Книга Больше, чем люблю - Юлия Крымова

себя от мужчины мечты и, не оглядываясь, выхожу из комнаты.

Знаю, стоит посмотреть на него, и я не смогу уйти. Но надо поставить точку.

Не хочу ждать, когда Тимур поблагодарит за проведённое время и неумело намекнёт, что мне пора собираться домой.

Быстро побросав вещи в сумку, вывожу дрожащей рукой на первой попавшейся салфетке прощальное послание. Только слёзы, градом стекая на неё, заставляют слова танцевать и превращают их в кляксы.

«Спасибо за сказку! Пообещай, что будешь счастлив!». Клочок бумаги с парой предложений — всё что остаётся после меня в тёмной чужой квартире.

Глава 44

— Данечка, я не знала, что у нас поселились квартиранты, — мягко произносит бабушка, с интересом рассматривая жёлто-красных птиц.

Она обходит клетку с разных сторон, но тем двоим нет до неё никакого дела. Сидя плотно прижавшись друг к другу, они игнорируют нас. Ну прям настоящие неразлучники. По-другому и не скажешь.

— Они ещё обживаются бабуль, — насыпаю новым соседям корм и пытаюсь изобразить что-то похожее на улыбку.

Боковым зрением вижу, что бабушку давно не интересуют пернатые. Прищурившись, она внимательно за мной наблюдает.

Да, этого Штирлица в юбке попробуй, проведи. Могу хоть сколько угодно безмятежно улыбаться, но главное, она считает по глазам.

— Чай пойдём пить? Я "Павлову" твою любимую принесла.

— Согласна на "Павлову" и без чая.

А если честно, согласна на компанию бабушки даже и без "Павловой". Её появление как глоток свежего воздуха. Хотя бы на время я могу побыть маленькой девочкой, которой для счастья нужен лишь сладкий десерт, а не чужой мужчина.

— Нет-нет, Данечка. В сухомятку дурной тон.

Однако пока бабуля колдует над чаем, попутно рассказывая, как они с её новым возлюбленным съездили в Крым, половину пирожного я всё-таки успеваю съесть.

— Так откуда сожители у тебя появились, Дашуль? — Аккуратно интересуется, ставя на стол кружки с дымящимся ароматным напитком.

— Прилетели зимовать?

Знаю, что мне необходимо выговориться. Возможно, хоть тогда станет чуточку легче. Но никак не могу собраться с мыслями. Не знаю с чего начать. Какие моменты опустить. Поэтому опять занимаю рот нежнейшим безе.

Лукавый бабушкин взгляд так и кричит: «Шути-шути. Правду я из тебя всё равно вытащу».

— Знакомый подарил, бабуль, — надеюсь, она не замечает, как дрожит мой голос на обычном слове «знакомый».

Буквально на следующий день после моего ухода неизвестный мужчина принёс огромную коробку, в который я обнаружила клетку с двумя перепуганными яркими птицами. Неразлучники. Так гласила книга, которая к ним прилагалась.

Наверное, только благодаря им я до сих пор не сошла с ума. Они умело разбавили моё одиночество и разукрасили внезапно наступившую серость. Будто с отъездом Тимура яркая и уютная осень резко потеряла своё очарование.

Вообще, я смутно помню первую неделю без мужчины мечты.

Я плакала днями напролёт. И, кажется, чуть не затопила соседей.

Слёзы лились каким-то нескончаемым потоком.

Даже когда в организме уже не было жидкости и щёки были сухими, я продолжала всхлипывать и по ощущениям выплакала ещё целое озеро.

Унылые промозглые дни сменялись один за другим. Радовало лишь то, что я могла и вовсе не выходить из дома. Благо, удалённая работа переводчика позволяла, сидя в четырёх стенах, зализывать душевные раны.

Но если бы мне пришлось выйти на улицу, то соседи, судя по моему внешнему виду, наверняка бы принялись высказывать соболезнования и спрашивать, кто из близких умер.

А так я переводила тексты, устроившись на подоконнике, и время от времени бездумно поглядывала на своё отражение в мокром окне. Припухшие от слёз глаза стали моим повседневным макияжем, а пижама заменила деловой костюм.

Но внешний облик и близко не передавал того, что творилось внутри.

— Ты хоть посыл уловила? — Большие глаза бабушки загораются озорным блеском, требуя подробностей. — Такие подарки абы кому не делают. Это тот парень, что привозил тебя ко мне?

— Нет, не Рома, — отрицательно качаю головой. — Мы с ним расстались.

И как на духу я выкладываю бабушке всё, в чём варюсь последние месяцы. Слова так легко покидают мой рот, словно я рассказываю ей соседские сплетни, а не про собственные переживания.

Жаль, про Тимура с той же лёгкостью говорить не получается. Горло сковывает спазм.

Вторая неделя без него подходит к концу, но меня никак не отпускает.

Почему в книжках все пишут о добром и светлом чувстве? О любви, которая всё побеждает. Которая окрыляет, толкает на подвиги, вытаскивает с того света, превращает чудовищ в прекрасных принцев.

Почему никто не вспоминает, что любить может быть больно? Что она не всегда взаимна? Что она не всегда равна «долго и счастливо»?

Почему никто не пишет, что иногда хочется лезть на стены и выть от безысходности?

Почему даже на пачках сигарет Минздрав заботливо предупреждает об их пагубном воздействии?

Но о побочных эффектах любви все умалчивают?

— Данечка, только испытав однажды любовь, можно почувствовать себя по-настоящему живым. Не важно, чем она заканчивается. Важно, что она сумела коснуться твоего сердца, — задумчиво произносит бабушка, нежно поглаживая меня по руке. — Моя история с твоим дедом тоже без счастливого конца. Но я бы ни за что на свете не отказалась от того, что мне посчастливилось с ним пережить. Эти отношения были подобны комете. Яркая вспышка, которую я храню в памяти всю свою жизнь. Единственное, о чём жалею — это то, что ни разу не сказала ему, что люблю. И что не попросила его остаться. Мы, женщины, строим из себя гордых и независимых. Боимся показаться уязвимыми. Ждём, что только мужчина должен принимать решения. Но забываем, что «шея» то именно мы. В каком направлении повернём, туда они и смотрят.

Бабушкины слова режут меня без ножа.

А что, если нужно было просто ему признаться? Что, если бы он услышал? Что, если бы остался?

Тогда бы мне не пришлось, как мантру повторять, что я всё сделала правильно. Скоро пройдёт. Станет легче. Время вспомнит про свои целебные свойства и вылечит.

Только сколько должно пройти? Месяцев? Лет? Зим?

Ведь пока установка не работает и легче не становится.

Внутри меня пустота. Сердце давно впало в кому и перестало подавать признаки жизни. Эмоции заморожены.

Лишь засохшее перекати-поле изредка появляется на горизонте, напоминая, что совсем недавно я была жива.

Глава 45

Ещё совсем недавно моим любимым временем в сутках было время перед сном.

Не утро, когда ты должен быть полон сил, но почему-то просыпаешься, словно всю ночь разгружал вагоны.

Не вечер, когда