Книга Загадка пропавшей экспедиции - Оуэн Битти

Ами решил вернуться в Эдмонтон, где его ждал ряд срочных дел. Он покинул остров Бичи 15 августа.

Наконец 17 августа Битти получил радиограмму из офиса «Полар шельф» в Резолюте с разрешением на проведение эксгумации, вскрытия и перезахоронения Джона Торрингтона. Когда письмо с разрешением зачитали по радио, у всех вырвался вздох облегчения, и вновь появились энергия и энтузиазм. Последнее письмо также предписывало ряд процедур на тот случай, если у людей Франклина будут обнаружены заразные заболевания. Любой желающий в Арктике мог поймать этот радиосигнал и услышать, как оператор зачитывал: «Если в случае раскопок доктор Битти обнаружит какие-либо свидетельства инфекционной болезни в артефактах или эксгумированных телах, работы следует прекратить».

Работа по очистке последнего слоя льда, перемешанного с гравием, началась немедленно, и источник странного запаха вскоре стал очевиден. Его издавало не разлагающееся тело усопшего, как боялись поначалу, а гниющая шерстяная ткань, которой был обит гроб.

Когда добрались до его крышки, внезапно налетел ветер, и большая черная туча нависла над островом. Стены тента, защищающего раскоп, начали громко хлопать, и, поскольку погода продолжала ухудшаться, исследователи бросили работу и переглянулись. Возникло очень странное ощущение, а Коуэлл даже заметил: «Мы будто участвуем в фильме ужасов». Некоторые члены команды настолько нервничали, что Битти решил прекратить на сегодня все работы. В ту ночь ветер не прекращался, он рвал стены палатки Битти всю ночь, ударял пологом по его лицу и мешал спать. Русзала, не в состоянии уснуть, коротала ночь в одном из больших шатров. Все волновались, что ветер опрокинет навес над могилой Торрингтона, и постоянно проверяли, стоит ли он на месте. Рано утром сильнейший порыв ветра приподнял одну из палаток и унес ее на соседнюю террасу. Только веревка, привязанная к металлическому колышку, удержала ее на месте. Затем шквал наконец утих, и палатку смогли демонтировать. На удивление, все повреждения оказались незначительными, и работа продолжилась на открытом воздухе.

Занятые лихорадочной работой, ученые совершенно забыли о времени. Этому способствовал и тот факт, что полярным летом солнце практически не покидает небосвод. Люди ели, когда чувствовали, что проголодались, ложились спать, когда ощущали усталость. Режим сбился настолько, что «рабочий день» растянулся до двадцати четырех часов в сутки. Единственное, что не давало полностью потеряться во времени, — это регулярные сеансы радиосвязи в 7 часов утра и 7 часов вечера с операторами «Полар шельф», во время которых ученые получали прогноз погоды и сообщения, а также узнавали новости из других районов Арктики.

Когда удалили последний слой льда и гравия с крышки гроба, Дамкьяр заметил, что покрытие на центральной части гроба выглядит немного иначе. «Посмотрите, — сказал он, продолжая тем временем растапливать лед и очищать поверхность. — Похоже, тут что-то прикреплено к крышке или, возможно, вырезано на ней». Вскоре все смогли рассмотреть красивую табличку, которая надежно была прибита к крышке гроба. Она имела форму, напоминающую сердце, с коротким выступом наверху и острым концом внизу, и была изготовлена вручную из металлической пластины — возможно, из куска консервной банки. На темном сине-зеленом фоне белыми буквами было написано: «Джон Торрингтон, умер 1 января 1846 года в возрасте 20 лет».

Табличка была последним, что товарищи Торрингтона могли сделать в дань его памяти, и Дамкьяр потратил немало времени, изучая и зарисовывая ее во всех деталях. Краска, замороженная на 138 лет, местами начала отходить, а на краях появилась ржавчина. Ее аккуратно счистили, а поверхность таблички бережно промыли, чтобы убрать вековой налет.

Жестяная табличка, прибитая к крышке гроба Джоно Торрингтона.

Надпись гласит: «Джон Торрингтон, умер 1 января 1846 года в возрасте 20 лет»

Гроб, в котором лежал Джон Торрингтон. Стрелка указывает направление на север

Гроб сам по себе тоже производил впечатление. Он был умело изготовлен и обит шерстяной тканью, окрашенной в темно-синий цвет. Белая льняная полоса, прибитая к крышке и коробу, выглядела очень торжественно и официально, в отличие от личностного характера надписи на табличке. По обеим сторонам гроба виднелись ручки, и одна из них до сих пор оставалась в поднятой позиции. В ногах и в изголовье были прикручены кольца для спуска. Но ученых удивили размеры гроба — он казался слишком маленьким для взрослого мужчины, хотя, возможно, это было оптической иллюзией из-за того, что гроб находился в узком раскопе.

В течение долгих часов, затраченных на то, чтобы удалить смерзшуюся землю из могилы, исследователи неоднократно задевали крышку гроба, ожидая каждый раз услышать пустой звук, но этого ни разу не произошло. Напротив, звук был такой, будто ударяли по куску мрамора. Это было странно, учитывая обстоятельства. Судя по всему, внутри, кроме тела, находилось что-то еще.

На удивление, снять крышку оказалось очень трудно. Она была надежно прибита к коробу большим количеством квадратных гвоздей, и, как вскоре обнаружили исследователи, лед «приклеил» ее к гробу. Крышку можно было снять, приподняв ее и вытащив или срезав гвозди в месте соприкосновения. Однако это могло бы ее повредить — дерево было слишком мягким. По той же причине команда не стала вытаскивать гвозди. Проще всего, по мнению Битти, было их срезать. Он просунул резцовую часть горного молотка между крышкой и коробом и стал бить по нему другим молотком. Резец прошел сквозь гвоздь внутрь гроба, не повредив древесину.

Наконец после того, как все гвозди были срезаны и лед под крышкой растоплен, Битти взялся за нижнюю часть крышки и медленно ее приподнял. Внутри лежал темный, полупрозрачный блок льда, и сквозь его пузырьки и трещины просматривались некие неясные очертания. Но чем пристальнее всматривались в них ученые, тем более расплывчатыми они им казались.

Эта ледяная глыба стала досадным препятствием. До тела оставалось буквально несколько дюймов, и тут возникла такая неожиданная преграда. Работы остановили, а Битти тем временем продумывал следующий ход. Вариантов, впрочем, было немного.

Авиационный мотор, используемый для обогрева на площадке — шумную, капризную и опасную машину — для растопки этого льда использовать было нельзя, поскольку слишком горячий воздух мог бы повредить биологические ткани и испортить все остальное. Внешняя температура воздуха держалась немногим ниже нуля по Цельсию, а в могиле — и того