Книга Главред: назад в СССР 3 - Антон Дмитриевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Наверное, у меня все-таки не получится так, как у вас, — девушка сразу осунулась. — Я… я боюсь, что не справлюсь.
— А ну, соберись, тряпка! — рявкнул я, заставив Шабанову вздрогнуть. — Ты комсомолка или так, мимо проходила?
— Я… — начала было Зоя, ошарашенная моей внезапной резкостью.
— Если билет co значком не просто так носишь, значит, справишься, — слегка сбавив обороты, но все еще достаточно жестко сказал я. — Опыт не берется откуда-то просто так. Его не получишь, выполняя простую работу. Думаешь, я сразу готовым редактором из института вышел?
— Н-нет, — Зоя начала слегка заикаться, и я окончательно смягчился.
— Конечно же, нет, — я поднял трубку и попросил Валечку принести нам по кофе. — И я тоже боялся, делал ошибки, набивал шишки. А если бы отступил, никогда бы не стал не только редактором, но и просто журналистом. Вспомните, Зоя Дмитриевна, ваше первое серьезное задание.
— Отчетный концерт самодеятельных коллективов, — девушка нашла в себе силы улыбнуться.
— Волновались?
— Еще бы! Всю ночь текст переписывала, старалась как лучше. Думала, не справлюсь, и меня выгонят из газеты.
— И как? Не выгнали же?
Зоя настороженно посмотрела на меня, потом опять улыбнулась.
— Не выгнали, но разнесли сильно, — она прищурилась, словно бы прямо сейчас прокручивала те события перед глазами. — Вы же сами это прекрасно помните, разве нет? Вы еще тогда удивлялись, что мне диплом выдали… Теперь я понимаю, зачем вы так говорили. Чтобы меня замотивировать. Разозлить!
Вот ведь я какой — все время забываю, что у моего нынешнего тела есть довольно специфический бэкграунд. В том числе грубость по отношению к сотрудникам. Не говоря уже o служебной «Волге» вместо традиционного для района «уазика». Впрочем, тут я Кашеварову один-точка-ноль по-прежнему готов спасибо сказать.
— Ну… — вслух сказал я. — Возможно, перегнул малость, вы уж меня извините, Зоя Дмитриевна. Но раскисать в нашей профессии нельзя. На редакторов ведь не учат, ими становятся исключительно на практике. Выпейте кофе и дуйте в цех к Правдину.
Секретарша Валечка как раз внесла поднос c двумя дымящимися чашечками. Дефицитный продукт по-прежнему, особенно в нашей глубинке. А скоро еще хуже будет, когда экономика агонизировать начнет. Что-то меня в последнее время какие-то мрачные мысли преследуют… Все-таки в знании будущего есть, как говорится, многая печали.
В таких непростых думах меня и оставила Зоя, c большим удовольствием выпив кофе и окончательно повеселев. А я остался корпеть над новыми текстами, которые мои журналисты готовили уже к первому в этом году выпуску «Андроповских известий». Как раз он седьмого января выходит, которое еще обычный рабочий день.
Сдались мы, как и планировалось, после обеда. Вернее, чуть позже, но это уже непринципиально. Главное, что газета вышла в свет вовремя, и экспедиторы повезли ee по киоскам, сельским почтовым отделениям и магазинам сельпо. Я потирал в предвкушении руки и все никак не мог завершить свой рабочий день. Аглая сегодня дежурит — после праздников даже в Советском Союзе был всплеск заболеваемости и травм. Так что домой можно не спешить. А главное, можно прямо сейчас собрать обратную связь.
— Гаврила Михалыч, тебе там видно — у стенда народ собрался? — я набрал телефон вахтера.
— Стоят, Евгений Семенович, — доложил тот. — И новые подходят. Уже толпа собралась порядочная. Может, милицию вызвать?
— Зачем, Михалыч? — удивился я.
— Так много их, — ответил пожилой вахтер. — Что-то кричат там, руками машут. Как на митинге.
— Не надо милиции, — уверенно заявил я. — Сейчас сам спущусь и посмотрю, что там и как.
Накинув пальто, я вышел из кабинета и направился к лифту, размышляя, насколько же все-таки бывают похожи люди в разных эпохах. В Союзе еще нет интернета, как нет его и во всем остальном мире, но площадки для обсуждений есть — и это не только кухни, как потом будет принято считать об этом времени. Вот, к слову, типичная дискуссия в соцсети в комментариях под постом. Только вместо самой соцсети — стенд, вместо поста — газета. А комментарии… Да вот же они, только их не читать, a слушать нужно.
— Вот молодец Жеребкин! — говорил пожилой мужчина в разноцветном финском «петушке» и c лыжами в руках. — Разнес, так сказать, представителя духовенства!
— Ну, почему же разнес? — возразил физик в очках, c которым я разговаривал еще на тему статьи про АЭС. — Если не принимать во внимание религиозную составляющую, дискуссию священник вести умеет. Правда, доводы у него, конечно, хромают излишней эмоциональностью…
— А эта бабулька чокнутая! — возмущался паренек в потертой куртке, но при этом в модной фернандельке[2]. — Она всерьез, что ли, предлагает к зеленой энергетике перейти? Может, нам еще в леса жить перебраться?
— Молодой человек, вы слишком категоричны, — отвечала ему строгая тетенька в необъятной бесформенной шубе. — Никто не предлагает перебраться в леса. Автор статьи, я так поняла, обеспокоена выбросами промышленных предприятий…
— Всю жисть c этими выбросами жили! — горлопанил дед в засаленной телогрейке. — И ничего! Страну вон какую отгрохали!
Послушать co стороны, не вмешиваясь, не получилось. В городе меня хорошо знали, a потому сразу же переключились на мою персону, едва только завидели.
— Евгений Семенович! У нас что теперь — попам печатную площадь дают?
— Товарищ редактор, это возмутительно — закрыть предприятия, пусть даже временно…
— А я считаю, что Любгород — название устаревшее, не отражает советской действительности…
— Вы зачем этого Голянтова в газету приволокли? Хотите, чтобы он молодежи головы забивал?
— А Кандибобер эта? Ее же весь город ненормальной считает!
— Говорите за себя, гражданин! Если у женщины своя позиция, это вовсе не значит, что ee нужно травить.
— Улицы… Какая разница, как раньше назывались улицы? Главное, как они сейчас называются!
— Жеребкин! Жеребкин — вот молодец! Вот таким нужно страницы в газетах давать! Молодой, дерзкий, правильный! На таких страна держится!
— Товарищ Кашеваров, a вы куда смотрели, простите? Как вы их пропустили?
— Да погоди ты! Видишь, редактор другой? То есть другая… Шабанова Зоя Дмитриевна. К ней все
