Книга Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении - Константин Константинович Абаза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На 5-й день осады к западной стене подошли скрытно два сарта и подали знак, что имеют нечто сказать. Их провели к коменданту. Оказалось, что они присланы от одного преданного нам аксакала с предложением доставить в цитадель провизию – баранов, молока, хлеба. Одного из них задержали, а другого послали за аксакалом. Действительно, старик явился и, кроме провизии, обещал доставить командующему войсками записку.
На другой день рано утром въехал в ворота молодой джигит, с важной осанкой и торжествующим выражением лица: у него в сокровенном месте хранился клочок бумажки, возвещавший радостную весть. Джигит привез от Кауфмана записку на немецком языке, следующего содержания: «Держитесь, завтра я буду у вас!». Майор Шеметилло обошел с этой запиской кругом все стены, читал ее на каждом посту по несколько раз и благодарил защитников в самых теплых выражениях. Трудно передать, что за тем последовало: истощенные борьбой и голодом страдальцы воспрянули духом, солдаты целовались, как в праздник Христов, многие только крестились или шепотом читали молитвы…
Наступила ночь. В цитадели никто не спал, тревожно прислушивались к каждому шороху. Вдруг среди ночной тишины на темно-синем небе взвилась ракета, вестница освобождения. На этот раз она как-то особенно медленно поднялась, так что все могли ее заметить, взвилась, лопнула и рассыпалась множеством искр. Ее появление не вызывало шумных восторгов, солдаты лишь перекрестились да сотворили про себя молитву.
Как раньше сказано, войска генерала Кауфмана уже в Каты-Кургане получили тревожное известие о Самарканде. На ночлеге в Карасу явился к генералу бек соседнего городка и сообщил ужасные подробности осады. За 18 верст до Самарканда наши уже различали канонаду, и тут только впервые было получено донесение майора Штемпеля, седьмое по счету из посланных им. Вечером 7-го июня войска генерала Кауфмана стали лагерем у городских садов, толпы вооруженных еще бродили вокруг города. Тремя колоннами отряд вступил на другой день в Самарканд с разных сторон, защитники цитадели сделали в это время вылазку. Пальба не прекращалась, пока отдельные отряды не выжгли половины города и обошли его кругом по главным улицам. К 12-ти часам для все было кончено: пальба утихла, над грудами развалин дымились густые черные облака, это горел базар. Въехав в городские ворота, генерал должен был остановится, пока саперы разбирали грозный завал, сложенный из мешков. Через амбразуру зловеще выглядывала пушка, между зубцами на башнях стояли стрелки с заряженными ружьями. Такова была первая встреча защитников с генералом. Впереди ворот стояли разрушенные сакли, валялись обгорелые трупы, окруженные голодными собаками. Тяжелый смрад от трупов, едкий запах гари – все вместе напоминало о тяжелых пережитых днях. Лошади фыркали, становились на дабы. Наконец угол завала был очищен, генерал подъехал к саперам и слабосильным 9-го батальона, тут же стояли Назаров, Шеметилло. Генерал долго с ним говорил, но тихая их беседа не слышна была: здесь, впереди и сзади, гремело восторженное «ура!», как оставшихся в живых, измученных и голодных защитников, так и тех, которые явились избавителями, то было братское задушевное свидание сроднившихся в боях и походах туркестанцев…
Вся долина Зарявшана с трепетом ждала наступления грозы.
Шахрисябзцы сидели в своем гнезде смирно, самаркандцы явились с повинной, эмир, по слухам, скрылся в пески Кызыл-Кума. Через неделю привезли от него письмо, которое оканчивалось такими словами: «Теперь мне остается только одно, собрать все войско и пушки, отдать все это Белому Царю и просить, чтобы он позволил мне отправиться в Мекку на поклонение. Я чувствую, что смерть моя близка». Так как Белый Царь не желал новых завоеваний, то мир был скоро заключен. Самарканд и Каты-Курган остались за нами, эмир обязался заплатить все военные издержки, что составляло полмиллиона рублей, освободить всех невольников, дозволить русским подданным у себя торговать, заводить конторы, держать приказчиков и строить караван-сараи.
Заключенный с бухарцами мир поддерживается до сих пор.
В конце июня того же 1868 г. вновь занятый край получил название Зарявшанского округа, начальником которого был назначен Александр Константинович Абрамов. Этот доблестный генерал, ходивший всегда во главе туркестантских войск, не только управлял вверенным его попечению населением как мудрый и попечительный хозяин, но умиротворил всю долину Зарявшана, укрепив таким образом и власть эмира. В двукратном походе он подавил восстание старшего сына эмира Катты-тюря, против своего отца, потом овладел в пользу эмира непокорным Шахрисябзом, перед 80-верствой стеной которого бухарцы всегда оказывались побежденными. Шахрисябзские беки Джура-бий и Баба-бий по-прежнему сохраняли враждебное положение. Их участие в осаде Самарканда осталось безнаказанным, почему они продолжали пользоваться каждым случаем навредить нам: высылали разбойничьи шайки для грабежа ближайших кишлаков, нападали на джигитов и чиновников, собравших зякет, причем было убито два казака и двое ранено. Лучшим временем для нападения на разбойничье гнездо считался август, когда жители заняты уборкой хлеба и по мелководью нельзя затопить окружающую местность. Главное же условие успеха, чтобы нагрянуть внезапно, как снег на голову. Это последнее вполне удалось Абрамову, выступившему в начале августа совершенно скрытно, двумя отдельными колоннами.
По ту сторону гор (Гисарских), приблизительно верст 100 от Самарканда, бежит речка Кашка, направляясь к Аму. Среди ее притоков, в долинах, основалось много мелких владений, испытавших в свое время и хорошее, и худое. Недаром Александр Македонский провел тут 3 года. Шахрисябз, расположенный в конце горного прохода Самарканд-тау, состоит из двух укрепленных городов: Китаба – выше и Шехра – ниже, окруженных некогда одной общей стеной, но теперь сильно поврежденной. Эти города отделены один от другого обширными садами, отчего они как близнецы и получили свое название Шахрисябзя, что значит «Город, утопающий в зелени». Шехр с его 90 мечетями, купола и минареты которых гордо возвышаются над кучами домов, больше, чем Китаб; в обоих городах насчитывалось в ту пору 35 тысяч жителей. 600 лет тому назад на месте нынешнего Шахрисябзя находилась деревня Кеш, где родился Тамерлан (1335 г.). Грозный властитель Средней Азии хотел было основать в родном селе свою столицу
