Книга Холодные медные слезы - Глен Кук

Еще двое вязали каких-то типов. Весь дом кишел девицами, рыскавшими в поисках чего-нибудь ценного и портативного. Мне удалось отлепить язык от нёба.

– Майя.

Девицы забегали по дому, вопя: «Майя!»

Мои спасители трепались о каком-то типе по имени Чодо, которому они могли продать своих пленников за целое состояние. Я вспомнил, что называл их ангелами. Странно. Ничего ангельского я в них не разглядел.

Голова начала проясняться.

– Все в порядке, ребята. Можете меня отпустить.

– Какого черта ты фокусничаешь, Гаррет? – рявкнул Клин. – Зачем полез в западню? Ты же знал, что тебя ждет!

– Подтолкнуть события. – Я не собирался признаваться, что засада была для меня сюрпризом. Кроме того, я сообразил, что разумнее не хвастать своим гениальным замыслом затащить их на склад вслед за собой. Они могли его не оценить.

Ангелы поворчали и отпустили меня. Я подобрал фонарь и потрусил обратно на склад вслед за орущими девицами.

Внизу был еще один отвратительный храм. Майю держали в кабинете на верхнем этаже. Веревок, которыми ее обмотали, хватило бы, чтобы связать четверых. Ссадины и синяки немного попортили ее вид, но свидетельствовали, что Майя не была покорной пленницей.

Нашел Майю не я. Девицы добрались туда первыми. Когда я прибыл, они уже высвобождали ее из кокона. Но ее признательность досталась исключительно мне.

– Гаррет! Я знала, что ты появишься!

– Пришлось, Майя. Когда твой партнер попадает в переплет, положено принимать меры.

Она взвизгнула и упала на меня.

Некоторые особы женского пола не способны отличить шутку от брачного предложения.

– Не хочу ранить твои чувства, детка, но тебе лучше держаться с подветренной стороны, пока мы не раздобудем немного мыла и воды.

– Мы можем бросить ее в реку, Гаррет, – предложила Тей.

Майя метнула в нее убийственный взгляд. Тей ответила тем же. В ходе дуэли никто не пострадал.

– Скольким удалось удрать? – спросил я.

– Никому! – выпалила Тей. – Тебя поджидали все, кроме одного. Его впустили через заднюю дверь.

– Хорошо. Майя, ты можешь идти? Не стоит тут прохлаждаться. У этих типов есть дружки, которые зайдут проведать, как у них дела. Не говоря о том, что Рок разгуливает по чужой территории.

– Ты не собираешься задать голубчикам пару вопросов?

– Если бы я решил устроить западню, то не стал бы брать для этой цели людей, которые могут что-нибудь разболтать, если завалят дело. Но у этих парней портачить – просто призвание. Думаешь, кто-то расскажет мне больше, чем узнала ты, пока у них гостила?

Майя признала, что это маловероятно.

– До приезда в Танфер они были простыми фермерами. Они не способны отличить плевок от собачьего дерьма. Вся эта заваруха – не их инициатива. Они просто пытаются угодить своему свихнувшемуся богу.

Но Майя хотела отыграться.

– Пнешь кого-нибудь в ребра по дороге. Пойдем. Пора сматывать отсюда. Поблагодари Тей за помощь в твоих поисках. Она тебе ничем не обязана.

Майя подчинилась, но очень неохотно. Наверное, чувствовала, что ее положение в Роке под угрозой. Чако приходится самоутверждаться каждодневно.

Ей не довелось никого пнуть по дороге. Клин решил, что может прибыть подкрепление, поэтому он и его дружки позаботились, чтобы ничто не помешало им получить награду, обещанную Чодо за головы этих типов.

Когда мы выбрались на улицу, Майя выглядела неважно.

– Я же говорил тебе, что Клин – не сокровище.

– Ага. – Какое-то время мы шли молча, потом она сказала: – Люди вроде Клина плохие совсем по-другому, правда? Мой отчим… он был жуткой скотиной, но не думаю, что он мог бы убить собаку. А Клину такое – раз плюнуть.

Чако прилагают кучу усилий, чтобы казаться крутыми. И большинство из них действительно жестокие, опасные звереныши – особенно на публике. Некоторые уже в тринадцать – отпетые негодяи. Но в ком-то за множеством защитных оболочек все еще прячется ребенок, и этот ребенок хочет верить, что в жизни есть какой-то смысл. И Майя относится к их числу. Прячущееся в ней дитя жаждет утешения.

– Кто, по-твоему, приносит больший вред? – спросил я, думая про себя, что, пожалуй, не слишком гожусь на роль утешителя. – Нравственные уроды, калечащие тех, кто не может защитить себя? Или убийцы с мертвой душой вроде Клина, который, в сущности, не трогает никого, кроме тех, кто сам на это напрашивается?

Наверное, я справился не лучшим образом. Может быть, в моих построениях имелись здоровенные дыры, но было там и много правды. Подонки вроде ее отчима причиняют зло, и оно остается на всю жизнь, переходит на следующее поколение. Зло, которое творит Клин и ему подобные, бросается в глаза, но оно скоротечно. И оно не пожирает беззащитных детишек.

Я не люблю Клина. Мне не нравится, что он из себя представляет. Он, вероятно, тоже от меня не в восторге. Но готов спорить, он бы со мной согласился.

Во всяком случае, я знал, что говорю. И Майя, кажется, уловила мою мысль.

– Гаррет…

– Ладно, не бери в голову. Поговорим, когда доберемся домой. Все плохое уже позади.

Ну разумеется! Здорово у тебя подвешен язык, Гаррет. Теперь попытайся убедить во всем этом самого себя.

Дин суетился вокруг Майи, словно мать родная. Я так и не смог с ней поговорить. Когда солнце вылезло из-за горизонта, я послал все к дьяволу и отправился спать.

35

Собственное тело меня предало. Я проснулся в полдень и заснуть больше не смог. Мне следовало бы лучиться самодовольством, упиваться своим героизмом – в конце концов разве я не бросился на помощь даме и не спас ее от страшной опасности? Но я не чувствовал ни довольства собой, ни гордости. Я чувствовал себя смущенным, злым, взбешенным, расстроенным. Но больше всего – беспомощным.

Я не привык кружить в потемках, не имея представления о том, что происходит и почему. Я начинал подозревать, что, возможно, этого не знает никто. Все слишком увлечены мордобоем, чтобы задумываться, почему мы на ринге.

Да ну все к дьяволу! Кто я в конце концов такой? Обыкновенный наемник. Почему я должен думать за других? Не за это мне заплатили.

Я хотел разобраться в происходящем ради собственного спокойствия. Я не Морли Дотс, для которого деньги и есть вся мораль.

Я пошел вниз подзаправиться.

Дин услышал, как я слоняюсь по дому, и начал выставлять еду. Горячий чай уже стоял на столе. Подогретые оладьи приземлились рядом, когда я вошел на кухню. За ними последовали масло, варенье из голубики и яблочный сок. На сковороде шкворчали колбаски, рядом кипели яйца.

В кухне было тесно. Помимо Дина, сюда набились две женщины.