Книга Загадка Эндхауза - Агата Кристи

У нас с Пуаро перехватило дыхание. На карточке стояла та женадпись, какую сделал Пуаро, отправляя корзину цветов: «С приветом от ЭркюляПуаро». И росчерк был таким же пышным.

– Черт побери!

– Вот видите, – укоризненно проговорила Ник.

– Я этого не писал! – воскликнул Пуаро.

– Как?

– И все же, – прошептал Пуаро, – и все же это моя рука.

– Я знаю. Точно такая карточка пришла с оранжевой гвоздикой.Я ни минуты не сомневалась, что конфеты от вас.

Пуаро покачал головой:

– Где уж тут сомневаться! Ах, дьявол! Умный, жестокий,дьявол! Додуматься до такого! Нет, он просто гений, он гений, этот человек. «Сприветом от Эркюля Пуаро»?! Так просто, но это надо было предусмотреть. А я… непредусмотрел. Я проморгал этот ход.

Ник заметалась на кровати.

– Не надо волноваться, мадемуазель. Вы не виноваты, вы ни вчем не виновны. Это я во всем виноват, я жалкий идиот! Я должен был предвидетьэтот ход. Да, да, я должен был его предвидеть.

Пуаро уронил голову на грудь. Он был воплощенное отчаяние.

– Мне, право же, кажется… – заговорила сиделка.

Все это время она топталась рядом, неодобрительно поглядываяна нас.

– А? Да, да, я ухожу. Мужайтесь, мадемуазель. Это мояпоследняя ошибка. Я опозорен, я убит! Меня провели, одурачили, как школьника.Но больше этого не повторится. Нет, не повторится. Даю вам слово. Идемте,Гастингс.

Прежде всего он встретился с сестрой-хозяйкой. Незачемговорить, что она была в отчаянии.

– Нечто невероятное, мсье Пуаро, нечто совершенноневероятное. Чтобы у меня в больнице произошла такая вещь!

Пуаро был само сочувствие и тактичность. Он как мог утешалее и принялся расспрашивать, при каких обстоятельствах была принесена роковаяпередача.

Сестра-хозяйка полагала, что об этом следовало бы поговоритьс санитаром, дежурившим в то время.

Этот человек, по фамилии Худ, оказался глуповатым, ночестным на вид парнем лет двадцати двух. Он нервничал и был напуган, однакоПуаро сумел его успокоить.

– За вами нет никакой вины, – сказал он ласково. – Я простохочу, чтобы вы подробно рассказали мне, когда и как была принесена этапередача.

Дежурный, казалось, был озадачен.

– Трудно сказать, сэр, – проговорил он, собираясь с мыслями.– Много народу ходит к нам, справляются насчет больных или оставляют имчто-нибудь передать.

– Сиделка говорит, что ее принесли вчера вечером, – заметиля. – Часов в шесть.

Лицо парнишки прояснилось.

– А, вот теперь припоминаю, сэр. Ее принес джентльмен.

– С худым лицом, со светлыми волосами?

– Волосы светлые… а вот насчет худого лица не скажу.

– Неужели Чарлз Вайз принес бы ее сам? – тихо спросил яПуаро.

Мне и в голову не пришло, что санитар тоже может знать этуфамилию. Но он вдруг сказал:

– Нет, это был не мистер Вайз. Мистера Вайза я знаю. Тотджентльмен, что приходил, был выше ростом, красивый такой и приехал в большомавтомобиле.

– Лазарус! – воскликнул я.

Пуаро метнул на меня предостерегающий взгляд. Я прикусилязык.

– Итак, – проговорил Пуаро, – этот джентльмен приехал вбольшом автомобиле и оставил передачу. Она предназначалась для мисс Бакли?

– Да, сэр.

– Что же вы с ней сделали?

– Я ее не трогал, сэр. Санитарка унесла ее наверх.

– Это понятно. Однако вы все же притрагивались к коробке,когда брали у джентльмена, не правда ли?

– А! Ну конечно, сэр. Я ее взял и положил на стол.

– На какой стол? Покажите мне его, сделайте милость.

Санитар провел нас в вестибюль. Входная дверь была открыта.Возле нее стоял длинный мраморный стол, на котором лежали письма и свертки.

– Сюда кладут все, что приносят, сэр. А санитарки ужразносят потом по палатам.

– Вы не помните, в какое время была оставлена та передача?

– Наверно, в полшестого, сэр, или чуть-чуть попозже.Помнится, только что пришла почта, а ее всегда приносят около половины шестого.День выдался довольно хлопотливый, много народу перебывало, и цветы приносили,и навещали больных.

– Благодарю вас, – сказал Пуаро. – Ну а теперь нам,очевидно, надо повидаться с той санитаркой, которая относила передачу.

Оказалось, что это одна из стажерок – крохотное существо спушистыми волосами, захлебывающееся от возбуждения. Она помнила, что взяласверток в шесть часов, когда явилась на дежурство.

– В шесть часов, – тихо повторил Пуаро. – Выходит, околодвадцати минут он пролежал на столе в вестибюле.

– Простите?

– Нет, ничего, мадемуазель. Продолжайте. Вы отнесли его миссБакли?

– Ну да, и не только его. Там была эта коробка, потом ещецветы, душистый горошек, по-моему, от мистера и миссис Крофт. Я взяла все сразуи отнесла. Ах да, для мисс Бакли был еще один пакет, он пришел по почте. Исамое чудное, что в нем тоже оказалась коробка конфет.

– Как? Еще одна коробка?

– Да, прямо совпадение. Мисс Бакли развязала оба свертка иговорит: «Вот жалость-то! Ничего этого мне не разрешают есть». Потом открылакоробки, чтобы посмотреть, одинаковые конфеты или нет, а в одной лежит ваша карточка.Тут мисс Бакли и говорит: «Эта чистая, – на вашу, – а это нечистая. Унесите еепрочь, а то я еще, чего доброго, перепутаю». И вот, нате вам! Ну кто бы могподумать! Прямо как у Эдгара Уоллеса, правда?

Пуаро прервал ее болтовню.

– Две коробки, вы говорите? – сказал он. – Кто же прислалвторую?

– Там ничего не было написано.

– Ну а которую же из них якобы прислал я? Ту, что пришла попочте, или другую?

– Ой, господи, теперь, наверно, не вспомню. Может, поднятьсяи узнать у мисс Бакли?

– Если вы будете так любезны…

Санитарка бегом поднялась по лестнице.

– Две коробки, – бурчал Пуаро. – Вот и разберись тут.