Книга Корсар. Наваждение - Петр Катериничев

Стоп! Все это – было или – только еще будет? Или сие – тоже «подарок» покойного «профессора изящных искусств» в награду, так сказать, и в нагрузку ко всем прочим достойным радостям – миллионам деньгами, красным векам, галлюцинациям наяву, способности угадывать цифры и предугадывать и опережать полет пули – еще до того, как стрелок подумал о том, чтобы выстрелить… Наваждение… Бред… Сумасшествие…

Корсар уже сворачивал во двор, где квартировала Ольга, кажется покинутый минуту тому назад… Кажется… В этом мире все не то, чем кажется.

«Хочешь, я пойду с тобою рядом», – зазвучал совсем близко теплый и родной голос, и мелодия была знакома, проста и чувственна…

«И с ума сведу тебя взглядом…» Да ладно, это уже есть. Без всякой иронии. Если пересказать все, происшедшее с Корсаром за вчерашний день и кончающуюся ночь, – диагноз будет неутешительный, лечение – сумбурным, но безуспешным. Как там дальше, в песне? «Хочешь, стану я твоей тенью, разорву любых цепей звенья…» Уже лучше. Женщины вообще – мастерицы на такие шутки: обещать разрывать цепи, которые до этого целеустремленно, усердно и тщательно – гномы нервно курят в сторонке – выковывали. «Хочешь, стану я твоей тенью…» Уже. С фатальным исходом для всех встречных.

Глава 21

Навстречу Корсару бежал мужик в черном. С коротким ломиком в одной руке, с пистолетом, похожим на боевой, – в другой. Скорее всего – «травматика», закамуфлированная под зарекомендовавший себя в девяностых ТТ. Нет, пистолет проявил себя пятьюдесятью с лихвой годами раньше, в период Великой Отечественной, но с послевоенного времени использовался часто и результативно – именно в девяностых. Корсар чуть было не добавил «лихие». Кому «лихие», а кому и молодость, романтика, небо высокое над головой… Стреляли? Так всегда стреляют – когда много, когда не очень – по-всякому бывает. И тогда, и – теперь. Важны, как и раньше, сочетание места, времени и обстоятельств. Ну и – цели, конечно.

– «Ты скажи, ты скажи, чё те надо, чё те надо…» – напел Корсар, притормозил и всерьез забеспокоился за мужчину: а что, если его, Корсара, персональный «ангел-хранитель», явно знакомый с оперативной снайперской «бесшумкой» ВСС[32](некогда оружие сие было секрет и раритет редчайший, сейчас…), возьмет и стрельнет. «И – ага». И – кого этим удивишь в Москве, столице нашей родины? В пять утра? А никого. В том-то и фишка. Сейчас никого ничем не удивишь. А уж тэтэшкой, настоящей ли, стилизованной – и подавно. И даже винтовкой ВСС. С полным боекомплектом. Вот такая у нас страна.

– «Может, дам, может, дам, чё ты хошь…» – бормотал Корсар и тщательно присматривался сквозь темные очки к векам бегущего мужичка. Время снова словно затаилось, застыло, замерло, и мужик бежал как на замедленной кинопленке – небыстро и плавно… Но волновало Диму не это; смешно сказать, волновало другое: окружены веки нападающего «вездесущей» красной каймой или нет? А то, может, обняться, произнести славную присказку-приговор Маугли: «Мы с тобой – одной крови» и – предаться братанию и умилению: «И тогда вода нам – как земля, и тогда – нам экипаж семья…» Щас! Ждите! Раскатывайте губу до пола и – вниз по парадной лестнице и по ковровой дорожке! До конца дней!

«На всю оставшуюся жизнь нам хватит почестей и славы…» Корсар скосил взгляд на циферблат часов. Осталось, если верить нехорошему предмету, семь часов. Как говорит великий, но не ужасный: «Пока недремлющий Breguet не прозвонит ему обед…» Или – еще чего-нибудь. Важное. Судьбоносное. Обоюдоострое. «Мы – к вам, а вы не ждали? Зря, батенька…» Breguet не дремлет! И он прозвонит, будьте покойны. Но… Не дождетесь!

Корсар вышел из машины, хлопнув дверцей, не целясь, трижды выстрелил бегущему на него мужчине под ноги так, чтобы брючины изрядно посекло асфальтовой крошкой. Потом поднял ствол и – снова спустил курок: на этот раз едва не переборщив. Пуля ощутимо шевельнула шевелюру на голове мужика, вскользь задев по темечку, и это не горячее даже – раскаленное касание тот почувствовал в полной мере…

– Остыл? – жестко спросил Корсар. – А теперь – разжал обе ладони и – быстро, но без лишних движений, в стороны! Первый – пошел!

Монтировка-ломик с глухим стуком упала на асфальт, ТТ следом коснулся земли, но совсем беззвучно.

– Ствол – реальный?

– Травматический… – с натугой выговорил мужик, приседая все ниже и ниже, и только тут Корсар догадался: туго у него с животом, медвежья болезнь. Нормально, и с бывалыми мужчинами случалось, когда пуля кожу с виска срывала, а в живот оставался направленным тупорылый ствол глушителя…

– Присядь, если надо, – посоветовал Корсар.

Мужик съехал на корточки, опустил голову.

– Ты – кто? – спросил Корсар.

– Водитель… Машина… Машину вы мою… угнали.

– Так я ее уже обратно пригнал. Ты ведь не в обиде?

Никаких красных ободков вокруг глаз. И сами белки – чистые. Разве что зрачки бегают часто-часто: волнение, испуг… Или?..

– Н-н-н-ет… – выдавил из себя мужик, и Корсар был уверен, будь у того сейчас «калашников» или хотя бы ППШ – выпустил бы он по наглому культурологу Дмитрию Петровичу весь рожок, а лучше диск – до полного превращения его, культуролога и психопата, в груду окровавленного тряпья…

– Ты, брат, злость в душе не держи. Грех это… – посоветовал Корсар, пробурчал полутоном ниже, доверительно и назидательно: – И для здоровья – вредно…

– Да чего уж… – Мужик не сводил взгляда со ствола. Корсар убрал его за пояс.

– Как тебя зовут-то?

– Костян. В смысле – Константин.

– В честь Константина Великого?

– Чё?

– Проехали.

– Как батя назвал, так и зовут.

– Ладно. Прими – в виде извинений и компенсации… за прокат, так сказать, и другие временные неудобства… – Корсар дернул из салона сумку, приоткрыл и стал методично бросать к ногам мужика увесистые пачки крупных купюр – долларов, евро, рублей… Мужчина следил за ними безотрывно, как загипнотизированный питоном кролик.

А когда Костя все же поднял лицо – на нем была написана полная ошалелость, сиречь временное помешательство. От чего? От чувств-с! От чего же еще?! Ведь не от скаредности же, скупости и алчности так зацепило зрелого мужчину Константина при виде денег?! Громадных денег, шальных! Всем известно: шальные деньги, как шальные пули – убивают! Кто ж из православных на Руси им радоваться будет?..

Корсар присмотрелся к мужику, на темечке которого кровоточила прочерченная и прожженная пулей полоска, и только вздохнул: будут. И не только вот этот. Многие. Да. Такая у нас страна!

– Можно… взять? – спросил Костя.

– А то. Бери, сколько сочтешь нужным, – кивнул Корсар, хотя хотелось ему отчего-то крикнуть знаменитое, сказочное: «Не пей из лужицы, козленочком станешь!!!» Но Корсар промолчал. Добавил лишь: – Только больше не воюй сегодня, ладно? Второй раз тебе так не повезет…