Книга Настоящая леди - Кристина Додд

– Отец заставил меня научиться. – Мэри взглянула ему в лицо. – Он говорил, что это может пригодиться, и, похоже, оказался прав.

Ее отец, Чарльз Фэрчайлд.

Иногда Себастьяну казалось, что он узнает черты этого человека в лице его дочери.

– Я бывал в Фэрчайлд-Мэнор, когда Чарли был еще любимым сынком, – признался он.

– Вы помните, как мой отец жил здесь?

– Да. – Неожиданно для самого себя, Себастьяну захотелось сделать ей приятное, и он добавил:

– Чарли был старше меня и такой франт, мне всегда хотелось походить на него.

Ее лицо зарумянилось.

– Моего отца все любили, – сказала она мечтательно.

– Кроме его собственного отца, – холодно добавил Себастьян.

Внутренний огонь, согревший ее черты, сразу погас.

– Папа говорил, что его лишили наследства за то, что у него не хватало подлости.

– Охотно верю.

Чарли исчез, а Себастьян лишился всего примерно в одно и то же время. Они встретились снова годы спустя. К тому времени Чарли успел жениться, овдоветь и был в очень стесненных обстоятельствах. Себастьян осиротел, ожесточился и тоже был в стесненных обстоятельствах.

Чарли тогда выразил раскаяние по поводу жестокой выходки Фэрчайлдов и ее трагических результатов. Себастьян извинения принял, поскольку в Чарли действительно не было ни капли подлости. За что тот и поплатился.

Но вся жизнь Чарли была сплошные приключения, карточная игра, поиски сильных ощущений. В последнее их свидание он занимал деньги, занимал… у Себастьяна. Себастьян, конечно, знал, что обратно он их не получит, потому что даже в лучшем из Фэрчайлдов было что-то от мошенника.

– Не могу себе представить, как он сумел воспитать двух детей – особенно девочку.

– Он сделал все, что мог, для нас после смерти мамы, – печально сказала. Мэри.

Себастьян вновь поспешил подтвердить то, во что ей так хотелось верить.

– Чарли мне нравился, правда, нравился.

Какое-то странное выражение, смесь боли и нежности, пробежало у нее по лицу. Но оно мгновенно исчезло, и она снова облеклась в личину той достойной особы, с которой он познакомился в Шотландии, – служанки высшего ранга, начисто лишенной всяких сантиментов.

– Каждый человек, знавший моего отца, располагался к нему, – сказала она как само собой разумеющееся.

Боже, но ведь они уже оставили позади все эти ее игры в экономку и попытки скрыть от него свои переживания. Женщины обычно хорошо понимают эти тонкости в отношениях; почему она не желает этого понимать?

Ему хотелось встряхнуть ее хорошенько, чтобы она, наконец, прекратила эти глупости, превратить ее в Джиневру Мэри, заставить ее окончательно раскрыться перед ним, но он понимал, что этому не бывать. Поэтому он продолжал хвалить единственного достойного Фэрчайлда, ему известного – до сих пор.

– Ваш отец был мудр, если он научил вас вскрывать сейфы.

Мэри снова смягчилась. Наружные уголки ее глаз слегка приподнялись, на нежных щеках задрожали ямочки, и Себастьян понял, что наконец-то ему это удалось. Он заставил ее улыбнуться!

Очень милая улыбка, полураскрытые губы… О, эти созданные для поцелуев губы! Все устои полетели к черту!

Он еще сам не успел осознать это, как уже целовал ее. Она не противилась, хотя менее искушенный мужчина приписал бы это удивлению. Себастьян предпочитал думать, что после вчерашнего его поцелуи стали ей нравиться. В этом была, безусловно, доля истины.

Ощутив в ней какую-то нерешительность, Себастьян понял, что Мэри тоже вспомнила про вчерашнее. Боясь спугнуть ее, он ослабил напряжение в руке, сжимавшей ее талию, и осторожно погладил ее спину, тщательно скрывая неистовую жажду обладания, несмотря ни на что, настойчиво требовавшую утоления.

– Себастьян.

Она чуть слышно прошептала его имя, и в этом шепоте он услышал неуверенность. Как он ни старался это скрыть, его страстное желание подавляло ее. Для этой маленькой девственницы оно было чересчур пылким.

Черт, он был даже не совсем уверен, что сможет вовремя обуздать его, а ведь они не где-нибудь, а в бальном зале. Здесь только тонкий шелк отделяет их от жадных глаз.

Но он не может остановиться. Не может. Пока она не ответит ему.

Полураскрытыми губами он нежно прижался к ее рту, согревая ее своим дыханием, надеясь, что любопытство возьмет в ней верх. Он ожидал, что это произойдет раньше. Но, когда она, наконец, в изнеможении прислонилась к стене и ее напряженные мускулы расслабились, Себастьян понял, что одержал победу.

Хотя, надо заметить, что охватившее его внезапно чувство торжества было несоизмеримо с тем малым, чего ему удалось достичь. Но это все равно была победа.

Ее рот чуть приоткрылся; он ощутил на себе легкое дуновение ее дыхания. Он осторожно коснулся языком ее языка; она позволила ему это. Ее руки стиснули ему плечи, затем медленно скользнули вокруг его шеи.

Но он жаждал большего. Ему было мало этого. Он хотел, чтобы Мэри запустила пальцы ему в волосы. Он хотел услышать, что за звуки она станет издавать, когда он вновь коснется ее обнаженной груди.

Кровь ударила ему в голову. Одна картина сменяла другую в его распаленном воображении. Он уже почти чувствовал, как, приподняв ее на руках, он будет совсем близко… и…

– О Боже! – отшатнувшись, он, не отрываясь, смотрел на ее размягченное податливое тело, на полузакрытые в истоме глаза.

Когда Джиневра Мэри Фэрчайлд была застывшей и непреклонной, он желал ее. Но когда она уступала ему хоть чуть-чуть… о, тогда его желание возрастало стократ.

С трудом переводя дыхание, маленькая сирена прошептала:

– Когда и где мы встретимся?

Сердце билось у него с такой силой, что ему казалось, что оно вот-вот разорвется. Победа! Вот теперь полная победа! Он придет к ней в спальню, на эту огромную постель. Она будет ожидать его в ночной рубашке, немного настороженная. Он будет нежен с ней. Он медленно ее разденет, покроет ее поцелуями.

– Я же нужна вам, чтобы открыть сейф. – Мэри выпрямилась. – Когда вы хотите, чтобы мы встретились?

Лежа, или стоя, или на коленях, но как бы там ни было, он насладится ею.

Но он уж постарается, чтобы и ей было хорошо.

– Никакого сейфа, – с трудом выдавил он из себя. – Никогда. – Как он только мог подумать о том, чтобы подвергнуть ее такой опасности? Где была его голова?! – Ни за что! Вы что, не понимаете? Этот дневник – большая опасность. Не мы одни за ним охотимся.

– Очень даже понимаю. – Мэри упрямо вздернула подбородок, и в глазах у нее блеснул огонек. – Но есть вещи пострашнее.

Нет, она все-таки не понимает, о чем говорит, просто старается не вдумываться. Положив руки ей на плечи, он погладил их под тонким шелком, успокаивая ее. Годы физической работы, конечно, сделали ее сильной и выносливой. И все же она оставалась женщиной – хрупкой, беззащитной и нуждалась в заботе.