Книга Второй шанс адмирала Бахирева - Борис Царегородцев

– Представляете, вот те эсминцы, с которыми нам пришлось вести бой, оказывается, построены на наши деньги. Еще перед войной для ускорения постройки серии вот таких эсминцев, как наш «Новик», в Германии были заказаны механизмы и некоторые корпусные конструкции. Как, наверное, догадываетесь, с началом войны мы их не получили. Германцы все это прикарманили и приспособили для достройки своих эсминцев. Они только недавно в строй вступили.

– Но как видишь, от этого они не слишком много выиграли: один эсминец мы потопили, другой, если немцы и доведут его до базы, надолго встанет на ремонт.

– Так жаль же, можно сказать – свое своими же руками на дно пустили.

– И что это были за эсминцы?

– Тот, что был потоплен, V-100 в полторы тысячи тонн при четырех 88-мм орудиях и шести торпедных трубах в 500 мм, второй – V-99.

Впоследствии нам стало известно, что немцы его так и не дотащили до своих берегов, он затонул в десяти милях от Мемеля. Что в бою эсминец потерял более сорока человек убитыми и ранеными. Кроме того, немцы подобрали из воды еще одиннадцать человек с V-100. Итог боя: сто шестьдесят человек убито, ранено и взято в плен.

– Калибр-то у них маловат, хоть и новейшей постройки, – вставил наш артиллерист.

– Так это же хорошо, что маловат, а то кто его знает, как сложился бы наш бой, – сказал Бабицин.

– Да точно так же и сложился бы! – возмутился Федоров.

– Господа, господа офицеры, я еще не закончил то, о чем начал.

– Ну и что там дальше?

– А вот этот крейсер перед нами – это «Пиллау»…

– Как я понял из твоего вступления, это тоже наш корабль, – прервал я Графа.

– Да, при закладке его нарекли «Муравьев-Амурский»[6].

– А что наши пленные говорят вот об этом эсминце, неужели и он имеет какое-то отношение к нашему флоту?

– Вы не поверите, но он также не достался тем, кто за него заплатил. Это G-101, несостоявшийся латинос. Германия его для Аргентины строила.

Вот даже как! Значит, и его задарма заполучили.

В это время с крейсера на эсминец подали буксиры, и он, надрывая свои турбины, пытался стащить крейсер с песчаной банки.

– Надо помешать им, а то они освободятся до прихода наших крейсеров. Я боюсь, что крейсер неплотно сел на мель, может освободиться, – высказался старший офицер.

– Помешать-то надо. Но вот у крейсера-то орудия более дальнобойные и покрупнее, чем наши. Как бы нам от него не получить нежелательный подарок. Хорошо, идем на полном ходу. Федоров, попробуй отогнать эсминец хотя бы на время.

– Сделаем, Михаил Андреевич.

Федоров направился к носовому орудию растолковать расчету, что нужно делать.

– Полный вперед, держать курс на сближение с противником.

Эсминец стал набирать ход.

– Ваш высокоблагородие, корабль с юга, – доложил сигнальщик.

Я посмотрел вначале на юг, где на горизонте показался дым, потом на северо-восток, но там дымов не наблюдалось.

– Эх, сорвалось, не удалось нам захватить немца. Ну и где же наши дозорные крейсера?

– А это что за корабль подходит с юга – немец или наш? – с сомнением и с надеждой одновременно спросил Бабицын.

– Нет, это все же, наверное, немец.

Теперь стало неразумно бросаться в атаку на корабли и отгонять эсминец, если это подходит немец. Пока решали, кто это может быть, «Новик» приблизился на дальность открытия огня, наши орудия вновь заговорили. Снаряды ложились около борта эсминца, который не имел возможности маневрировать, так как был связан буксиром с крейсером. Но тут открыли огонь орудия с крейсера, и нам пришлось отходить на безопасное расстояние. За это время спешащий корабль приблизился настолько, что был опознан как немецкий крейсер турбинного типа.

– Все, надежды больше нет, сейчас крейсер снимут с мели, – вымолвил я с большим сожалением.

Другие офицеры промолчали, кто-то просто с досады чертыхнулся. Все понимали, что флот упустил такую возможность если не захватить корабль, так заставить немцев поступить как с «Магдебургом» в начале войны.

Крейсер подходил к месту аварии, сбросив скорость за полмили до банки, опасаясь, что и сам может вот так же выскочить на мель. Он не бросился за нами в погоню, понимая, что на это у него просто нет времени, что в любую минуту могут подойти русские корабли и надо спасать своего товарища. Но, подойдя к месту аварии, они все создавали отличную цель, так и просили: «Ну вы что не стреляете, мы тут стоим все в куче».

– Хорошо стоят, ну грех не воспользоваться, – высказался Федоров.

– Мы-то тут что сможем сделать одни? Вот был бы у нас сейчас полный комплект торпед, славно могло бы получиться.

– Гаральд Карлович, вы, поди, кое-что упустили из виду, из орудий мы можем с семи миль их достать, а чтобы нам подойти на дистанцию пуска ваших торпед, надобно вдвое сблизиться.

Мы предприняли еще одну попытку помешать спасательным работам. Я приказал выжать из турбин все, чтобы быстрее сократить расстояние до противника. Идти старались с носовых углов, чтобы по нас стреляло как можно меньше орудий. Но и нам в этом случае придется использовать только одно свое носовое орудие и надеяться на свои перелеты. С германского крейсера, видя, что мы предпринимаем еще одну атаку, открыли огонь с предельной дистанции, которая превышала нашу не менее чем на десять кабельтовых. А это значит, что мы будем идти почти «два километра» под огнем противника. Нас будут безнаказанно расстреливать, а сами не сможем ответить. По нас хоть и могли стрелять только два орудия, но и они стреляли так часто, казалось, что крейсер вел огонь всем бортом. Наконец и мы могли открыть огонь, но одной нашей носовой пушкой, да еще на носу стремительно идущего корабля; когда нос подпрыгивает, не так-то легко в кого-то попасть с такого расстояния. Это немец стоит на песчаной банке, и его не качает, его артиллеристы имеют хорошую возможность лучше прицелиться в нас и расстреливать, как на полигоне. Столбы воды вставали на нашем пути и с бортов тоже, иногда осколки залетали на палубу, один раз мы даже слышали, как снаряд просвистел у нас прямо над головами и взорвался за кормой в кильватерном следе. Но Бог нас миловал, прямых попаданий не было.

– Не будем испытывать судьбу, она сегодня к нам и так благоволила. Право руля, – скомандовал я.