, значит, мы все сделали правильно? — со смехом спросил Киан.

— Молчи! Тут даже решетки на окнах имеют уши.

После завтрака отец и сын отправились гулять. Они шли вдоль канала, через который были перекинуты пять красивых мостиков низкой каменной балюстрадой и с извилистыми перилами, напоминавшими нефритовый пояс, когда к ним подбежал запыхавшийся служащий.

— Господин, вам письмо!

Юйтан медленно развернул свиток, скрепленный золотой императорской печатью.

Заметив, что сын с тревогой смотрит ему в лицо, князь сказал:

— Это дело государственной важности. Император желает поговорить со мной один на один.

В отсутствие отца Киан продолжал наслаждаться изысканностью Запретного города. Он гулял по галереям и дорожкам, ощущая себя по-новому сильным и вместе с тем хрупким, как бумага. Без Мэй он не ведал ни трепета будущего, ни покоя настоящего.

Вернувшись, Юйтан сказал, что они задержатся в Запретном городе на неопределенное время.

— Зачем?

— Такова воля государя, — уклончиво ответил князь.

Киан не знал, радоваться ему или нет. В целом это было довольно приятное времяпровождение. Создавалось ощущение, будто живешь в покоях богов и что жизнь вечна.

Вместе с тем во всем этом было что-то странное. Каждый вечер Киан наблюдал, как солнце проплывает над созданным человеческими руками хребтом Цзиншань, и это солнце тоже казалось искусственным.

Иногда они с отцом участвовали в дворцовых церемониях или праздниках, посетили множество храмов. Киану чудилось, будто они ждут чего-то важного, и он не ошибся. Однажды Юйтан получил второй свиток с печатью и, прочитав его, упал на колени.

— Свершилось! Хвала сыну Неба и всем богам! Сугар, шестнадцатилетняя дочь одной из младших наложниц императора, станет твоей женой! Государь дарует тебе брачную грамоту с золотой печатью, а свадьба состоится, когда мы вернемся домой! Сарнай оказалась права, в жилах моих внуков будет течь кровь сына Неба!

Вместо радости в глазах Киана появилось выражение, какое бывает у загнанного зверя.

— Это невозможно!

— Возможно. Вот письмо, прочитай.

— Я говорю не об этом. Я не хочу и не мог жениться на девушке, которую не знаю и никогда не видел.

Юйтан улыбнулся.

— Не волнуйся, она прекрасна. В гарем императора набирают самых красивых девушек Поднебесной. К тому же в Сугар течет божественная кровь.

— Меня не волнует ее происхождение и внешность. Она для меня никто. Я ее не люблю.

Князь впервые посмотрел на юношу, как на чужого.

— Ты обезумел, Киан! Если ты откажешься от предложения сына Неба, мы не выйдем отсюда живыми!

Киан отшатнулся.

— Вы все спланировали заранее вместе с Сарнай! Вы знали, как загнать меня в угол!

— С тех пор, как ты появился в моей жизни, я думал только о тебе! Я всегда надеялся увидеть тебя счастливым.

Они молча шли по посыпанной гравием дорожке мимо озера с чистой, прозрачной, как слеза, водой, по которому плавали красивые цветы. Крыша увитой зеленью беседки блестела в лучах солнца, словно рыбья чешуя. Внутри ждали невеста, ее мать и один из высших сановников, которому было поручено заняться подготовкой брачного договора.

Киан невольно вспомнил ту простую церемонию, после которой они с Мэй стали мужем и женой. Они могли бы и не давать клятвы: она была впечатана в их сердца.

Поза младшей наложницы императора была непринужденной и изящной, а ее профиль — столь неподвижным, что она казалась неживой. Чувствовалось, что она часами может сидеть, не двигаясь, не проявляя эмоций.

Она не выразила их и сейчас, хотя ей предстояло навсегда расстаться с дочерью. Та сидела, опустив глаза; на белое лицо падала тень от длинных ресниц. Ее волосы струились по голубому шелку платья подобно темной реке, сложенные на коленях руки были маленькими и нежными, как у ребенка, а крошечные ноготки отливали перламутром.

После обмена приветствиями началось долгое и нудное перечисление приданого и выкупа: мясо, рис, фрукты, вино, шелк, золото и нефрит. Киан понял, что обратное путешествие будет долгим, ибо принцесса должна была ехать в паланкине в сопровождении охраны, музыкантов и евнухов с фимиамом, дабы отгонять от новобрачной злых духов. В дороге Сугар предстояло спасть отдельно от супруга, в крытом голубым атласом шатре. Брачная ночь должна была состояться лишь после того, как жена поклонится семейному алтарю в доме мужа.