Книга В другом мире: заметки 2014–2017 годов - Изабель Грав

прямому обращению всем кажется, будто обращаются именно к ним. То есть вместо того, чтобы в первую очередь обращаться к «своим», такие выставки уже в названии претендуют на широкую популярность.

Фильм Рене Магритта «Арт-дилер» (1957)

Рене Магритт снял это кино на волне рыночного успеха на свою собственную кинокамеру. В самом начале на картину падает тень дилера. Живопись и торговля живописью сразу оказываются визуально связаны. С сигаретой и шляпой-котелком, которую Магритт часто использовал в своем живописном языке, фигура дилера появляется в этом фильме вместе с мужчинами-коллекционерами (сыгранными друзьями Магритта). В помещение заносят огромное число картин и предлагают их коллекционеру в качестве товаров, что по-новому раскрывает мобильный характер живописного холста. Нервный взмах рук коллекционера при взгляде на небольшие форматы картин таким преувеличенным и ироничным способом указывает на их низкую рыночную стоимость. Активная жестикуляция также демонстрирует, что продажа картин предполагает интенсивные разговоры. Сценарий при этом находится под сильным влиянием гендерных стереотипов, так как рядом с арт-дилером появляется его ассистентка (сыгранная женой Магритта Жоржеттой Магритт), которая демонстрирует картины, словно манекенщица. В последней сцене она ставит картину перед собой и как будто соединяется с картиной. Таким образом актуализируется и иронически переосмысляется возникшая еще в Новое время аллегория живописи как женщины, которой стоит поклоняться.

Йога разобщает?

Недавно Хелена Хегеман в интервью журналу Spiegel сказала, что замечает разлом внутри женского сообщества. Одни молодые женщины делают что хотят и не беспокоятся о том, что подумают о них мужчины, а другие хотят удачно выйти замуж и делают всё для того, чтобы понравиться мужчинам. Одним из признаков последней группы является «ежедневная йога», которую практикуют эти женщины для улучшения своей физической формы. Тут Хегеман добавляет, что ей совершенно не нравится йога, потому что это спорт, разобщающий людей. Ее мнение о состоящем из двух крайностей мире женщин я не разделяю. Да, если судить по школьному окружению моей дочери, между целеустремленными, независимыми девушками и девушками, которые в первую очередь хотят нравиться мальчикам, нередко лежит пропасть, однако есть и смешанные формы, то есть девушки, которые и амбициозны, и хотят нравиться одновременно. И нравиться не только юношам, но и другим девушкам и самим себе, поэтому они ухаживают за собой и уделяют много внимания своему стилю. Среди женщин, которые занимаются йогой, есть, конечно, и амбициозные и финансово независимые женщины, а не только «самки», настроенные на построение отношений. Представление Хегеман о йоге как о разобщающем спорте тоже кажется мне большим упрощением, так как йога – это в том числе и напряжение между «работать над собой на коврике» и нахождением с другими людьми в одном пространстве, непосредственный обмен энергией с окружающими. Люди, которые занимаются для себя, дома, всё равно связаны с сообществом йоги, которое их мотивирует и объединяет. И меня привлекает именно эта смесь из сосредоточенной работы с телом и обменом с сообществом. Вот почему я так редко достаю коврик дома одна: мне не хватает мотивации и контакта с другими людьми.

Сыновья Гельмута Коля

Печальный скандал вокруг сыновей Гельмута Коля, которых его вторая жена (якобы) не пустила в дом, чтобы они могли проститься с мертвым отцом, взволновал меня до глубины души, так как при всей разнице тут есть много параллелей с нашей семейной историей. Коль был – так же, как и мой отец, – ребенком войны с посттравматическим стрессовым расстройством (брат Коля погиб на Второй мировой войне, а младший брат моего отца умер «во время побега с фронта»). В своих мемуарах Вальтер Коль рассказывает, что его отец в семье вел себя авторитарно и был достаточно бессердечен, чтобы после самоубийства первой жены Ханнелоре жениться на женщине намного моложе его, с которой его, возможно, связывали многолетние отношения. Как наш отец спустя всего лишь три месяца после развода тайно от нас женился на своей молодой любовнице, так и дети Коля, по рассказам его сына, не были проинформированы о свадьбе. Такое ощущение, что эта молодая женщина пыталась отдалить своего мужа от семьи, которая, как ей казалось, ее не принимает. Так было и у нас, только, в отличие от Колей, мы не дошли до конфликта при жизни отца, и лишь после его смерти все разногласия вышли на поверхность. Нам пришлось порвать отношения с его женой, что, честно говоря, ощущается мной как облегчение. Освещая этот скандал, СМИ имеют тенденцию обвинять во всем вдову, вместо того чтобы сделать Гельмута Коля ответственным за разрушение своей семьи. Ведь именно он способствовал конфронтации между сыновьями и новой, молодой женой, отдалившись от детей и дав им почувствовать, что они неважны. Роль всех участников этой печальной истории как будто предрешена: невозможно убежать от структуры, в которой поведение отца кажется застывшим и эмоционально недоступным. Без сомнения, сыновьям Коля, так же как и нам, придется бороться за свою долю наследства и в конце уйти практически ни с чем. Огромное отличие между ними и нами заключается в том, что мы, несмотря ни на что, продолжали тесно общаться с отцом. Мы на протяжении многих лет терпели его новую жену; мы не порвали с ней даже тогда, когда она бросила смертельно больного отца в больнице. Оглядываясь назад, я думаю, что мы могли бы порвать с ней уже к этому моменту, и это было бы не так уж несправедливо по отношению к отцу. Однако было уже всё равно поздно, поскольку он заранее снабдил ее всевозможными доверенностями, которые лишали нас какой-либо возможности влиять на происходящее. Главное же отличие наших ситуаций состоит в том, что наш отец, находясь при смерти, подавал нам знаки, что хочет внести изменение в свое завещание. Однако это было невозможно, потому что он стал «недееспособным», как нам тогда бессердечно сообщили. Он не мог уже ни разговаривать, ни подписывать документы. Поэтому мы не могли быть уверены на сто процентов, что он действительно хочет исправить свою ужасную ошибку. Ведь он просто не мог артикулировать свою последнюю волю.

Левые не должны использовать мемы

В июньском номере журнала Texte zur Kunst Мэтт Герцен в своем эссе «Новая новая „Левая“» объясняет, что партия «Левая» должна использовать мемы – то есть позаимствовать эту цифровую технику у правых и использовать для своих целей. Это означает, что левые также должны научится влиять на настроения через Сеть, формулируя короткие красноречивые новости,