Книга Мефодий Буслаев. Книга Семи Дорог - Дмитрий Емец

После четвертой пары Мошкин удрал из института через дверь физкультурного зала, подозревая, что покинутая любимая караулит его у центрального входа, и поехал в гипермаркет к Чимоданову.

По дороге он радостно ощущал, что идет один. Рядом нет никого, кто занимался бы воспитанием окружающих, объяснял солнцу, как ему светить, водителям, как им ехать, а женщинам – за какую руку вести балующихся детей. Да и в институте было не легче. Катя ссорилась со всеми преподавателями, ужасно злясь на Мошкина, который, помня об экзаменах, на всякий случай всем улыбался.

– Ты лживый, трусливый, приспосабливающийся гад! Как ты можешь общаться с человеком, который говорит «пицот»? И это, о небо, заслуженный пендальгог! Его пустили к самому святому – к детям и ко мне! – шипела она.

– Ты вообще ни с кем не можешь, – шепотом отвечал Евгеша.

– Нет! Только с ним. У него вся психика наружу! Он истерик! Он плюется в баночку, когда меня видит! – кипела Катя.

Евгеша вздыхал.

«Почему-то истерики выявляются только при встрече с другими истериками», – хотелось ответить ему, но он сдерживался и только тоскливо чесал нос, размышляя о своей несчастной мужской судьбе. За мягкими и умными девушками нужно долго и хлопотно ухаживать. Они обычно не влюбляются в первую же пару мужских ботинок, попавшуюся им на дороге. Если же кому-то ухаживать лень, всегда найдется такая, которая будет ухаживать за тобой сама, вот только последствия потом расхлебываются до лежачей поездки в кладбищенском автобусе.

Но вот Мошкин был один и подпрыгивал от счастья! Один! Один! Один! На нем никто не висит! На него никто не шипит! Его никто не опускает ниже плинтуса! Один! Один!

Петруччо он обнаружил не в тайной комнате имени Гриши Поцера с просроченными йогуртами и тапками на левую ногу, а в ресторанчике самообслуживания, где Чимоданов, пользуясь своим уникальным положением, пил бесплатный кофе и ел бесплатную картошку с бесплатной рыбой.

Не довольствуясь упомянутой едой, Петруччо созерцательно ковырял в ухе, изредка облизывая палец и проглатывая для обогащения организма витаминами немного ушной серы. В метре от него, перегораживая проход, валялись связанные за шнурки грязные кроссовки. Мошкин наклонился, чтобы их поднять.

– Не трогай! Удди! – зашипел Чимоданов, пытаясь пнуть его ногой.

Евгеша удивленно выпрямился.

– Что ты делаешь?

– Рыбу ловлю!.. Сядь тут и сиди! На вон кофю похлебай! – Петруччо толкнул его на стул.

Мошкин послушно уселся на стульчик.

– И что, клюет? – спросил он.

– Увидишь! Сиди и молчи!

Евгеша повиновался. Минуту спустя мимо стола прошла девушка в футболке гипермаркета.

– Лариса, погоди!.. Стой, тебе говорят! Я тапки уронил! Подними их и повесь на спинку стула! – крикнул ей Чимоданов.

Девушка даже не повернула коротко стриженной головы. Он придвинул буклет с фотографиями сотрудников гипермаркета и, пролистав, вычеркнул одну фамилию.

– Минус один, – удовлетворенно сказал он и тотчас окликнул брюнетку, толкавшую мимо столика тележку с подносами: – Надь, эй! Подними мои кроссовки!

– Бегу, тапки теряю! А самому влом?

– Свободна! – Петруччо махнул рукой и убрал из списка еще одну фамилию. – Кто у нас там из отдела сумок выглядывает? Лена? Нет, Лена – это которая на меня с утра орала… Вер, а Вер! Иди сюда!

Вера из отдела сумок после длительных препирательств и уговоров согласилась поднять кроссовки, но, подозревая, что они выпачканы в какой-то гадости, стала брезгливо подцеплять их за шнурки шваброй. Ее Петруччо тоже вычеркнул. В том, как ровно и быстро работал карандаш, безошибочно угадывалась его родительница – гроза чиновников и лучший друг светофоров.

– Вон еще кто-то идет, – сказал Мошкин. – Вроде ничего!

Чимоданов бросил косой взгляд.

– Эту – побоку!

– Почему?

– Бесполезняк, хоть бы она тапки и в зубах носила. Некоторые девушки продаются только вместе с мамами. Надо очень внимательно разобраться в комплектности бытового товара.

Следующей была блондинка Марина из отдела комнатных растений. Она, хоть и громко фыркнула, кроссовки подняла сразу и стала настойчиво совать их в руки Чимоданову. Ее вычеркнули за самодеятельность, потому что задание было не совать кроссовки в руки, а повесить их на спинку стула.

– Слишком шустрые тоже не нужны! Знаем мы таких! Будет обои четыре раза в год переклеивать, – объяснил он Мошкину.

Евгеша сидел как на иголках, вежливо улыбаясь во все стороны. Ему было неловко, что приятель такой бабуин.

– Леся! Эй, Леся!

Круглая, упругая, как мяч, девушка выпорхнула откуда-то сбоку, со стороны будочки со свежевыжатым соком. Она присела на корточки и, вертя головой как птица, долго переводила взгляд с кроссовок на их хозяина и обратно.

– Упали? – спросила она.

– Упали, – подтвердил Чимоданов.

– Лежат?

– А как же? Лежат, – согласился Петруччо, начиная подозрительно сопеть.

– А от меня чего хочешь?

– Поднять.

– О! Я всегда стараюсь помогать людям! Это мой принцип. Но почему ты сам этого не сделаешь? У тебя какие-то скрытые мотивы? – проникновенно спросила девушка, потянувшись за кроссовками.

Чимоданов поймал ее за руку.

– Уже не надо, – буркнул он.

– Чего?

– Ничего не надо! Вон, к тебе покупатели пришли! Иди, а то возбухать будут!

– Нет, я все-таки подниму! У меня принцип: не оставлять незаконченных дел! – заупрямилась девушка.

– А я говорю: не трогай! Чеши отсюда!

Круглая девушка укоризненно укатилась.

– Ее за что? – удивился Мошкин, следя за вычеркивающим движением карандашика.

– Все за то же! Психоаналитики в пролете! Не люблю, когда в душу лезут.

– А ты чего ждешь? – озадачился Мошкин.

– Я жду, что кто-нибудь поднимет кроссовки и повесит их на спинку стула. Подчеркиваю: МОЛЧА! НА СПИНКУ! Именно так, как сказано. Без зыркалок, шипения и всяких там вопросов!

– И что? Никак?

Петруччо потряс исчерканным буклетом.

– Сам посмотри! Во всем супермаркете нет ни одной нормальной девицы, которая смогла бы без отсебятины выполнить простое задание! А еще удивляются, что человечество куда-то катится! Я бы такой ящик золотых слитков подарил, если бы мне магию вернули, конечно…

Чимоданов, насупившись, открыл буклет на первой странице и стал угрюмо подрисовывать директору магазина острую бороду и рога.

– Петя! Зачем в хороший книга ручка рисуешь? Я пол мыл-мыл, а твой кроссовка на пол лежал! – укоризненно проговорил кто-то.