Книга Игра случая - Наталья Александрова

– Простите за беспокойство, но не знает ли кто-нибудьиз вас… гражданина Ильичевского из семнадцатой квартиры?

Вежливость незнакомца вызвала у старух настороженныйинтерес, но, поскольку в наше время шпионов не боятся, а скорее, ждут от нихспонсорской помощи или еще каких-нибудь жизненных благ, старухи пошли наконтакт и ударились в воспоминания.

– Ильичевский… Да, что-то знакомое. Митревна, может тыпомнишь, ты, почитай, с самой войны тут безвыездно живешь…

– Так это, кажись, Иван Игнатьич, что из органов.Точно, он ведь как раз в семнадцатой жил.

Гржемский напрягся, весь превратившись в слух и вместе с темстараясь ни одним звуком, ни одним движением не выдать своего заинтересованногоприсутствия, рассчитывая на то, что никто обычно не обращает внимания начеловека, тихо сидящего в закрытой машине, его воспринимают как неодушевленныйэлемент пейзажа.

Напряженное внимание старого коллекционера вызвала фамилияИльичевский. Он на всю жизнь запомнил старую канцелярскую папку с завязками, накоторой круглым отчетливым почерком было написано «И. И. Ильичевский.Протоколы». Эту папку положил ему на стол восемь лет назад подозрительныйстарик Примаков. Он развязал матерчатые завязки, открыл папку, и ЛеопольдКазимирович утратил покой. В этой папке лежали те самые офорты. И теперь всевставало на свои места. Неизвестный ему И. И. Ильичевский работал в органах.Все знают, как много бесценных сокровищ прилипло за годы репрессий к «чистым рукам»чекистов. К рукам Ильичевского прилипли, может быть, среди многого другого,офорты Рембрандта. Ильичевский и Примаков жили в одной квартире, и офортыпопали в руки Примакова, скорее всего, после смерти старого чекиста. Хотя,может быть, Ильичевский послал соседа к нему, Гржемскому, чтобы узнать истиннуюценность офортов. Это можно уточнить, выяснив дату смерти Ильичевского.

Узнавать эту дату Гржемскому не пришлось – дотошная Митревнавспомнила, порывшись в памяти:

– Иван-то Игнатьич из семнадцатой давно помер, еще пристарой власти, при советской то есть… Когда же это было… аккурат, когдаАнджелка из двенадцатой негритенка родила…

Такое яркое событие помнили все присутствующие, исовместными усилиями установили, что случилось это в восемьдесят четвертомгоду. Значит, Примакову офорты достались после смерти Ильичевского.

Старухи между тем продолжали конференцию:

– Иван Игнатьич серьезный был мужчина, солидный. А выкак бы на него маленько внешностью смахиваете. Вы ему случаем не родственник ликакой будете?

В последнем вопросе прозвучала уже традиционнаяотечественная подозрительность. Элегантный господин пробурчал в ответ что-тонечленораздельное и поспешил ретироваться. Леопольд Казимирович чуть выждал итронулся за ним следом. На улице иностранца ждало такси. В этот день Гржемскомуприходилось все время кого-нибудь преследовать. На этот раз пришлось ехатьнедалеко – такси высадило элегантного господина около гостиницы«Санкт-Петербург». Гржемский поспешил за ним в холл гостиницы. Импозантныйшвейцар, в прежние времена зорко следивший, чтобы посторонние не проникали вгостиницу, не положив что-нибудь ощутимое ему в карман, теперь стоял у дверейпросто как украшение интерьера. Леопольд Казимирович подошел к стойке портье,как только интересовавший его господин отошел от нее с ключами.

– Будьте любезны, – обратился он к девушке застойкой, – этот господин, который только что отошел от вас, – яаккредитован на одной с ним конференции по… астроирригации, но нас непредставили друг другу. Скажите, его фамилия, кажется, Моррис?

Чтобы придать большую убедительность своему вопросу,Гржемский пододвинул к девушке сложенную вдвое двадцатидолларовую купюру.Девушка взглянула на купюру пренебрежительно, но купюра тем не менее от еевзгляда бесследно исчезла, и ответ последовал, хотя интонация была такова, чтостарый коллекционер почувствовал себя бедным просителем.

– Никакой не Моррис, это мистер Алекс Ильичевски изтриста шестого номера.

Гржемский сдержанно поблагодарил ее и наконец отправился домой.

Дома он набрал номер телефона гостиничного коммутатора ипопросил соединить с мистером Ильичевски из триста шестого номера. МистерИльичевски вежливо поздоровался по-английски, но Леопольд Казимирович в этиигры играть не собирался и спросил на чистом русском:

– Вы покойному Ивану Игнатьевичу Ильичевскому кемдоводитесь?

– А с кем я говорю? – осведомился мистервстревожено.

– Вы меня не знаете, а вот я об Иване ИгнатьевичеИльичевском много чего интересного знаю. Так все-таки, кто вы ему?

– Давайте встретимся и поговорим. Я в вашей стране неочень доверяю телефону.

– Судя по вашему произношению, эта страна не так уждавно была и вашей… а мои планы таковы, что скоро она не будет и моей. Но я свами согласен, по телефону лучше ни о чем серьезном не говорить. Давайтевстретимся завтра в час дня у входа в Петропавловскую крепость. Вам отгостиницы очень близко. Да и мне недалеко.

– Как я вас узнаю?

– Я сам вас узнаю, этого достаточно.

На следующий день ровно в час дня Леопольд Казимировичподошел у ворот Петропавловской крепости к нервно прохаживающемуся господину.

– Так все-таки кем же вы доводитесь покойномуИльичевскому? И почему вы так нервничаете и не можете спокойно ответить натакой, казалось бы, простой вопрос?

– С чего вы взяли, что я нервничаю?

– Мне кажется, это совершенно очевидно.

– Иван Игнатьевич… я его сын… от первого брака. Ониразошлись с моей матерью, она растила меня одна, а потом, через много лет, мыуехали. Эмигрировали в Штаты.

– И как поживает ваша матушка?

– Она умерла.

– И что же, если не секрет, привело вас сюда, к нам?

– По-моему, узнать о судьбе отца – вполне естественноежелание. Да, в конце концов, почему интересно, я должен перед вамиотчитываться? И вообще – вы кто такой? Я вам все про себя рассказываю,неизвестно, по какой причине, а вы мне даже не представились.

– Но, между прочим, вы мне тоже не представились.Фамилию вашу я узнал совершенно случайно, а поскольку батюшка ваш покойныйкрайне меня интересовал, я рискнул познакомиться с вами и узнать ваши планы.

– Скажите проще, что вы за мной следили? Так кто же вы?

– Позвольте, раз вам угодно – Гржемский ЛеопольдКазимирович.

– А дальше? Кто вы и чем занимаетесь?

– А вам не кажется, что по своему возрасту я вполнемогу находиться, как у нас раньше говорили, на заслуженном отдыхе?

– Ваша поразительная активность как-то не вяжется спонятием «отдых». Так с чем же связан ваш подозрительный интерес к моемупокойному отцу?