Книга Король мертвецов - Василий Анатольевич Криптонов

— Ой, — сказал вдруг Прохор.

— Чего «ой»?

— Манки погасли. Не удержал.

— Твою мать, — вздохнул я и покрепче сжал меч.

Дикий рёв и топот лап сотрясли халупу Фильки. В окнах появились страшные рожи. В дверь ударила могучая туша.

— Бежать считаю нецелесообразным, — сказал я. Вокруг столько бесхозных родий, аж сердце замирает. Давайте поохотимся!

Глава 15

— Сколько их… — пробормотал Прохор. — Откуда они? Я ж одного — точно укатал! Да ещё одного кобыла твоя затоптала. Наверное.

— Чего? — обалдел я.

— Да прискакала на Манок! Я издали увидал, как несётся, глазищами сверкает, чуть не обгадился. Хорошо, сообразил, кто это — а то бы сперва Костомолкой влупил, потом разглядывал. А она на меня как заорёт матом! Что, дескать, покоя не даю, ей хозяин велел тихо лежать. Я до того обалдел, что прозевал, как медведь на меня кинулся. А она-то не прозевала. Копытами ему в лоб — как саданёт! Медведя отшвырнуло сажени на три, но не сдох, крепкий попался. Взревел, башкой, потряс — и на неё! Она как заржёт, аж уши заложило. Ну, думаю, тут без меня разберутся. И к тебе на выручку побежал. А когда оглянулся — уже ни медведя, ни кобылы не увидел. Думал, медведей хоть на двух меньше стало. А их тут — как бы не больше теперь!

— Ну, логично, — кивнул я. — Если они где-то неподалёку в засаде сидели, то на Манок попёрли все. И теперь их, получается… — договорить не успел.

Одна из оконных рам с оглушительным треском вырвалась из стены. Не сама собой, понятное дело — остатки рамы нёс на себе медведь. Я подскочил и в два удара срубил ему башку. Восемь родий. Слабенький попался. А вот этот — уже нет! Медведь, немедленно впёршийся в пролом вслед за первым, был крупнее даже на вид. Тут уже двумя ударами не обошлось, пришлось попыхтеть. Десять родий.

А треск стоял уже со всех сторон. Медведи решили, что нашли волшебную кнопку, и поломились выносить окна.

— Надо с тыла бить, — сказал я. — Прохор, держи Защитный Круг! — и взлетел.

Вертикально вверх, вынеся клок соломенной крыши. Доспех, всё-таки, хорошая штука. Удар головой и плечом о стропило я почувствовал, но не ощутил. Ощутил бы — рухнул бы на пол. А так ничего. Приземлился во дворе и тут же скастовал Костомолку.

Она прокатилась по двум медведям, прущим в два окна. Туши размазало по стене. С этой стороны остался один неразмазанный, ринулся на меня. Мороз! Медведь застыл, покрывшись инеем. А размазанные туши загорелись. Я увидел, что на крышу выбрался Захар.

Молодец, быстро соображает! Я воспользовался теми секундами, что дал Мороз, застывшему медведю снёс башку Мечом. Девять родий.

Рванул к другой стене. Здесь уже задниц из окон не торчало. Зато меня встретили дружным рёвом сразу две твари. Ещё две, судя по проломам, успели пробиться внутрь. Ох, и не кисло же там Прохору! Держись, брат, я сейчас!

Костомолка. Ч-чёрт, а мана-то просела. Я достал ещё один амулет из тех, что всегда носил с собой — «пауэрбанк», который однажды подогнал мне Захар. Вот, теперь хорошо! Семнадцать родий с двух медведей.

Недообследованной осталась одна стена, та, что была повёрнута к лесу. Я обогнул дом. И высказался так, что Тварь могла бы мной гордиться. Жаль, не слышала.

Я увидел два вынесенных окна — то есть, как минимум, два медведя уже внутри. Два штурмовали проломы. И ещё пять бесновались во дворе.

— Ко мне, уроды! — заходя с тыла, рявкнул я.

Не задумываясь бахнул пяток родий в апгрейд охотничьего Знака и скастовал Манок. Теперь он мог призывать высокоуровневых тварей, что успешно и сделал.

Пятёрка попёрла на меня. Двое в оконных проломах задёргались. Защитный Круг.

— Захар! — рявкнул я. — Огонь!

Захар, стоящий на краю крыши, скастовал Красного Петуха. Разумеется, не сам, у него ранг был слишком низок, чтобы палить живых высокоуровневых тварей. Использовал какой-то из своих амулетов, но главное же — результат. Ближайший ко мне медведь вспыхнул.

Меч! Ч-чёрт, крепкий, скотина… Меч! Башка медведя покатилась мне под ноги. Десять родий.

Четверо медведей ломанули вперёд, растаптывая тушу своего товарища, упёрлись в Защитный Круг.

Костомолка!

Двух ушатало крепко, но насмерть — только одного. Восемь родий. По ушатанному медведю ударил Молнией Захар. Но оставалось ещё двое, и двое, выбравшись из окон, решительно пёрли в мою сторону. И Прохор там, в избе — один против четверых. Дай бог, конечно, чтобы уже хотя бы троих. И мана снова просела, всё же в таком режиме постоянно работать — тяжело.

Костомолка! Ещё два медведя легли — раскатанные, но не сдохшие.

Меч! Меч! Да чтоб вас, когда ж вы уже⁈ Меч! Восемнадцать родий. И всего два уцелевших медведя — которых тоже, хоть и по краю, приложило Костомолкой.

Но порадоваться я не успел. С адским треском, рассыпая искры, рухнула стена избы. Та, в проломах которой агонизировали медвежьи туши, подпалённые Захаром. Огонь естественным образом перекинулся на стену, а она, прогорев, провалилась внутрь дома и обрушила крышу. Вот, блин, не зря всё-таки говорят, что спички детям не игрушка!

Сам-то Захар спрыгнуть успел, покатился кубарем. Если не дурак, то даже не поломал себе ничего. А вот Прохор…

Снова адский треск!

Я едва успел отскочить. Из стены, смотрящей на меня, вылетела дверь. И сразу вслед за ней вылетел Прохор, это он вынес дверь Ударом.

Выглядел Прохор не очень. Я понял, что в Удар он вложил остатки сил.

Н-да. Всё-таки в оплоте вахту нести — одно, а в охотничье пекло лезть — совсем другое. Надо уже как-то поберечь пенсионера, не пускать в такие вылазки.

— Живой? — спросил у Прохора я.

— Дышу, — тяжело выдохнул тот. — Но не шибко.