Книга Цветок душевного стриптиза - Галия Мавлютова

– Да нет, что вы, Степан Федорович, – испугалась я, – вы печатайте, печатайте на здоровье, если хотите, я наберу вам текст. Хотите?

– Не хочу, Анастасия, не хочу, желаю самостоятельно овладеть этим сложным аппаратом. А ты иди домой, иди, а то уже поздно, – сказал Степан Федорович и снова занялся своим делом.

– Степан Федорович, вы случайно не знаете, где наш Ниткин живет? А то у него сотовый отключен, а мне нужно документы по выставке передать, – сказала я, вытирая быстротекущие слезы.

Слезы текли стремительно, потоком. А стихию ничем остановить невозможно. Человеческий разум пасует перед природой. Но Степан Федорович ничего не видел. Его привлекала клавиатура. Зеленые кнопочки мигали, перемигивались, будто от всей души смеялись над старым воином. И заодно надо мной.

– Я знаю даже, где живет Сам Горов, а твой Ниткин вон в той зеленой папке находится, сама посмотри, а я занят, – сказал Степан Федорович и сердито заколотил по всем буквам. Получилась какая-то буквенная чехарда. Я вытащила папку с надписью «Для служебного пользования». Открыла страницу на букву «Н». Садовая, 13, 62. В квартире больше никто не зарегистрирован. Только Алексей. В анкетах других сотрудников есть разные там жены, мужья, дети, родители. Даже соседи у некоторых имеются, неизвестно для какой цели. А наш Ниткин живет один. Коварный тип. Придется ехать на Садовую. Алексей Ниткин знает, где собака зарыта. Он один видел, как я закрывала сейф. И там лежал конверт.

– Спасибо вам, Степан Федорович, – сказала я, капая слезами на зеленую обшивку адресной папки.

Слезы оставили мокрые разводы на дерматине. Я положила папку на батарею. Пусть обсохнет.

– Настя, будет тебе, иди отдыхай, – отмахнулся от меня Степан Федорович.

И я вышла за дверь. Сквозь слезы успела заметить, что клавиатура все же взбунтовалась. Она не перенесла насилия над собой. Взяла и тихо угасла. А крючковатые пальцы барабанили по пустой гробнице. Но Степан Федорович был увлечен. Когда полковник заметит технические неполадки, уже наступит утро.

В офисе было темно. А я ведь не выключала свет, когда уходила. Стукнув по выключателю, нервно вздрогнула – за столом сидел Алексей. Он тупо смотрел в пустой монитор. Не играл, не взрывал и никого не бомбил. Просто сидел и смотрел в пустоту. И сидел-то в кромешной тьме. Странное занятие. И Ниткин этот ужасно коварный.

– Ниткин, – заорала я, пытаясь справиться с дрожью, – что ты все сидишь и сидишь? Все давно дома уже, а ты один сидишь тут. Меня только пугаешь.

– А я тебя жду, Настя, – сказал Ниткин.

– Зачем? – удивилась я.

– Хочу тебя домой проводить, а то сейчас такое на улицах творится, преступность, хулиганы, – сказал не в меру услужливый Ниткин под грохот оглушительного взрыва.

Алексей вновь включил любимую игру. Видимо, Ниткин ждал меня, чтобы насладиться боевым зрелищем в мониторе и одновременно печальным в моем лице. Получилось бы двойное удовольствие. Во мне варилось что-то непонятное, что-то бурливое и пенное. Хотелось стукнуть Ниткина по затылку, разбить компьютер под взрывы снарядов, но я почему-то села на стул и расслабилась. Агрессия закончилась. Вся вышла куда-то. Пустое тело, ноющая голова. И никакой решимости.

– А потом? Куда ты потом поедешь? – сказала я, спокойно так сказала, ощущая тупую боль в затылке, будто это не Ниткина, а меня стукнул кто-то невидимый.

– Потом поеду в «Папанин», пивка дерну, подергаюсь малость…

– Слушай, Ниткин, а ты возьми меня с собой, я ведь вообще не хожу по клубам, – сказала я, размешивая густое варево в голове, там что-то начало понемногу проясняться, – и потом провожать меня не надо, я и сама могу добраться, посижу немного в клубе, оттянусь с тобой, а затем уеду. А ты останешься.

Крохотный хвостик смутной догадки то появлялся, то исчезал. Я пыталась поймать его, но он упрямо ускользал от меня. Само придет. Рано или поздно все решится.

– Поехали, – сказал Алексей.

По его тону понятно было, что он не рад грядущей перспективе. Клубная тематика не для меня. Это развлечение для другого сорта людей, особого сорта.

– Тогда по коням, – сказала я и хлопнула ладонью по коленке.

Хлопнула, будто выстрелила. Звонко, звучно, смачно. Ниткин передернулся. Нервный какой-то стал мачо, дерганый. Охранники мирно дремали за пластмассовой перегородкой. Как нагулявшиеся коты. Лениво приоткрыли по глазу каждый. И быстро прикрыли. Мы вышли на улицу без помех со стороны службы безопасности. Холодно. Алексей прогрел машину, повернул ключ зажигания.

– Поехали, красавица Анастасия? – сказал он.

И я вдруг устыдилась. Веселый тон, вполне дружелюбный, зря я его подозреваю. Натуральная паранойя началась, видимо, осеннее обострение. Алексей Ниткин – милый парень, добрый, банку варенья принес на весь коллектив. Я отгоняла от себя дурные мысли, старалась не думать о предстоящих бедах. А беда тащилась за мной, куда я, туда и она. Я села в машину, она тут же уселась на заднее сиденье и уперлась мне в затылок, обдавая меня зловонным перегаром. От беды всегда дурно пахнет потому, что она питается всякой падалью. Совсем не щадит здоровье.

– Поехали, красавец Алексей, – сказала я.

Будь что будет. От беды не увернешься. Так моя мама обычно говорит. А маме виднее. Она в два раза больше меня на свете прожила. Знает, о чем идет речь.

В клубе было душно, шумно, угарно. Здесь всем и всеми владел один хозяин: шум. Он состоял из людских голосов, звона бокалов и бутылок, криков, хохота, дыма, несвежего дыхания, обрывков музыки, грома жестяных тарелок и стука барабанных палочек. Большой такой ком, жесткий и липкий. Шум заскользил по лицу, нагло залез под воротник куртки. Я скривилась. Совсем не полезно для юного организма. За один час пребывания в очаге культуры полностью пропитаешься вредными выбросами. Каждая клеточка будет отравлена токсичными ядами. Будто находишься на территории ядерного взрыва. Теперь понятно, почему Ниткин постоянно дуется в одну и ту же игру, звуки которой напоминают атмосферу пивного клуба. На площадке странно и нелепо дергались девушки и юноши. Все полуголые. Юноши в майках, девушки в бюстгальтерах. Трусики, высокие ботфорты. Всем жарко, душно, потные лица блестят, будто жиром намазаны. В толпе мелькали весьма представительные люди. Их немного, но они заметны, сразу бросаются в глаза. Тучные дамы, солидные господа. Одеты дорого. Пришли в клуб подпитаться энергией юных. Подзарядка такая у них, энэрджайзер называется.

– Ниткин, закажи мне пива, пожалуйста, а то я не умею, – прокричала я, приложив ладонь к уху Алексея.

Почему-то Ниткин не отстранился от меня, наоборот, тесно прижался ко мне всем телом. Я брезгливо отпрянула от навязчивого кавалера. Алексей отправился на поиски официантов. А я присела на шаткий стул. Кругом все неустойчивое. Проволока.

– А ты пойдешь танцевать? – крикнул Ниткин.

Алексей принес четыре кружки пенистого пива, поставил на стол и жадно потянулся всем телом в круг пляшущих и дергающихся. Пиво российское, марка американская. Престижный бренд, а в результате получилась какая-то отвратительная бурда.