Книга Рай в шалаше - Патриция Хэган

Приближаясь к прохожему, Бретт внимательно огляделся вокруг. Бандитам негде было укрыться здесь, разве что за кустарником, да и тот был слишком низок. Один из пассажиров высунул голову в окошко, чтобы узнать, почему дилижанс замедлил ход, но тут увидел незнакомца.

– Эй! – закричал он возмущенно. – Эй, здесь уже нет места!

Бретт не обратил на него внимания. Новый пассажир сядет рядом с ним, и точка. Он решил не удостаивать остальных объяснениями – почему-то сегодня пассажиры ужасно раздражали Бретта. Как правило, хоть один из пассажиров всегда ныл и жаловался, но сейчас все четверо мужчин и две женщины были чем-то постоянно недовольны. Им не нравились места, где дилижанс делал остановки. Еда, по их словам, была отвратительной. Бретт делал остановки не так часто, а им то и дело хотелось пить или прогуляться в кусты. Судя по звукам, раздававшимся из дилижанса, они, к удовольствию Бретта, наконец перессорились между собой. Что ж, хоть к нему не будут приставать какое-то время.

Как только дилижанс остановился, все тут же стали вылезать из коляски, жалуясь на тесноту. Не успел сам Бретт спрыгнуть на землю, как Элтон Джекобс – тот самый, что не хотел делать остановку, – засыпал незнакомца вопросами:

– Как вас зовут? А что это вы делаете здесь, так далеко от города? Мы хотим все знать о человеке, который желает отправиться в путь вместе с нами, мистер.

Приглядевшись к незнакомцу, Бретт сразу понял, что тот не может представлять для них опасности. На вид ему было не больше сорока, но глаза его были безжизненными и пустыми. У этого мужчины были сильные мускулистые руки – сразу видно, что он занимался физическим трудом. Однако, несмотря на возраст, он производил впечатление старика, а голос его, когда он заговорил, был равнодушным и тихим:

– Мое имя Эдам Барнс. Мне нужно в Сент-Луис, потому что я должен оплатить там кое-какие счета.

Подняв с земли его потрепанную сумку, Бретт бросил ее к остальному багажу.

– Занимайте места! – крикнул он. – Нам надо ехать!

Одна из женщин по имени Флоренс Изадор приблизилась к Бретту и спросила:

– Неужели мы должны ехать немедленно, мистер Коди? Клянусь, если мне придется просидеть еще хоть какое-то время, прижимаясь коленом к ногам мужчины, я просто закричу!

– Попросите миссис Тернбоу поменяться с вами, – резко проговорил Бретт.

Он еще в Сан-Франциско понял, что с этой Флоренс беды не оберешься. Когда они остановились на ночь на каком-то постоялом дворе и Бретт лег спать в сарае на сеновале, она проскользнула к нему и бесстыдно предложила себя. Получив отказ, женщина пришла в ярость.

– Да, – продолжала ныть Флоренс, – тогда мужчины будут сжимать меня с двух сторон.

Бретт едва сдержался, чтобы не сказать, что ей это должно нравиться.

– Занимайте места! – громко повторил он. – По расписанию здесь нет остановки.

Как только дилижанс тронулся, Коди сообщил Барнсу, сколько тот должен уплатить за проезд, и больше не пускался в расспросы. Он вообще предпочитал не разговаривать с пассажирами, так как не имел потребности изливать перед кем-то душу. Бретт никогда ничего (кроме удовольствия в постели) не обещал женщинам, появлявшимся в его жизни. Он не выносил общества, забыл о любви.

Поначалу Бретт даже не услышал, что Барнс что-то говорит, но тот повторил вопрос.

– Есть какие-нибудь новости о войне? – спросил он таким тоном, словно надеялся услышать отрицательный ответ.

Бретт покачал головой. Он старался не думать о войне, потому что никак не мог решить, на чью сторону встать. После того, что произошло четыре года назад в Луизиане, он был не в состоянии сочувствовать Югу. Но ведь именно Юг взрастил его, так что Бретт не мог поднять на него руку. Поэтому он решил оставаться в стороне, не вспоминая о войне, и зарабатывать себе на жизнь, катаясь из Сан-Франциско в Сент-Луис. Когда в этих местах появились первые составы с лошадиной тягой, он был одним из самых известных работников. Коди не боялся ни индейцев, ни преступников. Даже когда Юг и Запад Штатов соединил между собой телеграф, он продолжал водить дилижансы. Море уже не манило его так сильно, как прежде; зато романтика Дикого Запада проникла в самую душу.

– Хочу забрать оттуда своего мальчика и привезти домой, – донесся до Бретта голос Барнса. Тот сидел, глядя вперед невидящим взором. – Вы слышали когда-нибудь о местечке Питтсбург-Лэндинг, что в Теннесси?

Бретт отрицательно покачал головой.

– Они называют это битвой при Шилоу… Такая бойня… Мой мальчик… – Голос Барнса дрогнул. – Так вот, мой мальчик сражался на стороне генерала Гранта. Вчера я приехал в город за провизией; там меня ждала телеграмма, в которой сообщалось, что мой сынок… убит. Вот я и еду, чтобы откопать его тело, где бы он ни был похоронен, привезти домой и устроить на вечный покой рядом с его мамочкой… – Выхватив из кармана платок, Барнс высморкался и вытер глаза. – Простите. Я вовсе не хотел плакать, как женщина, но после смерти жены у меня никого не осталось, кроме него. Мы втроем приехали сюда в надежде найти золотую жилу, но Марта не смогла перенести здешнюю жару. Да и Лерой не любил ее. Говорили они, говорили, что не будет нам здесь удачи! Лерой уехал, как только началась война, а я остался… – Барнс взглянул на Бретта и, успокоившись немного, продолжил: – Не буду ничего больше рассказывать вам, скажу только, что за день до получения страшной телеграммы я нашел-таки золотую жилу толщиной в руку. – Для пущей убедительности он потряс в воздухе рукой. – Да только зачем она мне теперь… – В его голосе снова послышались слезы.

– Вам следовало сразу же заявить свое право на эту землю, а то как бы кто другой не нашел жилу, – прервал молчание Бретт.

Но Эдам только покачал головой:

– Не-ет, никто ничего не найдет. Мне бы и самому ни в жизни не набрести на жилу снова, да я карту нарисовал.

Бретт промолчал – его не интересовал Эдам Барнс, равно как и его золото. По сути, его вообще ничто не интересовало – он жил лишь одним днем.

Не замечая равнодушия Бретта, Эдам продолжал говорить. Ему все-таки удалось втянуть попутчика в разговор на тему о том, как тот относится к войне.

– А никак, – последовал ответ.

– Но вам наверняка не все равно, кто возьмет верх, – настаивал Эдам. – Откуда вы родом?

Бретт сам был удивлен тем, что вступил в беседу с этим человеком. Возможно, на него подействовали открытость и откровенность Эдама. Да и вообще тот понравился ему.

– Я из каджунов… Жил в Миссисипи… в Луизиане… – Ему не хотелось вспоминать о том периоде своей жизни.

– Да-а… Южные штаты. Думаю, если понадобится, вы встанете под флаги южан, – заметил Эдам.

– Это бессмысленная война, – пожал плечами Бретт. – Север с самого начала знал, что обложит Юг блокадой, и южанам оставалось лишь подчиниться.